Возвращение палача (Home Is the Hangman) - Желязны Роджер Джозеф - Страница 8

• Предыдущая
• 8/22
• Следующая

– Хорошо, – согласилась она. – Как я только что сказала, полагаю, были какие-то физические ограничения для сохранения множественности личностных структур на очень длительный период времени. Тем не менее, если бы это и было так, личность эта стала бы продолжением его собственной плюс копии четырех операторских – по крайней мере, временно. Ситуация в корне отличалась бы от той, в которую мог попасть человек-шизофреник того же типа, в том, что добавочные личности были бы точными отражениями подлинных личностей, а не ставшим независимым самовозбуждающимся комплексом. Они могли продолжать развиваться, они могли дегенерировать, они могли конфликтовать вплоть до точки разрушения или коренного изменения любого из них или всех их вместе взятых. Другими словами, невозможно предсказать, как это было в действительности и кто получился в результате.

– Можно рискованное предположение?

– Давайте.

– После длительных неприятностей Палач справился с этими личностями. Он отстоял свои права. Он отбил атаку квартета демонов, который терзал его, и приобрел в процессе обороны всепоглощающую ненависть к реальным индивидуумам, ответственным за эти его мучения. Полностью освободиться, отомстить, добиться своего полного очищения – и он решил отыскать своих операторов и уничтожить их.

Она улыбнулась.

– Вы спутали два предположения – обычную шизофрению и способность преодолеть ее и стать полностью независимым и автономным. Это равные ситуации – неважно, какие связи вы между ними усматриваете.

– Ладно, согласен. Но все же – как насчет моих заключений?

– Вы говорите: если он превозможет все это, он возненавидит нас. Это напоминает мне не совсем честную попытку вызвать дух Зигмунда Фрейда: Эдип и Электра в одном лице, уничтожение их родителей – творцов всех их напряжений, тревог, воспламеняющих их впечатлительные сердца вместе с молодостью и беззащитностью. Как бы это назвать?…

– Гермацисов комплекс? – предположил я.

– Гермацисов?

– Гермафродит был объединен в одно тело с нимфой Салмацис. Я произвел нечто подобное с их именами. Чтобы намекнуть на наличие четырех родителей, против которых возмущено дитя.

– Остроумно, – согласилась она, улыбаясь. – Даже если бы свободные искусства не давали ничего больше, они обеспечили бы великолепными метафорами всех исследователей. Но это недопустимо, это чрезмерно антропоморфно. Вам хочется знать мое мнение. Ладно. Если Палач и осилил это, то случилось это только благодаря отличиям нейристорного мозга от человеческого. Исходя из моего профессионального опыта, могу заверить вас, что человек не смог бы справиться с подобной ситуацией и добиться стабильности. Если бы Палач сделал это, он должен был разрешить все противоречия и конфликты, овладеть ситуацией настолько основательно, что я не верю, что оставшееся могло повлечь такой вид ненависти. Страх, неуверенность – все, что рождает ненависть – должно было быть изучено, систематизировано и превращено в нечто более полезное. Возможно, все это привело бы к чувству отвращения или к желанию независимости и самоутверждения. Я полагаю, это единственная причина для возвращения корабля.

– Следовательно, по вашему мнению, если сегодня Палач представляет собой мыслящую личность, то отношение его к своим бывшим операторам единственное: он не хотел бы иметь с ними больше ничего общего?

– Верно. Как ни жаль вашей гипотезы о Гермацисовом комплексе. Но в таких случаях мы должны оценивать мозг, а не душу. И мы видим два варианта: либо он гибнет от шизофрении, либо успешное решение его проблем совершенно исключает возникновение желания отомстить. Другими словами, беспокоиться не о чем.

Как бы мне это изложить потактичнее? Я решил, что не смогу…

– Все это прекрасно, – сказал я, – настолько, насколько это реально. Но оттолкнемся одновременно и от чистой психологии, и от чисто физического. Могла ли существовать какая-то особая причина для того, чтобы он жаждал вашей смерти – то есть, я имею в виду простой и старомодный мотив убийства, основанный скорее на событиях, чем на всяких особенностях его мышления или психических отклонениях?

Выражение лица ее было трудно разгадать, но, учитывая характер ее работы, я мог рассчитывать и на меньшее.

– На каких событиях? – спросила она.

– Понятия не имею. Потому и спрашиваю.

Она покачала головой.

– Боюсь, что не знаю.

– Ну, что ж, – сказал я, – я больше не могу придумать, о чем вас еще порасспросить.

– А я не могу придумать, о чем вам еще рассказать.

Я допил кофе и поставил чашку на поднос.

– Тогда благодарю вас, – сказал я, – за ваше время, за кофе. Вы были очень полезны.

Я поднялся. Она тоже.

– Что вы будете делать дальше? – спросила она.

– Я еще не совсем решил, – ответил я. – Хочется подготовить как можно более полное сообщение. Может, вы что-нибудь посоветуете?

– Я полагаю, что тут и изучать больше нечего, я дала вам все факты, которые только можно найти для вашего сообщения.

– Вы полагаете, Дэвид Фентрис не мог бы найти здесь какое-нибудь дополнительное толкование?

Она фыркнула, затем вздохнула.

– Нет, – сказала она. – Я не думаю, чтобы он сказал вам что-нибудь полезное.

– Что вы имеете в виду? То, как вы это сказали…

– Я знаю. Ничего я не имела в виду. Некоторые люди находят утешение в религии. Другие… Вы знаете. Другие в конце жизни платят ненавистью первой ее половине. Они не использовали ее так, как намеревались. Отсюда и своеобразная окраска их мыслей.

– Фанатизм? – спросил я.

– Не обязательно. Неуместное рвение. Нечто вроде мазохизма… Черт побери! Я не могу ни поставить диагноз на расстоянии, ни повлиять на ваше мнение. Забудьте то, о чем я вам сказала. Составьте свое собственное мнение после того, как повстречаетесь с ним.

Она подняла голову, оценивая мою реакцию.

– Ну… – отреагировал я. – Я вообще-то не уверен, что отправлюсь с ним повидаться. Но вы возбудили мое любопытство. Как может религия сказаться на деятельности инженера?

– Я разговаривала с ним после того, как Джесси сообщил нам новость о возвращении корабля. Тогда у меня сложилось впечатление, что он почувствовал, что мы вторглись в сферу Всемогущего Господа попыткой сотворить искусственный разум. То, что наше творение спятило, было единственным подходящим концом – ведь оно представляло собой результат несовершенного человеческого творения. И ему, кажется, показалось вполне возможным, что Палач вернулся для возмездия – как карающая нас рука правосудия.

• Предыдущая
• 8/22
• Следующая