Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. - Страница 27
- Предыдущая
- 27/97
- Следующая
Султан посмотрел на пирамиды и направился к ним. Когда они стали казаться высотой в два локтя, он остановился и убедился в том, что стоит строго на юг от могил древних царей.
Тогда божий избранник трижды преклонил колени, обратившись лицом к Мекке, священному городу, затем встал и потер перстень горбатого джинна.
В то же мгновение земля вздыбилась, как гордый конь, пытающийся сбросить с себя всадника. Она взвилась, как обитающая в пустыне змея, которой наступили на хвост. В небе раздались звуки, словно небесный хор запел над головой странствующего султана.
Сердце Ибн Хам и да сжалось от неописуемого страха, и горячие молитвы стали срываться с его губ. Но не успел он закончить и первые суры из святой книги, как – почувствовал, что померк перед ним свет солнца. Дрожа всем телом, он поднял взгляд и увидел, как из песка пустыни поднимается огромная пирамида, большая, чем все остальные, вместе взятые. Вершина ее покоилась в облаках, там, где души правоверных отдыхают от тягот долгого земного пути.
Султан и его свита упали на песок и сжались от страха, словно пустынные лисята, потерявшие свою мать. И страх их стал еще больше, когда гигантская пирамида раскрылась и сооружение богов распахнуло перед ними свое бездонное чрево.
Ибн Хамид и его люди дрожали, как листья пальмы, колышимые ветром, предвещающим близкий самум, и не было у них сил подняться, чтобы взглянуть в ужасную бездну. Так и лежали они на песке в полуобмороке от страха, что увидят они прямо перед собой ад и, может быть, обреченные души тоже.
И тогда достиг их слуха идущий из пирамиды таинственный голос. Он был нежным, как пение гурий, и в то же время могучим, как рык льва в ночной пустыне. Не внушал он ни малейшего страха, этот голос, но даже ласкал слух и манил.
Голос сказал: «Я открываю тебе мою тайну, Ибн Хамид, любимец Пророка. Ты имеешь власть надо мной, так иди! Не бойся: правоверные, чистые сердцем, как ты, безбоязненно могут приобщиться к тайнам моим. Ступай, Ибн Хамид! Возьми сокровища и верни с их помощью трон своих предков, на котором чванливо восседает захватчик! Ступай, славный султан!»
Тогда Ибн Хам ид укрепился сердцем и, оставив своих спутников, вступил внутрь пирамиды. Что он видел там, никому не ведомо, но когда возвратился, лицо его сияло и в сердце не было и следа страха. Карманы его были тяжелы от драгоценностей, не имеющих равных в мире, и от волшебных предметов, каждый из которых был дороже и ценнее золотой поклажи тысячи верблюдов.
Затем Ибн Хамид велел своим спутникам отвернуться и снова потер перстень. Пирамида так же погрузилась назад в песок, как перед тем поднялась из него. Когда спутники обернулись, снова вокруг был только песок, и ни один смертный не мог бы догадаться, что глубоко под дюнами спит своим сном пирамида.
Удалившись от этого места на один день пути, султан подбросил перстень в воздух, сказав сначала: «Вернись туда, откуда пришел!».
Перстень взлетел и – о чудо! – повис в воздухе над головой султана. Он лежал в воздухе, словно кто-то держал его на ладони. Потом вдруг послышался шорох, будто над лагерем султана пролетела стая невидимых птиц. Перстень качнулся и сдвинулся с места, как если бы кто-то надел его себе на палец.
Снова раздался шорох, и не успел султан и глазом моргнуть, как перстень исчез.
После этого султан Ибн Хамид направился к городу своих предков, продав сначала в пути некоторые драгоценности из пирамиды и набрав себе верное войско из арабов. С этим войском он занял свой родной город и сверг с захваченного трона родичей, правивших незаконно и мучивших народ.
Говорят, что сто сорок семь лет правил мудро султан Ибн Хамид, пока, наконец, не взял его Аллах в рай. Благословенно будь имя его!»
– Аминь! – сказал я.
Хальворссон сунул бумагу в карман и снова, уже в который раз, посмотрел мне в глаза.
– Ну? Сказка, чистейшей воды сказка.
