Лгуньи - Эксбрайя Шарль - Страница 11

• Предыдущая
• 11/33
• Следующая

— Ты что, считаешь, что это естественная смерть?

— Я думаю, это инфаркт.

Консегуд покачал головой.

— Я не поверю в это до тех пор, пока не узнаю, что он делал на улице Солейа в четыре часа утра!

— Но если бы это была насильственная смерть, полиция уже знала бы! И в газете было бы написано!

— Может быть ты и права… Позвони, мне нужно сегодня встретиться с ребятами.

— Что?!

Комиссар Сервион взял себя в руки и уже спокойно выслушал по телефону результаты вскрытия трупа с улицы Солейа, потом повесил трубку и сказал своему помощнику:

— Бандежен был отравлен. Цианистый калий. Смерть наступила около полуночи. Предполагают, что труп перевозили, следовательно, версия самоубийства исключается. В складках его одежды найдены кусочки капусты, ботвы моркови, листиков салата.

— Но почему на улице Солейа?

— Видимо, это самое близкое место, куда можно было оттащить труп, не привлекая внимания.

— Самое близкое от чего?

— От места преступления. Я не могу себе представить, что убийца разгуливал с трупом по всему городу. Поэтому я предполагаю, что убийство было совершено в старом городе.

— Но вы же не думаете, патрон, что эти старики…

— Думаю! И я сию же минуту еду к Базилии. Я хочу сказать ей пару слов.

Базилия спокойно смотрела на комиссара, а он не знал, какие еще использовать методы, чтобы заставить ее заговорить.

— Чем обязана радости видеть вас? — невинно поинтересовалась она.

— А вы не догадываетесь?

— Нет.

— Мариус Бандежен — это имя говорит вам что-нибудь?

— Кто это?

— Один из тех, кто убил ваших.

— О!

— Он умер сегодня ночью.

— Раз бог призвал его к себе, пусть он его и судит.

— А не вы ли со своими друзьями помогли ему отправиться на свидание с Господом Богом?

— Я вас не понимаю.

— Нет, вы меня хорошо понимаете! Я не знаю, как вам удалось это сделать, но я убежден, что это вы отравили Бандежена!

— Я? В мои-то годы? Вы в своем уме?

— Бандежен заходил в ваш квартал вчера утром.

— Сюда многие заходят.

— Да, но он тут был со специальной целью: узнать, видели ли вы убийц, представляете ли вы для них опасность или нет. Вы солгали, Базилия. Вы были на перевале Вильфранш. Скажите одно только слово, и я засажу всю эту кодлу в тюрьму.

— А потом?

— Что потом?

— Потом они найдут адвокатов и выйдут сухими из воды.

— Значит, вы все-таки видели их?

— Нет.

— Базилия, эти глупости вы будете рассказывать кому-нибудь другому! Хотите, я скажу вам, что я думаю? Вы вбили в свою упрямую башку мысль отомстить за своих! Но времена изменились, Базилия! Времена дикарей миновали! Существует закон. Я его представляю, и я заставлю вас уважать его! Видит бог, Базилия, я очень люблю вас, я очень любил Доминика, Антуана и Анну. Но я клянусь вам, если я найду доказательства вашей причастности к убийству Бандежена, я посажу вас в тюрьму!

— А дети? — с улыбкой спросила Базилия.

— Им придется идти в приют, потому что их бабушка выжила из ума!

— Анжелина не позволит вам этого!

— Оставьте в покое мою жену!

Сервион схватил ее за плечи.

— Неужели вы не понимаете, что все будет намного проще, если вы расскажете мне? С какой радостью я схватил бы Консегуда, Кабриса и всю эту компанию! И они уже не ускользнули бы от меня! Но если вы будете молчать, они в конце концов доберутся до вас!

— Я не понимаю, о чем вы говорите, комиссар. Я ничего не знаю, — спокойно сказала она.

Сервион яростно нахлобучил шляпу и вышел, хлопнув дверью.

Его гнев еще не остыл, когда он вошел в лавку Мурато. Жан-Батист меланхолично накладывал горчицу в горшочек. Появление полицейского было для него неожиданным развлечением.

— Добрый день, комиссар.

— Здравствуйте. Когда вы вчера легли спать?

— Огорошенный этим вопросом, Мурато помолчал немного, потом сказал:

— В 9 часов, как обычно.

— А ваша жена?

— Жена? Не знаю. А зачем вам?

— Нужно. Она здесь?

— Конечно.

— Позовите ее, пожалуйста.

— Антония! — надтреснутым голосом крикнул Жан-Батист.

Появилась Антония.

— Ты мне дашь спокойно закончить работу? О, господин комиссар!

— Антония, в котором часу вы легли спать вчера?

— А зачем вам это?

— Я задал вам вопрос, Антония.

— Ладно, ладно, не сердитесь… Ну, наверное, около десяти…

— А не около полуночи?

— Может и около полуночи.

— А почему так поздно?

— Да как вам сказать…

— Не потому ли, что вы ждали гостя?

— Что за глупости! Я уже не в том возрасте, чтобы назначать свидания по ночам.

— Я не шучу, Антония! Речь идет о смерти человека!

— Ну и что? Вы придаете слишком большое значение смерти, комиссар. Доживете до наших годов, тогда поймете, что думать о смерти не имеет смысла.

— Антония, вы уверены, что не встречались вчера ночью с Мариусом Бандеженом?

— А кто это?

— Он заходил к вам в лавку вчера утром.

— Да? Но я не имею привычки спрашивать у клиентов, как их зовут.

Комиссар готов был прибить ее.

— Запомните, Антония, и вы, Жан-Батист. Если с Базилией случится какое-нибудь несчастье, вы будете виноваты!

И он ушел, не ответив на вопрос Жана-Батиста, который так ничего и не понял в этом разговоре.

В задней комнате кафе Гаррибальди все сидели молча, не глядя друг на друга. Приход Консегуда произвел действие камня, упавшего в колодец.

— Ну?

Все молча повернулись к нему. Он внимательно оглядел их. Вот Кабрис с грубым лицом и сильным гибким телом атлета; Аскрос, похожий на мелкого лавочника; красавчик Пелиссан, одетый как всегда с иголочки, местный Дон Жуан; верзила Бероль; и, наконец, молодой и самоуверенный Кастанье.

— Ну? — повторил Консегуд.

Аскрос, вступивший в должность заместителя при очень неблагоприятных обстоятельствах, счел своим долгом ответить за всех.

— Что вы хотите от нас услышать, патрон? Мы знаем не больше вашего.

— Это-то мне и не нравится. Вы читали вечерние газеты? Мариус умер не от инфаркта. Его отравили! И я очень хотел бы знать: кто и за что?

Эспри пожал плечами.

— Если бы мы знали это, шеф, можете мне поверить, отравитель уже пожалел бы о том, что родился на свет!

• Предыдущая
• 11/33
• Следующая