Свадебное путешествие Лелика - Экслер Алекс - Страница 64

• Предыдущая
• 64/103
• Следующая

— Значит, так, други, — хрипло сказал Макс, отхлебнув добрую половину бокала, — все пропало.

— В каком смысле? — спросил Лелик. — Педерастов не регистрируют?

— Регистрируют, — уныло ответил Макс. — Но только своих педерастов, голландских. Чужих не регистрируют. Вот такая вот ассимиляция.

— Ты хотел сказать — сегрегация? — уточнил Лелик.

— Какая разница, как это называется? — махнул рукой Макс. — Главное — все пропало.

— Интересно, — спросил любознательный Славик, — а если один из пары голландец, а второй иностранец, то таких регистрируют?

— Какая разница? — спросил Лелик, слегка встревожившись. Он здорово успокоился, когда узнал, что их браку с Максом не бывать, поэтому очень не хотел, чтобы вдруг неожиданно нашелся какой-то выход из этой тупиковой ситуации. — Раз нельзя, значит, нельзя — и точка!

— Слав, я не знаю, — уныло ответил Макс, допивая вискарь. — Потом, действительно, какая разница? Я же не пойду на поклон к местному голландцу, чтобы он на мне женился. Ты же знаешь, мне нужен был брак с Леликом, чтобы уехать в Штаты. Больше мне ничего не нужно. Я же не педераст, в конце концов… — И Макс внимательно посмотрел на дно пустого бокала. — Хотя, — пробормотал он задумчиво, — интересно, что они чувствуют…

— Так, — сказал Лелик радостно. — Раз наша свадьба обломалась — кстати, Макс, прими мои сожаления, — значит, нам ничто не мешает отправиться в Музей Ван Гога. А вечером я угощаю всех ужином по случаю окончания нашего пребывания в Амстердаме. Утром выезжаем.

— Я хочу косяк, — уныло произнес Макс. — Никуда не пойду без косяка. У меня растоптаны все идеалы.

— Кстати, — поддержал его Славик, — я бы тоже курнул. Мы же последний день здесь.

— А Ван Гог? — спросил Лелик.

— Он не будет возражать, — твердо сказал Макс. — К тому же состояние наркотической эйфории будет способствовать остроте восприятия.

— Ну ладно, — не стал спорить Лелик, понимая состояние приятеля. — Но только по одному косяку.

— По три, — поспешно сказал Макс.

— Перед встречей с прекрасным достаточно двух, — рассудительно сказал Славик, и Лелик с ним согласился…

Друзья зашли в первый попавшийся кофишоп — заведение было почти пустое в связи с дневными часами — и сели за столик. Они вели себя очень свободно и раскованно. Это вчера раскуривание косяков в кофишопе было похоже на публичную дефлорацию. А сегодня, когда они уже стали, можно сказать, завсегдатаями и профессионалами, никакой неловкости никто из них не испытывал.

— Значит, так, — деловито сказал Лелик. — Всякие спейскейки и кофе с анашой отменяются. Чинно-благородно курим по паре косяков, пьем чай и кофе, настраиваемся на встречу с прекрасным. Никаких неуместных шуток, галлюциногенов и прочей ерунды. Пусть знают, как достойно ведут себя русские туристы даже в условиях всякого непотребства.

— Дай я тебя поцелую, милый, — пылко сказал Макс. — Никогда еще ты не говорил так возвышенно и прочувствованно. Я горжусь тобой.

— Еще бы, возвышенно, — цинично усмехнулся Славик. — Пока ты там на форуме рылся, Лелик дринков пять жахнул, не меньше.

— Да какие обидные мне слова ваши! — возмутился Лелик. — Я всего три выпил!

— Ну да, — хихикнул Славик. — Только два из них были двойные.

— А вот это не волнует, — величественно ответил Лелик. — Стаканчиков было три, значит, дринка было всего три.

— Ну вот, — погрустнел Макс, — понятно. Значит, мне всего один дринк налили, а сами — так набухались по полной программе, пока я за компьютером пыхтел.

— Макс, ты не переживай, — утешил его Славик. — Лелика тоже можно понять. Он с каждым дринком приговаривал: «Через полчаса я стану официальным педерастом. Мама этого не переживет». Он нервничал, Макс, поэтому и пил.

— Ой, он нервничал! — возмутился Макс. — А я не нервничал?!! Откуда я знал, что Лелику взбредет в голову после свадьбы?!! Может, он воспользуется моим беспомощным положением!