– Естественно. Так из реальности получается сказка. Это – последняя стадия того процесса, который я обрисовал раньше. Первая стадия: реальность; вторая стадия: остатки реальности, насыщенные фантастическими элементами, когда первичная функция реальности в целом утрачена; наконец, третья стадия; чистейшая сказка. Разве это не прекрасно?
– Да, конечно, – сдался я.
– И я продолжаю настаивать на своей теории. Не в Индии и не где-то еще, а в Древнем Египте появились на свет сказки. Или, по крайней мере, очень многие сказки. И перед нами лежит лучшее тому доказательство. Я мог бы создать новый фундамент для науки о сказках…
Он замолчал и стал теребить салфетку на столе.
Мой слух резануло его условное наклонение, я не знал, что и думать.
– То есть как это мог бы? Ведь, по-вашему, доказательства предельно ясны. На основе древней обсерватории, у которой открывалась крыша, возникла сказка типа «Сезам, отворись!» По-моему тоже, это совершенно ясно.
Он ответил не сразу, а продолжал мять салфетку. Потом поднял на меня глаза.
– Ясно-то ясно… Да вот только не на сто процентов доказуемо.
Он все еще теребил салфетку, не глядя на меня. И тут неожиданно в голове у меня вспыхнуло, словно Аллах зажег там свой факел. Неужели он хочет от меня, чтобы.?
– Послушайте! – вскричал я. – А какого черта вам нужно от меня? Неужели, чтобы я… Он снова поднял голову и тихо произнес:
– Как раз это! Именно это! Отправляйтесь и найдите пирамиду! Если вы ее найдете, это будет самым убедительным доказательством. А до тех пор, как бы я ни был уверен в своей правоте, все это только гипотеза. И ничего больше.
– Вы с ума сошли!
– Вы один можете найти ее. Я узнавал о вас. Мне сказали, что Петер Силади, если захочет, найдет в Сахаре даже кусок высохшего помета шакала.
– Благодарю – И… у вас тут и возможностей больше. У нас нет сколько-нибудь значительной египтологии. Мы оба получим огромную выгоду от такого открытия, не говоря уже о наших науках. Нужно, чтобы вы ее нашли!
Я с шумом выдохнул воздух, чтобы не дать волю своим чувствам. Как-никак, он гость и иностранец.
Он повернул ко мне длиннющую окладистую бороду и смотрел на меня огромными голубыми глазами, как смотрит на свою воспитательницу в яслях ребенок, выпрашивая у нее игрушку. Святые небеса, что же ему сказать?!
– Мистер Хальворссон, – заговорил я, пытаясь собраться с мыслями, – Во-первых, то, о чем вы просите, абсолютно невозможно. Абсолютно невозможно. Вы там, в Европе, думаете, что здесь денег куры не клюют. Стоит мне свистнуть, и некий курьер мигом положит на мой стол нужные для экспедиции миллионы.
– Я понимаю, что это не так просто, – улыбнулся он.
– Мы ведем исследования по строго разработанным планам, На годы вперед определяем их направление и отклониться от него можем только в том случае, если нас вынудит к этому какое-то очень важное, новое и непредусмотренное обстоятельство.
– Верно, – сказал он.
– Итак… Я только в том случае могу отойти от плана, не говоря уже о бюджете, если это будет чрезвычайно веской и понятной всем причиной. Не знаю, ясно ли я выразился.
– Исключительно. По-вашему, то, что я вам тут преподнес, причина недостаточная?
– По-моему, нет. Да и не то важно, что я думаю. Важнее, что скажут на это органы, финансирующие наши исследования. Убедить нужно их. А ваши аргументы мало чего стоят в глазах администраторов. Все сказка, чистая сказка…
Хальворссон заморгал глазами.
– Послушайте, мистер Силади. Вы знаете, как Шлиман нашел Трою. Прочитал о ней в греческом эпосе. И все! Это было такой же сказкой, как вот эти, – он хлопнул себя по карману, – и даже в большей степени. Потому что то было чистой поэзией, а мои источники – большей частью свидетельства очевидцев. Вы сами это только что признали.
– Да, но…
– Если бы Шлиман не верил в легенду о Трое, или если бы не верили те, кто дал ему деньги. Троя и сегодня еще покоилась бы под землей. 8 этом, конечно, что-то было.
– Да, безусловно, – согласился я.
– Так что же?
- Предыдущая
- 27/97
- Следующая
