Ария князя Игоря, или Наши в Турции - Экслер Алекс - Страница 52

• Предыдущая
• 52/124
• Следующая

— Ладно, — устало сказал Игорь, — пошли по номерам, а затем обедать.

— Вы где будете сидеть? — поинтересовалась Вика, уходя вместе с Андреем.

— В кустах, — мрачно сказал Игорь.

— На веранде, — любезно улыбаясь, ответила Ира.

— В кафе, — сказал Сергей.

— Хорошо, — заявила Вика. — Мы вас найдем.

— Да стоит ли трудиться? — желчно спросил Игорь, но Андрей с Викой уже удалились.

— М-да, — сказал Игорь задумчиво. — Надо как-то от них отделаться. Мне вовсе не улыбается в Памуккале играть в калясики.

— Не надо от них отделываться, — решительно сказала Ира. — С Викой очень весело. Заодно и с тебя твоя спесь слетает.

— Ничего с меня не слетает, — задиристо ответил Игорь. — Я спесив и высокомерен, как всегда. А подыгрываю я ей только для того, чтобы вас, толстокожих, развлечь и развеселить. Я же взял на себя нелегкий труд вас развлекать — вот и развлекаю.

— Так развлекай и дальше, — довольно логично сказала Ира. — Раз тебе Вика сильно помогает нас развлекать, зачем избегать ее общества?

Игорь замолчал. Сергей откровенно веселился.

— А меня тут кто-нибудь когда-нибудь будет развлекать? — вдруг разорался Игорь. — Или я так и буду уродоваться всем на потеху?

— Милый, ну не ори, — примиряюще сказала Ира. — Не хочешь обедать с Викой — будем обедать отдельно.

— Ну да, как же, — мрачно сказал Игорь. — Она все равно нас найдет. Если только мы не залезем в какие-нибудь кусты, в которые прошлой ночью упал Серега…

Тут Игорь замолчал, но вдруг ему в голову пришла страшная догадка.

— Кстати, — сказал он. — Теперь я все понял! Вы вчера ночью играли в калясики. Ирка залезла на Серегу, и он, будучи от природы хилым, свалился в кусты.

— Должен тебя заверить, — возмутился Сергей, — что в калясики мы вчера не играли. Танцевать — танцевали, но в калясиках ты нас упрекать не имеешь права. Не виноватые мы.

— Ладно, хватит, — решительно сказала Ира. — Завелись, понимаешь, перед обедом. Пошли кушать, а потом — дрыхнуть.

— Сначала пять партий в поддавки, — заявил Игорь. — Ты обещала.

— Три, — сказала Ира.

— Ну хорошо, четыре, — согласился Игорь.

— И здесь он торгуется, — пожаловалась Ира, и друзья отправились обедать.

На следующий день утром друзья должны были отправляться на экскурсию в Памуккале. Сергей еще с вечера попросил Игоря позвонить ему часов в семь утра — за пару часов до выезда, — чтобы успеть спокойно собраться и сделать три «П»: помыться, побриться и позавтракать. Поэтому когда рано утром у него над ухом зазвонил телефон, Сергей не удивился, а спокойно открыл глаза, потянулся и взял трубку. Там, однако, раздался голос Иры, а не Игоря.

— Привет, — сказала Ира. — Дрыхнешь?

— Странный вопрос, — ответил Сергей. — Если дрыхну, то как я могу одновременно с тобой разговаривать?

— А черт тебя знает, — сказала Ира, ничуть не смутившись. — Ты на многое способен.

— Точно, — ответил Сергей. — Я на многое способен. Но спать и одновременно разговаривать по телефону я не умею. Этим искусством древних я еще не овладел.

— Ну если не овладел, — сказала Ира, — тогда спускайся к нам. У нас Игорясик что-то задурил. Причем задурил весьма конкретно. Поездка в Памуккале под большой угрозой.

— Что значит «задурил»? — удивился Сергей. — Заболел, что ли?

— Да нет, — с досадой сказала Ира. — Именно задурил. Ты что, не знаешь, как Игорь может дурить?

— Знаю, — ответил Сергей, — но дурить он может примерно ста пятьюдесятью способами. Я же не знаю, каким именно он задурил сейчас…

— Ну так приходи и классифицируй, — раздраженно скомандовала Ира. — Что-то вы сегодня оба какие-то странные. Один дурит по полной программе, второй языком болтает, вместо того чтобы действовать.

— Да бегу я, бегу, — сказал Сергей. — Вот только побреюсь и бегу.

