Хакер - Житков Андрей - Страница 22
- Предыдущая
- 22/54
- Следующая
Двери тамбура с лязгом разъехались, и в вагон вошёл милицейский наряд: двое сержантов. Цепкий ментовский взгляд тут же выловил фигуру кавказца, несмотря на то что тот сидел к милиционерам спиной.
— Ваши документы, пожалуйста.
Кавказец полез было в карман куртки, но седой жестом остановил его, достал красное удостоверение с гербом, сунул его под нос милиционеру.
— Спокойно, сержант, это наш человек
— Извините. — Сержант отдал честь, и наряд проследовал дальше.
Седой снова принялся разглядывать фотографии.
— Говоришь, свалил Вояка?
Кавказец кивнул.
— Как говорится, незаменимых людей у нас нет. А что, весёлая компания, — неожиданно улыбнулся ему седой. — Особенно мне нравится этот мудак с хохолком.
Никотиныч проснулся оттого, что в ванной комнате шумела вода. Его взгляд упал на тёмное пятно на потолке, и он сразу вспомнил дядю Пашу. О боже, что ночью было! Кончилось всё тем, что из окон повысовывались соседи и пообещали вызвать милицию, если они немедленно не угомонятся.
Из ванной донеслись характерные звуки — Лобстера тошнило. «Не пей много, не пей мало, а пей в меру», — вспомнил Никотиныч где-то вычитанную пословицу и повернулся на бок. На полу было несколько лужиц, их «автор» сидел на одном из системных блоков и вылизывал свой живот.
— Триллер, сволочь! — с чувством произнёс Никотиныч.
На пороге комнаты возник Лобстер. Его лицо было зеленовато-землистого цвета. Он прошлёпал босыми ногами по полу, упал на кровать, стал стаскивать с Никотиныча одеяло. Его трясло.
— Ой, как плохо-то! — пробормотал он, стараясь унять дрожь.
— Я тебя вчера предупреждал, — сказал Никотиныч.
— Нет-нет, больше никогда! Ну его на хрен! Уже рвать нечем, одна желчь идёт. — Лобстер отвернулся к стене, ещё больше стянув с Никотиныча одеяло.
— Зарекалась свинья в грязь не лезть. — Никотиныч посмотрел на череп, стоящий рядом с монитором. — Отец у тебя алкашом был?
— Есть маленько, — отозвался Лобстер. — Плохо — рассолу нет. А если чаю крепкого с сахарком — поможет?
— Значит, у тебя предрасположенность. Наследственное. — Никотиныч с силой дёрнул одеяло на себя.
— Ну холодно же! — застонал Лобстер. Замолк на время, потом сказал насмешливо: — Мы с тобой как два пидора!
— Почему — как? Пидоры и есть! Вместо того чтобы банк ломать, с каким-то алкашом на скамейке палёную водку пьём. Как хочешь, но Триллера я назад отнесу, иначе он всю квартиру изгадит. Что ты потом хозяйке скажешь?
— Нехорошо. Это подарок. Лучше я его к унитазу приучу.
— Угу, приучишь ты его, как же! — усмехнулся Никотиныч. — Как себя только что!
— Всё-всё, я сплю. Высплюсь и поеду.
— Куда ты опять намылился? Работать кто будет?
Но Лобстер ему уже не ответил — он спал. Никотиныч завидовал его удивительной способности — отключаться мгновенно: сказал и заснул.
Никотиныч полежал немного, вздохнул, выбрался из-под одеяла и направился в ванную за тряпкой, чтобы затереть кошачьи лужи. Из ванной донёсся звон — неуклюжий Никотиныч задел стакан с зубными щётками и бритвенными станками. Лобстер улыбнулся во сне.
Он спал и видел сон. Действие происходило в незнакомом городе. Какие-то разноцветные, аляповатые, вычурные дома в стиле Гауди, каналы, набережные, бесконечная череда фонтанов в виде писающих мальчиков, старинные экипажи: кебы, конки, пролётки, авто — словно во сне суммировались все книжные и киношные представления Лобстера о транспорте начала века. Светило яркое солнце. Сам Лобстер ехал в автомобиле с открытым верхом, за рулём сидела Миранда. На ней был кожаный костюм: брюки и куртка, шлем, на который были нацеплены круглые, чем-то похожие на гигантские стрекозьи глаза, очки. Лобстер во сне удивился тому обстоятельству, что автомобиль едет не сам, его тащили за собой два пегих битюга, причём тащили безо всякого принуждения со стороны — без кнута и вожжей, Миранда крутила руль, управляя лошадьми, заставляя их поворачивать то направо, то налево. Битюги частенько поднимали хвосты, и под колёса автомобиля на мощёную мостовую мягко сыпались «конские каштаны». По набережным гуляла разношёрстная публика: почтенные пары в старомодных костюмах, джентльмены в застёгнутых наглухо сюртуках, прямые и важные, как фонарные столбы, ярко накрашенные девицы в мини-юбках и разъехавшихся на толстых ляжках чулках, стреляющие глазами на джентльменов, какие-то роллеры, панки, старухи, дамы с собачками, бомжи, ковбойского вида парни с револьверами в руках. Издали доносилась приглушённая стрельба, звонко сыпались стёкла, падали тела. Слышался рёв спортивных автомобилей, будто где-то рядом находилась гоночная трасса.
