Болонская кадриль - Эксбрайя Шарль - Страница 6

• Предыдущая
• 6/39
• Следующая

— Если бы вы только знали, Эмиль, как я рад вас видеть! — сказал он.

Лауб принадлежал к уже вымирающей ныне породе дворецких, которые настолько отождествляют себя с хозяином, что начинают обращаться ко всем исключительно от первого лица во множественном числе. Он слегка поклонился.

— Мы и сами чрезвычайно рады видеть месье после столь долгого отсутствия.

В разговоре с Субрэем Эмиль считал делом чести изъясняться только на французском языке.

— Боюсь, что я ужасно плохо воспитан, Эмиль, но уж тут ничего не поделаешь. Скажите, я вас не очень шокирую, если попрошу дать мне выпить чего-нибудь покрепче, прежде чем я увижусь с кем бы то ни было? Мне просто необходимо прийти в себя…

Лауб полагал, что со стороны слуги выказать хоть малейшие признаки удивления было бы серьезным профессиональным проступком и демонстрацией дурного тона.

— Пусть месье соблаговолит следовать за нами в малую гостиную, и мы немедленно принесем ему виски.

В маленькой гостиной, поджидая Эмиля, Субрэй чувствовал, как к нему со всех сторон подступает прошлое. Именно сюда они с Тоской убегали от скуки родительских приемов, а дворецкий не без удовольствия оберегал их покой. Лауб обожал Тоску и питал особые симпатии к Субрэю, чья беззаботность напоминала ему о прежних хозяевах, которым он служил в те времена, когда люди еще не утратили вкус к жизни и умели наслаждаться ею, а не только зарабатывать деньги.

— Можем ли мы позволить себе спросить месье, доволен ли он путешествием? — спросил Эмиль, ставя на столик поднос и наливая Жаку виски.

— Вполне, Эмиль. Лазань пользуется огромным спросом.

На глазах у невозмутимого Эмиля Субрэй один за другим выпил два бокала виски.

— Месье мучила жажда… — только и заметил дворецкий.

Жак знал Эмиля уже много лет, но так и не мог решить, то ли этот шестидесятилетний старик окончательно закоснел и все его умственные способности ограничены десятком стереотипных формул, то ли, напротив, под внешней торжественностью скрывается на редкость острый и ироничный ум. В глубине души Субрэй склонялся ко второму варианту, и порой ему даже казалось, что Лауб все знает о его истинной деятельности.

— Месье очень повезло, что он может путешествовать… Это расширяет кругозор… а иногда и дает утешение…

— Что вы, Эмиль, я вовсе не нуждаюсь в утешениях!

— Кто может знать, месье, когда они понадобятся?

Субрэй очень ценил сентенции дворецкого, и разговор с ним всегда был для него большим развлечением.

— Уж не стали ли вы философом за время моего отсутствия, Эмиль?

— Пожалуй, мы к этому склонялись всегда, месье. Мы немало повидали в жизни и, смеем надеяться, многое запомнили.

— Как-нибудь на днях надо будет попросить вас дать мне несколько уроков, Эмиль… а пока, будьте любезны, доложите обо мне Тоске.

— Нам очень грустно, месье, но мадемуазель Тоски нет дома.

— Вот как? А вы не знаете, она скоро вернется?

— Ее скорое возвращение нас бы очень удивило, месье… Во всяком случае, не раньше половины первого — часа.

— Она присутствует на какой-нибудь церемонии?

— Даже на двух, месье. Сначала — гражданский брак в мэрии, а через двадцать минут после этого, в одиннадцать тридцать, венчание в церкви Сан-Петронио.

При этом известии воспоминание вновь погрузило Жака в светскую жизнь Болоньи, и он почувствовал себя удивительно счастливым. Впредь свадьбы, крестины и похороны станут самыми значительными происшествиями его мирного существования подле Тоски.

— Должно быть, женятся очень важные персоны, раз Тоска встала в такую рань, а, Эмиль? — с улыбкой спросил Субрэй.

