Критическая Масса, 2006, № 4 - Журнал Критическая Масса - Страница 8

• Предыдущая
• 8/74
• Следующая

Боулз Хиппи для меня ничего не значили. Я всегда считал это буржуазным движением — молодые люди, которые хотят выбраться из буржуазной среды. Они не были пролетариями, многие из них бросали учебу и не хотели больше заниматься.

Бисхофф А идеологически вы им сочувствовали?

Боулз Не было у них никакой идеологии. Нет, некоторые были мне симпатичны, другие не нравились. Как любые люди.

Бисхофф Но как антибуржуазное движение?

Боулз Пожалуй, да…

Бисхофф Потому что говорили, что вы были первым, кто отверг западную цивилизацию, западный истеблишмент, первым из целого поколения.

Боулз Да, так обо мне раньше говорили. Думаю, что хиппи или битники приезжали сюда, в Марокко, потому что слышали, что здесь можно легко и дешево найти киф. Наркотики были для них очень важны. Они вообще ничего не делали, только принимали наркотики. Если ты занят работой, у тебя нет времени, чтобы валяться и раздумывать, как плохи дела у тебя в стране или в твоей семье. Если действительно работаешь, ты можешь серьезно воспринимать только свою работу. Все остальное второстепенно.

Бисхофф Но нельзя спрятаться от повседневной жизни, приходится ее учитывать, как и других людей вокруг!

Боулз Но что такое повседневная жизнь?

Бисхофф Ваши чувства и ощущения.

Боулз Нет, повседневная жизнь — это работа. Так мне кажется. Просыпаешься утром и начинаешь ее делать, вот что такое повседневная жизнь! Ну, конечно, этим все не исчерпывается. Тебе нужно есть, дружить с кем-то, не со многими людьми — иначе не сможешь работать.

Бисхофф Ведь курение кифа было важно и для вас тоже: может быть, для вашей литературной работы?

Боулз Совсем не было важно! С кифом было легче сосредоточиться, я не так волновался. Не знаю, может для кого-то это и плохо, на всех действует по-разному. Многим это совсем не дает работать.

Бисхофф Киф активирует воображение, возникают видения?

Боулз Ну уж точно не видения!

Бисхофф Вы согласны с тем, что задача литературы — говорить правду?

Боулз Не знаю… Говорить правду? Но ведь не в буквальном смысле, фактическую правду, нет. Можно сказать больше правды, если говоришь поэтическую правду, а не буквальную.

БисхоффС другой стороны, может ли литература лгать?

Боулз Лгать? Зависит от того, хорошо ли это у тебя получается. Многие замечательные книги — это всего лишь ложь: то, что никогда не случилось и случиться не могло. Но, если говоришь это особым образом, возникает более ясное ощущение реальности, чем от запротоколированной правды. Важнее всего конечный результат.

Бисхофф И он должен быть правдой, а не ложью.

Боулз Но он может быть сотворен изо лжи, конечно!

Бисхофф Каким вы видите будущее Танжера?

Боулз Ох, будущее! (Смеется. ) Больше нет «танжерского стиля жизни», так что об этом незачем беспокоиться. Будущее Танжера — такое же, как будущее Ниццы, Брюсселя, скажем… любого европейского города. Мне кажется, Танжера вообще не осталось!

Бисхофф А как точно определить «танжерский образ жизни»?

Боулз Точно? (Смеется. ) Не знаю, что имел в виду Майкл Роджерс6 , когда он давным-давно ввел в оборот это выражение. Он имел в виду большую журналистскую свободу. Она была обречена задолго до того времени, за восемнадцать лет до этого, в 1956 году, когда Марокко получило независимость — на бумаге. Но потом потребовалось время, чтобы законы, написанные на бумаге, стали реальностью на улице. И надо признать, что после 1956 года произошли великие перемены. Даже в 1974-м. А теперь, еще пятнадцать лет спустя, уже нет никакого сомнения. Все перевернулось, все изменилось.

Бисхофф А еще через пятнадцать лет?

Боулз Ох, ну, это будет в 2004 году… кто знает? Может быть, вообще никакого Танжера не останется. Может, его разбомбят алжирцы или испанцы… откуда мне знать? Невозможно представить, что стрясется в будущем. Любая неожиданность. Скорее, он станет больше похож на европейский город. Или к власти придут фундаменталисты и превратят его в восточный город — ливанский, иранский — что-то такое… Может, тут вообще больше не останется европейцев.

