Змеиное яйцо - Бергман Ингмар - Страница 18
- Предыдущая
- 18/19
- Следующая
Истомленный страданием молодой человек отбрасывает револьвер и кидается на стену. Схватившись за голову, он катается по полу. Изображение меркнет.
Абель не отрываясь смотрит.
Что же я еще хотел сказать?… Ах да, этот студент спустя несколько дней действительно застрелился, хотя действие танатоксина к тому времени совершенно иссякло. (Пауза.) С вашим братом Максом случилось такое же несчастье. Между прочим, он был одним из лучших наших сотрудников.
Абель молча смотрит на Ханса.
Он был умен и, что еще важнее, по-настоящему интересовался нашими опытами. Ему хотелось испытать на себе действие танатоксина. Я его отговаривал, но он настоял на своем. Его невеста тоже в немалой мере помогла нам. Они были очень привязаны друг к другу и некоторое время прожили в одной из тех комнат, которые занимали вы…
Тяжелый аппарат по-прежнему трещит и теперь показывает комнату, обставленную примерно так же, как жилище Абеля и Мануэлы.
Абель смотрит.
В кадре – ожесточенно ссорящиеся мужчина и женщина. Через несколько мгновений у них доходит до рукоприкладства. В приступе животной ярости они наносят друг другу удары.
Это один из наших последних и наиболее интересных экспериментов. Обоих подопытных подвергли операции. В мозг каждого из них вживили две маленькие мембраны. Одна из них связана с центром агрессивности, другая – сексуальной деятельности. За пределами помещения, в котором проводится опыт, помещен передатчик, посылающий импульсы то на одну, то на другую мембрану. Таким образом, мы можем дистанционно воздействовать на поведение подопытных в том, что касается проявлений агрессивности и сексуальности. К несчастью, изображение получилось недостаточно четким, хотя мы использовали сразу несколько кинокамер. В данный момент перед вами пульт управления; он состоит из двух блоков: один для мужчины, другой для женщины. Теперь вы видите, как осуществляется воздействие на их сексуальные центры. Смотрите, сколь внезапно они переходят от драки к ласкам, а затем – к половому акту. В момент совокупления мы активизируем центр агрессивности женщины. Она бешено нападает на партнера, в то время как мужчина, у которого все еще возбужден сексуальный мозговой центр, тщетно пытается ею овладеть. Это очень похоже на фарс – порой трудно удержаться от смеха.
Изображение сменяется другим.
Абель смотрит.
Возможно, вы задаетесь вопросом, каковы были мои намерения в отношении вас и Мануэлы, когда я поселил вас в одну из комнат для экспериментов и предложил питаться в нашей диетической кухне. Поверите ли, у меня не было никаких намерений. Просто хотелось вам помочь. В вашу пищу ничего не подмешивали. Она была всего-навсего чуть лучше той, какую ели другие сотрудники клиники. Как вы видели, в настоящее время клиника эвакуирована. Не так давно нам пришлось перенести нашу деятельность в более укромное место. Вы, разумеется, понимаете, что нам приходится действовать очень осторожно. Более того, мы крайне ограничены в средствах – нас финансируют только частные лица. (Улыбается.) Я отнюдь не чудовище, Абель. То, что вы видели, это лишь первые шаги необходимого и закономерного развития.
Ханс умолкает и закуривает сигарету. Аппарат продолжает трещать; теперь на экране ряд человеческих лиц – лиц людей, в сумерках идущих по широкой улице.