Их автомобиль на конной тяге проплывал мимо стайки пёстро одетых проституток — они трещали, как австралийские попугаи, и бесцеремонно рассматривали прохожих, выискивая клиента. Лобстер всмотрелся в лицо одной из девиц и узнал в ней Белку. Тёплые карие глаза, хороший макияж, модная стрижка, на плече — крохотная сумочка. Среди вульгарных, грубо размалёванных девиц она выглядела белой вороной. Лобстер не мог оторвать взгляда от её лица, но вот что-то незаметно изменилось в её чертах, лицо потускнело, посерело, словно солнце зашло за облака, — это была уже другая Белка, та, которую видел он с ребёнком на руках. Большой нос, круги под глазами, бесцветные ресницы и прыщи на лице. Каштановые волосы стали теперь ярче, насыщенней, приобрели гранатовый оттенок. Эта, другая Белка смотрела на него, призывно скалясь, показывая выщербленные зубы.
— Лобстер, хватит уже на шлюх пялиться! — почему-то мужским голосом произнесла Миранда…
Лобстера подбросило на кровати, будто во сне он получил сильный электрический разряд. Он вскочил, бросился к компьютерам.
— Лужа! — крикнул Никотиныч, но поздно: Лобстер уже наступил в кошачью лужу. Впрочем, сейчас ему было всё равно — он отпихнул ногой стул, вдавил в панель кнопку «Power», склонился над монитором, приплясывая от нетерпения…
Лобстер загрузил компьютер, вошёл в программу дешифровки, стал торопливо щёлкать по клавишам, потом вдруг обернулся к Никотинычу и рассмеялся:
— Нашёл, фак энд шит! Есть! Их надо облучить! Нет, ты понял, да?
— Пока нет, — покачал головой Никотиныч.
— Будут кредитки — всё поймёшь. Я долго дрых?
— Минут десять, не больше. — Никотиныч прополоскал в тазу тряпку, кинул её под ноги Лобстеру. — Вытри, а то по всей квартире растаскаешь. И ноги иди помой!
— Белочки мои любимые, лапочки-красавицы! Подсказали, б…! — Лобстер торопливо вытер ступни о тряпку и на цыпочках побежал в ванную.
— По человечески не можешь объяснить? — крикнул ему вдогонку Никотиныч.
— Потом-потом, мне в университет надо! Ты карточки достань!
«Только что помирал с похмелья, а тут вскочил как наскипидаренный! Он точно сумасшедший, — подумал Никотиныч. — Во всяком случае, очень похож».
Лобстер решительно открыл дверь лаборатории. В просторной комнате, заставленной столами и стеллажами, горели лампы дневного света, одна из них часто мигала, раздражая. Лобстер поискал глазами выключатели, но не нашёл.
— Эй, здесь кто-нибудь есть? — громко спросил Лобстер.
Никто не отозвался. Тогда он взял со стеллажа похожий на плоский камешек фрагмент кости, запустил им в лампу. Лампа тут же погасла, фрагмент отскочил и упал между столов. Лобстер наклонился, опершись рукам в колени, стал выискивать глазами на полу кость.
— Молодой человек, вы ошиблись, здесь лаборатория, а музей антропологии дальше.
Лобстер обернулся. На пороге стояла девушка в джинсах и свитере с папками в руках. Тонкие светлые волосы на затылке собраны в пучок, веснушки на щеках, худая как щепка — в общем, не красавица. Вид у неё был несколько испуганный. Лобстер подумал, что девушка чем-то напоминает ему мышь, которую застукали на кухне за поеданием сыра — сейчас сиганёт в свою норку, где её никто не сможет обидеть.
— Нет, я не ошибся. — Лобстер вздохнул. — Тут у вас какой-то кусочек со стеллажа упал.
- Предыдущая
- 22/54
- Следующая