— Не время бриться, — сурово заявила Ира. — Приходи так, как есть. Я с тобой целоваться не буду, а Игорю уж точно все равно.

— Ну, как знаете, — ответил Сергей, положил трубку, быстро умылся и отправился на первый этаж, где жили друзья.

Дверь ему открыла Ира, находящаяся в довольно раздраженном состоянии.

— Привет, — сказала она. — Проходи, полюбуйся на своего милого дружка.

Сергей зашел в комнату. Милый дружок лежал на постели в огромных семейных трусах, расписанных белочками и зайчиками, издавая какие-то странные звуки. Приглядевшись, Сергей заметил, что Игорь держит у губ расческу с кусочком туалетной бумаги и сквозь это нехитрое приспособление выдувает некую мелодию. Завидев приятеля, Игорь увеличил громкость звука и темп, сыграл несколько сложных пассажей, в экстазе мотая головой, а закончил этот концерт мощным финалом, от которого застучали в стенку соседи сразу и левого, и правого номера.

— Браво, — сказал Сергей. — Что это было? Чайковский? Первый концерт для туалетной бумаги и семейных трусов?

— Ну, типа того, — согласился Игорь. — Это была симфония протеста. Меня тут обижают и унижают со страшной силой, вот я и протестую.

— Его обижают, — фыркнула Ира. — Мало того, что он меня всю ночь мучил, так теперь послушай, что он требует.

— А что он требует? — спросил Сергей.

— Я хочу посмотреть педерачу, — заявил Игорь.

— Что-о-о? — удивился Сергей.

— Педерачу, — объяснила Ира.

— Может, передачу? — попытался разобраться Сергей.

— В том-то и дело, что нет, — вздохнула Ира. — С утра меня мучает. Поставь ему педерачу и поставь. Включаю телевизор — так он говорит, что это не педерача, а черт знает что.

— Там по-турецки говорят, — капризно заявил Игорь. — Какая это педерача, когда там говорят по-турецки? Обман один.

— А что такое педерача? — спросил у него Сергей. — Передача про педерастов, что ли?

— Сам ты педераст! — возмутился Игорь. — Зоофил несчастный. Какие слова нехорошие другу говоришь.

— Ну так объясни тогда, — попросил Сергей.

— Как я тебе объясню, — сказал Игорь, — когда я сам не знаю? Я утром понял, что хочу посмотреть педерачу. А мне ее никто включить так и не смог. Теперь я страдаю и могу даже умереть лет через сорок.

С этими словами Игорь красиво откинул голову на подушку и попытался изобразить, как именно он будет умирать.

— Плохо дело, — сказал Сергей. — Его явно переклинило. Где мы ему педерачу возьмем, если он сам не знает, что это такое?

— Вот именно, — согласилась Ира. — Причем переклинило его еще ночью. Ты знаешь, что он мне устроил?

Игорь снова взял в руки гребешок с куском бумаги и начал на нем наигрывать песню «Ветер с моря дул».

— Точно не знаю, — признался Сергей, — однако догадываюсь.

— Легли мы вчера спать, — начала рассказывать Ира. — Причем, как ты помнишь, легли довольно рано. Я быстро заснула, а он смотрел по телевизору какую-то педерачу.

— Передачу, — сказал Игорь, оторвавшись от своего занятия. — Это была обычная передача. Педерачу я бы сразу узнал.

— Вдруг он меня будит, — продолжала Ира, не обращая на Игоря никакого внимания, — и заявляет, что дико хочет кушать. Настолько дико, что если я сейчас не сбегаю и не принесу ему что-нибудь пожрать, то он умрет в страшных мучениях.

— Ну и нахальство, — пожалел девушку Сергей. — Как будто он не мог сам встать и сходить в ресторан.

— Он не мог, — объяснила Ира. — Этот негодяй сказал, что жуткий голод совершенно истощил его силы и настолько подорвал здоровье, что он теперь даже руку не может поднять.

— Да послала бы его и снова заснула, — посоветовал Сергей.

— Между прочим, — с достоинством ответила Ира, — я так и сделала.

— И что?

— Да ничего. Ты что, не знаешь этого негодяя? Он меня начал щипать. А когда я ему залепила подушкой, он достал этот гребешок и начал наигрывать какую-то, как он сказал, ночнушку.

— Это была «Маленькая ночная серенада» Моцарта, — объяснил Игорь. — Не понимаю, что ты имеешь против Моцарта.

• Предыдущая
• 52/124
• Следующая