Как только вы откроете эту дверь, вас убьют. Я знаю, что вы сообщили инспектору Бауэру о наших экспериментах. Знаю также, что правосудие в лице недалекого, добродушного инспектора уже медленно, со скрипом зашевелилось. Очень скоро он явится сюда с полицейскими и их ржавыми револьверами. Через несколько минут я надкушу ампулу с цианистым калием, которую держу за правой щекой. Я подумал было о том, чтобы сжечь архив и уничтожить итоги нашей работы, но это слишком напоминало бы мелодраму. Результаты нашей деятельности затребует и изучит суд, а затем их подошьют к делу. Через несколько лет ученые попросят извлечь эти документы из папок и продолжат наши эксперименты в неизмеримо более широких масштабах. (Пауза.) Мы опередили свое время, Абель. И нас придется принести в жертву. Это логично. (Пауза; затем он улыбается.) Через день-другой, быть может даже завтра, на юге Германии отряды национал-социалистов под предводительством крайне пустоголового герра Гитлера попытаются совершить переворот. Эта попытка с треском провалится. Герру Гитлеру недостает интеллектуальных способностей; он и понятия не имеет о том, что такое метод. Он не отдает себе отчета в том, какие гигантские силы ему предстоит всколыхнуть. В день, когда разразится буря, они сметут его, как прошлогодний листок. Вглядитесь, Абель, в этот кадр. Посмотрите на всех этих людей. Они не способны осуществить революцию – слишком они унижены, запуганы, подавлены. Но пройдет десять лет, и те, кому сейчас десять, станут двадцатилетними, а нынешним пятнадцатилетним будет по двадцать пять. Они унаследуют ненависть старших, соединив ее с собственным идеализмом и нетерпением. Из их среды выдвинется кто-то один, и этот один воплотит в слова их невысказанные желания; он заговорит с ними о великом будущем и о великих жертвах. Молодые и неискушенные заразят своей смелостью и верой старых и слабодушных, и вот тогда-то свершится революция и наш мир рухнет в крови и пламени. (Пауза; Ханс садится.) Через десять лет, не позже, эти люди построят новое общество, которому не найдется равных в мировой истории.
Абель выключает проектор; аппарат останавливается, луч света гаснет. Он подходит к двери и осторожно пробует ее замок. Она заперта, и ключ вынут из замочной скважины. Он прислоняется к полке и усталыми, больными глазами глядит на Ханса, который, удобно откинувшись на спинку кресла, играет ржавыми ножницами.
Старое общество, Абель, основывалось на чрезмерно романтических представлениях о человеческой природе. И все было очень сложно, ибо представления эти не соответствовали реальности.
Абель поднимает глаза на Ханса.
Новое общество положит в свою основу реалистическую оценку потенциальных возможностей человека и его слабостей.
Абель смотрит на Ханса.
Человек – ошибка природы. Он – ее извращение. Вот здесь-то и пригодятся наши эксперименты, пока еще очень скромные. Мы исследуем основу конструкции, которую принято именовать человеком, и пересоздаем эту основу. Высвобождаем производительные потенции и вводим в русло деструктивные. Искореняем все неполноценное и умножаем полезное. Только так можно предотвратить конечную катастрофу. (Улыбается.) А знаете, что для нас было самое трудное при проведении опытов? Я скажу вам, Абель. Избавляться от трупов, заметать следы. Доктор Эйхенберг изобрел камеру сгорания, приводимую в действие электричеством, но у нас не было средств на ее постройку. Два человека – те, которые дежурят сейчас в архиве и которых через несколько минут пристрелят полицейские Бауэра, – делали всю тяжелую работу, но их изобретательность впечатляет. Полиции предстоит раскрыть причины и обстоятельства сорока шести убийств и самоубийств. Процент сравнительно невелик, если учесть, что экспериментам подвергались более трехсот подопытных, которые затем вернулись к себе домой, не имея ни малейшего представления о том, через какие испытания им пришлось пройти. Да, мертвецы причиняли нам немало хлопот.
В помещении архива начинается стрельба. Раздаются крики, гулко звучат команды. Внезапно все стихает. Вергерус почти не обращает внимания на происходящее.
А вы с Мануэлой всегда мне нравились. (Улыбается.) Она симпатизировала мне и, думаю, искренне. Вопреки здравому смыслу, я старался помочь вам. Смешно, не правда ли, Абель?
В железную дверь барабанят, кричат, что это полиция, грозят выломать дверь, если не откроют.
Если до вашего разумения дошла хотя бы часть того, о чем я говорил последние несколько минут, можете рассказывать об этом всем, кому будет угодно вас слушать. Вам никто не поверит. Хотя каждый, кто сделает над собой хоть малейшее усилие, может увидеть и понять, каково оно, будущее. Это как змеиное яйцо. Сквозь тонкую оболочку можно ясно разглядеть вполне сформировавшуюся рептилию.
- Предыдущая
- 18/19
- Следующая