Бисхофф Считаете ли вы, что есть способ сбежать или защитить себя от власти цивилизации, технологии, или в целом от так называемого «современного образа жизни», который разрушил Марокко в последние сорок или пятьдесят лет?

Боулз Нет. Как? Можно всячески сторониться этого, но… бороться с этим? Думаю, что нет.

Бисхофф Но кажется, что и у этого типа цивилизации тоже нет будущего?

БоулзРазумеется, нету!

Бисхофф Таким образом, должны произойти очень быстрые перемены, иначе вообще все погибнет.

БоулзДа, вообще все погибнет. Я в этом уверен — упадок, не знаю, как сказать. Говоря «все кончится», я имею в виду любой тип культуры или приемлемой жизни для конкретного человека. В будущем не останется места для личности: каждый будет поневоле частью группы.

Бисхофф И, вы думаете, человечество с этим смирится?

Боулз Ну конечно. Человечество, полагаю, хочет только одного: чтобы было достаточно еды. Люди могут жить без свободы, если у них хватает еды.

***

Бисхофф В 1971-м или 1972 году Хассан ii, король Марокко, едва избежал покушения, подготовленного его же собственными офицерами. Что произошло потом?

Боулз Не знаю. Может, всех казнили?

Бисхофф А политическая ситуация сильно изменилась за последние пятнадцать лет?

Боулз Да, я думаю, неприязнь к королю уменьшилась.

Бисхофф А чем этого объяснить?

Боулз Наверное, процветанием. В целом, люди живут гораздо лучше.

Бисхофф Это означает, что король в каком-то смысле добился успеха?

Боулз Да, люди им довольны.

Бисхофф Но людей пытают в тюрьмах, и говорят, что есть специальные тюрьмы для политзаключенных на юге, вроде концлагерей — о них писал Жиль Перро7 .

Боулз Верно. Я однажды оказался в таком месте. Это был большой концлагерь посреди пустыни. Ужас! Я путешествовал с художником Кристофером Ванклином. Неожиданно мы увидели что-то вроде лагеря. Мы остановились, стали разглядывать, и тут появился солдат с ружьем. Он подбежал к нашей машине и сказал: «Сюда!» Мы спросили: «Куда вы нас ведете?» — «Сюда!» Говорил он довольно грубо. Так что мы последовали за ним, и он привел нас куда-то, там стояли два здания. Всюду были солдаты. Такой участок в пустыне, окруженный тремя большими линиями колючей проволоки, точно тремя змеями. Тут они начали нас допрашивать: «Вы откуда?» Мы ответили: «Только что приехали из Таты» — «А здесь что делаете?» — «Солдат нас сюда привел!» Потом они проверили наши документы и сказали, что у нас нет права здесь останавливаться. «Мы и не хотели здесь останавливаться, нас заставили». Это им все не понравилось. Они не хотели, чтобы иностранцы видели это место. Так зачем они нас сюда привели?! Тут они заперли нас в комнату без столов и стульев, там не было ничего — только грязный пол. Там было много таких комнат, одна за другой, вроде тюремных камер. И мы ничего не могли поделать. В конце концов они сказали: «Давайте, давайте, уходите! Убирайтесь с глаз долой!» Так что мы вернулись обратно в лагерь и поехали в другую сторону. Это было лет тридцать назад, в 1960 или 1961 году, кажется. Они были очень грубы, совершенно без всякой причины. Так что у меня остались очень неприятные воспоминания об этом месте, Фоум-эль-Хассан — это очень смешное название: Рот Короля. Рот Хасана — там никакого города, ничего, только этот лагерь…

Бисхофф Книга Перро наверняка запрещена в Марокко.

Боулз Разумеется. Любого, у кого она есть, посадят в тюрьму, и любого, кто ее читал, могут посадить. Правительство отпечатало тысячи листовок, воззваний: «Как граждане Марокко, мы протестуем против публикации этой книги». К тому же марокканцам нельзя слушать французские радиопередачи или смотреть французское телевидение, это запрещено! Они устроили большую кампанию. Причем любой, кто подписывает это воззвание, должен платить пятьдесят дирхамов, так что власти заработали на этом много денег — миллионы. Король не просто разозлился, он воспользовался случаем, чтобы организовать рекламную кампанию.

• Предыдущая
• 8/74
• Следующая