— Это она, месье.

— Она? Кто «она»?

— Мадемуазель Тоска, месье. Налить вам еще немного виски?

Жак был так ошеломлен, что смог лишь кивнуть. Все вокруг рушилось — и прошлое, и настоящее. Тоска… Его Тоска выходит замуж за другого! Но как это может быть? В полной растерянности Субрэй залпом выпил бокал виски.

— Но в конце-то концов, Эмиль, ведь она любит меня! — возмущенно воскликнул он.

— К несчастью, месье, опыт говорит нам, что мы далеко не всегда соединяемся священными узами с теми, кого любим.

— Но она клялась мне…

— О, клятвы, месье… — скептически заметил дворецкий, и в его голосе Жак почувствовал братскую симпатию.

— Она уверяла, будто любит меня…

— С разрешения месье, мы позволим себе утверждать, что мадемуазель Тоска говорила искреннее… но ведь месье ни разу не дал о себе знать?

— Я не мог!

— Разве там, где находился месье, не было почты?

— Почты? Ах, да… Была, конечно… но мне запретили писать.

— Вот уж мы никогда бы не подумали, что торговля макаронными изделиями требует подобных предосторожностей… Век живи — век учись.

Субрэй не сомневался, что, несмотря на свой невозмутимый вид, Лауб издевается над ним. Он чуть не вспылил, но вдруг вспомнил, что перед отъездом Тоска предъявила ему ультиматум. Жак не позвонил ей, и девушка наверняка решила, что он ее бросил.

И Жак возненавидел Джорджо Луппо.

— Если это хоть немного утешит месье, мы можем сообщить ему, что мадемуазель Тоска пролила немало слез, прежде чем согласилась отдать руку синьору Санто Фальеро.

— Санто? Она вышла за Санто?

— Нет еще, но это случится всего через четверть часа…

— Но, ради Бога, что она нашла в этой мокрой курице?

— Разочарование часто толкает нас на самые необъяснимые поступки, месье. А кроме того, синьор Фальеро постоянно работает с господином графом и стал своим человеком в доме. Месье не может не знать, что синьор Фальеро — замечательный инженер и его, как и дядю, ждет самое блестящее будущее.

— Я уверен, что она его не любит, Эмиль!

— Мы также убеждены в этом, месье, но теперь это уже не имеет особого значения…

— Ну, это мы еще посмотрим! Сколько осталось до церемонии в мэрии?

— Теперь уже всего тринадцать минут, месье.

— Я еду туда!

— Мы желаем месье удачи и рискнем заметить, что, на месте месье, мы бы уже были там.

Не ответив, Субрэй бросился к двери, но Эмиль все же успел первым открыть дверь, как и положено хорошему слуге. Жак уже собирался переступить порог, как вдруг наткнулся на ногу Эмиля и упал. Автоматная очередь прошила дверную раму, не причинив вреда людям. Лауб захлопнул дверь и помог ошарашенному Субрэю подняться на ноги.

— Должно быть, у месье есть конкуренты, которым не нравятся его спагетти… — пробормотал он. — Но месье может выйти отсюда через черный ход, и дорога до мэрии не займет более пяти минут.

Жак как ошпаренный выскочил на виа Кальдареза с намерением мчаться к Тоске, но его снова задержал Лауб.

— Месье забыл свой кейс!..

Субрэю было глубоко наплевать и на кейс, и на ловушки, расставленные Джорджо Луппо для русского шпиона. У него пытаются отнять Тоску! И Жак уже подумал было попросить Лауба оставить пока кейс у себя, но решил, что не имеет права подвергать жизнь доброго Эмиля смертельному риску, и вернулся. Крепко сжимая в руке свой обременительный багаж, он со всех ног бросился к мэрии, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и твердо надеясь, что успеет прибежать прежде, чем Тоска произнесет роковое «да», которое разлучит их навеки.

• Предыдущая
• 6/39
• Следующая