А я верну тебе свободу - Жукова-Гладкова Мария - Страница 35

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая

«Что там наплел этот адвокат?! Это Колобов его науськал?!»

— Адвокат сказал, что против Сережи неопровержимые доказательства. Он объяснил, как было дело…

— Вы хоть знаете, что кто-то испортил Сергею машину и именно поэтому произошла авария?

Анна Павловна об этом впервые слышала.

Но мне сейчас было некогда с ней долго разговаривать, тем более она меня раздражала. Единственный сын в тюрьме, а она тут об общественном мнении беспокоится, Вернее, о мнении своих подружек. Да плевать и на мнение, и на подружек! Сын-то важнее, даже если он и убийца. Он же все равно твой сын, что бы он ни совершил. Не он первый, не он последний оказался по ту сторону забора. Ведь человеку, находящемуся там, так нужна поддержка родственников и друзей. До чего еще может додуматься Анна Павловна, сидя в четырех стенах, я не представляла, но решила, что вечером надо будет к ней заскочить.

Я села в машину и вначале поехала на Арсенальную набережную. Машину поставила на некотором удалении от цели и пошла пешком к комплексу из красного кирпича, главному творению классика тюремного зодчества Антония Томишко,[11] австрийца по происхождению, принявшего российское подданство в Санкт-Петербурге, где учился несколько лет.

На прием к начальнику «Крестов» я опоздала, он был с одиннадцати до двенадцати утра, а вот положить деньги на лицевой счет смогу в два часа. Ждать осталось недолго. В пятое окно, где их принимают, очереди не было, не то что в четыре других… Весь зал был забит народом с сумками и сетками, в нем стоял тихий гул. В основном, тут собрались женщины, причем самого разного возраста и, судя по одежде, достатка. Мужчин я увидела лишь двух, обоих где-то в возрасте около пятидесяти. Кто-то просто стоял, тупо глядя в одну точку, кто-то читал, но основная масса переговаривалась с товарищами по несчастью.

Дожидаясь начала приема денег (к двум еще подтянулся народ, но все равно не в таком количестве, как в другие окна), я изучила список продуктов из магазина для спецконтингента, которые они могут покупать по безналичному расчету. Для этого и кладутся деньги. Родственник (и просто знакомый) также может заказать определенные продукты и оплатить их, а не класть деньги на счет. Система пользуется популярностью. Тюремной баландой-то сыт не будешь, учитывая, что государство на питание заключенного выделяет пятнадцать рублей в день. Хотя если бы мы выполнили требования Совета Европы, когда туда вступали, желающих сесть у нас в тюрьму, возможно, оказалось бы великое множество: европейцы требовали, чтобы нашим государством на содержание каждого заключенного выделялось по десять долларов в день. Ученым бы столько платить, врачам и учителям. И журналистам.

Признаться, я ожидала, что цены тут заоблачные, но была приятно удивлена. Продукты предлагались по цене ларька, а не супермаркета.[12] Список был довольно длинным, также указывалось, что спецконтингент может ежедневно заказывать свежую выпечку.

Пока ждала, получила консультации по ряду интересующих меня вопросов у двух милых женщин, можно сказать — моих подруг по несчастью. Они пояснили, что так называемый «прием граждан по личным вопросам» ведет не сам начальник «Крестов», а кто-то из его заместителей. Если хочу задать какой-то общий вопрос (например, о вступлении в брак с подследственным), меня примут в тот же день. Если же хочу говорить по конкретному человеку, то нужно прийти где-то за полтора часа до приема — чтобы заранее приготовили личную карточку. Или, например, договориться на другой день.

Наконец, нужное мне окно открылось, и я сдала пятьсот рублей, затем вышла на улицу и опустилась на пластиковый стул у небольшого кафе, расположенного напротив выхода из зала, где принимают передачки. Светило солнце, заливая Арсенальную набережную и мрачные строения из красного кирпича ярким светом. Было жарко. Представляю, что сейчас творится в камерах, окна которых выходят на эту сторону, да и в других тоже. Ведь тюрьма переполнена, здесь сейчас примерно в четыре раза больше людей, чем шконок, заключенным даже спать приходится по очереди.