— Стоп, — сказал Лелик. — Мы еще не курили, а гон уже идет по полной программе. Я предлагаю остановиться, курнуть, а потом уже гнать столько, сколько влезет.

— Я за, — ответил разом успокоившийся Макс. — Но мне — три косяка. Потому что меня в выпивке обнесли.

— Да хоть пять, — добродушно сказал Лелик, вспомнивший, что жениться ему уже не нужно. — Пусть это заменит свадебный ужин.

— Отказать, — ответил Макс. — Ужин ты мне все равно должен. Я же не виноват, что в этой стране такой лютый антирусизм, что нам даже пожениться не дают.

— Короче, — спросил Славик, вставая, — сколько косяков брать?

— Пять, — сказал Лелик. — Два будут про запас. Чтобы было что курить, когда снова за косяками пойдем.

— Я всегда замечал, — сказал Макс, — что у Лелика под воздействием алкоголя мозг начинает работать как-то очень причудливо. Как будто вдупель окосевший маляр раскрашивает масляной краской оконное стекло.

— Если ты думаешь, — озверел Лелик, — что твои идиотские аллегории на кого-то производят впечатление, то ты сильно ошибаешься. Вон, даже Славик в возмущении не пошел за косяками, а смотрит на тебя с укором.

— На самом деле, — невозмутимо сказал Славик, — я просто жду, когда ты дашь денег. Я за обед платил, между прочим.

Лелик скривился, но полез в карман, вытащил деньги и выдал Славику несколько купюр…

Славик вернулся довольно быстро, выложил на стол косяки, друзья взяли себе по одной самокрутке и прикурили… Макс затягивался по всем правилам — мелко-мелко втягивая в себя воздух, стараясь не потерять ни грамма драгоценного дыма. Славик курил глубокими затяжками, надолго задерживая дым внутри. Один Лелик смолил самокрутку небрежно, как будто это была обычная сигарета. У него после пяти дринков прилично шумело в голове, а Лелик не хотел совершенно окосеть перед Музеем Ван Гога. Кстати, Лелик вовсе не был фанатом Ван Гога. Он и сам не знал, почему так настаивал на посещении этого музея. Вероятно, просто потому, что ему нравилось дразнить Макса со Славиком.

— Все-таки, — минут через десять сказал Макс, когда раскурил вторую самокрутку, — конопля — значительно лучше алкоголя.

— Чем лучше-то? — лениво спросил Лелик.

— Всем, — ответил Макс. — Для здоровья почти совсем не вредно, — Макс начал загибать пальцы, — похмелья не бывает, образы рождаются обалденные, ну и с ног не сшибет.

— Еще как сшибет, — сказал улыбающийся Славик, который традиционно уже начал любить всех вокруг. — У меня в одной группе был парень — симпатичный такой парнишка из Брянска, — так вот он так обдолбался, что его потом еле-еле до отеля дотащили.

— Враки это все, — решительно сказал Лелик, чувствуя, что башка его куда-то поплыла. — Косяки с ног сшибить не могут. Особенно те косяки, которые здесь продаются. Фуфло это все. Краснодарский чай цепляет на порядок круче. А здесь — сплошной обман.

— Ты еще скажи, — возмутился Макс, — что нас вчера не колбасило!

— Да мы больше придуривались, — объяснил Лелик. — Кроме того, мы же еще пили — пиво и виски. Так что ничего удивительного. Безо всяких косяков могло колбасить.

— Кстати, да, — вдруг подтвердил Славик. — Этот парень перед косяками долго ром глушил.

— Ну так при чем тут косяки? — удивился Лелик. — Его от рома и свалило.

— Ни фига, — заспорил Славик. — От рома он на ногах стоял. А потом выкурил два косяка, его и снесло. Значит, все дело в косяках.

— Все дело, — объяснил Макс, — в маленьких пузырьках.

Лелик со Славиком замолчали.

— Если в напитках есть маленькие пузырьки, — сказал Макс в полной тишине, — они сносят башку.

— А большие пузырьки, — вежливо поинтересовался Лелик, — башку не сносят?

— Нет, — помотал головой Макс. — Большие — никогда. Большие — это углекислый газ. А маленькие — это что-то неизученное. Причем маленькие пузырьки могут быть в таких напитках, в которых нет никакого углекислого газа. Например, в виски. Поэтому от виски может снести башку, а от рома — нет. В роме нет маленьких пузырьков.

Открыв эту страшную тайну, Макс снова начал затягиваться своим косяком.

• Предыдущая
• 64/103
• Следующая