Лгуньи - Эксбрайя Шарль - Страница 20
- Предыдущая
- 20/33
- Следующая
— Этого я не знаю! Но я абсолютно уверен, что это они все подстроили!
— Ну хорошо, допустим. И что дальше?
— Как что дальше? Я всех их арестую, это мой долг!
Анжелина насмешливо усмехнулась.
— Я себе представляю этих старцев в камере предварительного заключения! Да тебя на смех поднимут!
— Правосудию на страшны насмешки!
— Ладно. Но мне не хотелось бы оказаться на твоем месте, когда ты посадишь за решетку престарелых земляков.
Анжелина тяжело вздохнула.
— Бедная тетя Луиза была права, когда предупреждала, что я не буду счастлива с тобой. На континенте большинство корсиканцев утрачивают лучшие качества нашего народа и вырождаются…
— Мне наплевать на мнение твоей тетки!
— Это меня уже не удивляет! Ты оскорбляешь несчастную Луизу потому, что она оказалась права!
— Значит, она права, да?
— Ты не только забыл обычаи своей родины, ты еще и преследуешь тех, кто остался верен им!
— Ты с ума сошла!
— А даже если старики и убили этих мерзавцев Консегуда? Ну и что? Они подчиняются древнему закону возмездия. Раз полиция не способна покарать убийц невинных, они имеют право сделать это сами! И если бы я могла, я помогла бы им!
Сервион покачал головой.
— Анжелина, мне горько осознавать, что после двадцати лет супружеской жизни ты осталась такой же дикаркой, какой была, когда дралась с мальчишками в полях Корта.
— Да? Так вот, я рада, что осталась дикаркой! Особенно когда вижу, во что тебя превратила твоя «цивилизация»!
— Брось этот тон, иначе я надаю тебе по щекам!
— Попробуй только тронь меня, и я тут же уложу чемоданы и перееду в «малую Корсику», к своим!
— Дура!
— Палач!
Взбесившийся Оноре так хлопнул дверью, что красивое блюдо, подарок той самой тети Луизы, висевшее на стене, упало и разбилось. Анжелина увидела в этом знак, поданный ей усопшей тетушкой, призывавшей ее продолжать борьбу за честь родной Корсики. У Анжелины, как у всех корсиканок, было богатое воображение.
Парни Консегуда были возмущены поведением Кастанье, но при этом все испытывали некоторое облегчение. Возмущены, потому что предательство считалось у них самым страшным, непростительным грехом. Но всем стало легче, потому что они предпочитали иметь дело со знакомым противником, чем с неизвестным, невидимым врагом.
— Естественно, у меня нет никаких доказательств… — продолжал Гастон. — Возможно, я ошибаюсь…
Жозетта впервые присутствовала на их совещании, и это еще больше подчеркивало серьезность положения. Она внимательно наблюдала за всеми, пытаясь понять, кто из них в состоянии взять на себя роль главаря. Она знала, что муж уже не главарь. Старый бандит все еще цеплялся за власть, но она-то знала, как он боится умереть в тюрьме, особенно сейчас, когда они стали достаточно состоятельными. Но он упрямится и не хочет выпускать из своих рук бразды правления. Она подозревала, что он поступает так из тщеславия, доказывая, что он еще фигура. Ему хотелось казаться значительным в ее глазах. Она с нежностью глянула на мужа.
Мадам Консегуд уже давно считала Фреда Кабриса опасным дураком. Она не понимала, почему муж связался с ним, да еще назначил своим заместителем. Вся эта каша заварилась из-за Фреда. Из-за него умерли Бандежен и Пелиссан. Из-за него Кастанье стал врагом всей банды. В глазах Жозетты Фред был ничтожеством.
К Жозе Беролю, простоватому верзиле, она испытывала почти материнскую нежность. Этот высокий, похожий на крестьянина, парень готов был дать себя четвертовать ради патрона. К сожалению, он был глуп. Он никогда не проявлял инициативы и, конечно же, правильно делал.
Больше всех Жозетта уважала Эспри Аскроса. Ему было лет 40. Он был похож на мелкого лавочника и вел такой же неприметный размеренный образ жизни со своей женой, толстухой Мирей. Мирей целыми днями что-то готовила на кухне, несмотря на внешнюю безобидность, на счету этой пары было столько же преступлений, сколько у всех членов банды вместе взятых. Эспри был хладнокровным, безжалостным убийцей, которого никогда ничего не трогало. А среди скупщиков и укрывателей краденого не было никого, равного Мирей.
Кабрис как всегда горячо поддержал патрона.
— Я уверен, что вы не ошиблись, патрон. Ведь Кастанье даже не счел нужным скрыть свои намерения — убрать всех нас, набрать новую банду, а потом самому ее возглавить. Он решил использовать эту историю на перевале… Теперь смерть Мариуса вполне понятна. У него не было причин остерегаться своего товарища. А вы помните, как эта мразь говорила о Бандежене, с какой дрожью в голосе? Дерьмо! Бедняга Барнабе тоже ни о чем не подозревал… Какая дрянь, а! Это омерзительно!
И Фред, хладнокровно расстрелявший трех человек, мирно игравших в карты, разразился благородным негодованием на то, что один бандит предал другого бандита.
— Но если Кастанье убил Мариуса, почему он так упорно настаивал, что его смерть — не несчастный случай? — спросил Бероль.
— Потому что он хотел, чтобы мы поверили, что нас преследует неизвестный враг, — ответил Фред. — Так легче убрать нас всех.
— В таком случае остается только убрать Полена, — сказал Жозе. — И как можно быстрее.
— Вы забываете одну вещь, ребята, — вмешался Эспри. — Одну очень неприятную вещь.
— Какую еще вещь?
— Письмо, которое попадет в полицию, как только с Поленом что-нибудь случится.
— Это блеф!
— А где гарантия, что это блеф?
— Да, гарантий нет, — нерешительно произнес Фред.
— Значит нам придется пока оставить Кастанье в покое и быть предельно осторожными.
— Он убил наших друзей, а мы…
— Сейчас свою шкуру нужно спасать, Фред, — мрачно произнес Эспри. — Но если ты пойдешь в полицию и заявишь, что это ты укокошил тех троих на перевале, даю тебе слово, я прикончу Полена через час после твоего ареста.
— Ну ты выдумаешь!
— А почему бы нам не рискнуть? — буркнул Бероль. — До сих пор мы только и делали, что рисковали.
— Можно рисковать, когда есть хоть какой-то шанс, — спокойно заметил Эспри. — Но если Кастанье действительно написал письмо, то у нас не будет ни единого шанса, когда полиция нас схватит. Ты слышишь, ни единого! Значит надо сидеть тихо и ждать. Теперь мы предупреждены, и он не застанет нас врасплох.
- Предыдущая
- 20/33
- Следующая