Внезапно у меня зазвонил мобильный.

Я нажала на нужную кнопочку и с удивлением для себя услышала, что со мной хочет пообщаться господин Креницкий, он же — Редька.

Господин Креницкий интересовался, обедала ли я, а услышав, что нет, пригласил составить ему компанию и назвал ресторанчик в центре города.

— Где вы сейчас находитесь, Юлия Владиславовна?

— На Арсенальной набережной.

На другом конце провода повисло молчание.

Редька, конечно, догадывался, в каком из зданий я могу тут находиться. Но я решила слегка отомстить ему за Сережины неприятности.

— Я вообще-то у загса, — сказала я. — А вы что подумали?

— Там и загс есть?! — воскликнул до глубины души пораженный Редька.

— Вы считали, что на Арсенальной набережной одно здание? И школа есть, и другие учреждения.

— А что вы делаете в загсе? — по-идиотски спросил Редька, забыв, что я сказала «у загса».

— Узнаю, что нужно для вступления в брак с подследственным. Понимаете, я опоздала на прием к начальнику «Крестов», он сегодня с одиннадцати до двенадцати принимал, поэтому поехала в загс, чтобы мне уже там ответили на все вопросы.

— Вы — ненормальная, — простонал Редька, помолчал немного и обалдело спросил:

— Серега что, уже успел вам предложение сделать?

— Я сама ему его собираюсь делать.

На другом конце линии повисло молчание.

Редька напряженно дышал в трубку, а я продолжала заливаться соловьем, поясняя: когда мужчина в тюрьме, предложение должна делать женщина, потому что любящий мужчина никогда не станет настаивать, чтобы женщина шла ради него на жертвы. Женщина же, с другой стороны, понимает, что ее любимому тяжело, и хочет хоть как-то облегчить его участь.

Ведь ему же будет легче, когда он знает, что его помнят и ждут. Я сюда приплела и жен декабристов, которых никто не гнал за мужьями в Сибирь. Сами поехали.

— Ты и в Сибирь за Серегой собираешься? — прошипел Редька.

— Ну ваша же дочь не поедет, — заметила я, правда, не стала объяснять, что Серегу туда из Питера не отправят, даже если он и получит срок: у государства нет денег, чтобы возить зеков по всей стране.

Потом спросила, встречаемся мы на обед или как? Эфирное время дорого стоит, а мне его из своего кармана оплачивать.

— Встречаемся, — буркнул Редька.

Я обещала быть через полчасика. Девушка, сидевшая за тем же столиком, что и я, и слышавшая все, что я говорила, подняла на меня глаза и выразила готовность объяснить, что нужно делать для заключения брака с подследственным.

— Спасибо, — улыбнулась я ей. — Я сама знаю, просто хотелось позлить этого гада — ну того, с которым я сейчас говорила. Как мой парень сюда попал, жена тут же подала на развод. А это тестюшка был. Чтоб ему пусто было.

— Ой, так у меня ж то же самое, — лицо девушки озарилось улыбкой. — Я ж три года ходила в любовницах, мой все никак не решался развестись, все чего-то мямлил. А как взяли под стражу, жена, как у твоего, не долго думая, понеслась разводиться. Ни одной «дачки» не принесла, сука. Ну а я теперь замужем. Откинется — к себе заберу, — девушка мечтательно улыбнулась и добавила:

— А как он мне теперь в любви объясняется… И мама его меня тут же полюбила, я для нее сразу же такая хорошая стала, а жену его честит на чем свет стоит. Ой, это я ж теперь жена. В общем, ты своему обязательно предложение делай. Сразу женится.

Когда мужик «за забором», его легче всего на себе женить. В обычной-то жизни они все кочевряжатся, увиливают, а тут готовы тебя на руках под венец нести. Только учти: распишут, и все. Домой поедешь. А его назад в камеру.

Уединиться не дают.

Потом девушка вдруг вспомнила еженедельник, в котором публикуются мои статьи. Мое лицо не узнала, но не все же смотрят криминальную хронику. Хотя если ее мужик чалится…

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая