Там, в вышине - Желязны Роджер Джозеф - Страница 6

• Предыдущая
• 6/6

– А город внизу – о, город внизу! – он тоже такой красивый, Герман.

– О городах я ничего не могу сказать, – сказал он.

– Да, да. Он очень красивый.

– Люди строят города, – объяснил Герман, – а птеродактили – нет. Поэтому я поверю тебе на слово. А раньше ты не замечала, что он красивый?

– Нет, – ответила она.

– Тогда, я думаю, ты начинаешь обретать свое волшебство.

– Правда?

– Да, и я за тебя рад.

– Ты сказал, что это наш последний полет?

– Да, это так.

– Почему?

– Впитывай в себя ночь, – сказал он. – Дыши глубже. Смотри на мир под тобой, мерцающий в темноте. Это твой мир, теплокровная Сьюзи, а не мой.

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что ты должна смотреть и наслаждаться. Понимание придет позже.

Они летели все дальше, дальше и дальше.

Потом он развернулся и направился туда, откуда они прилетели.

Обратный путь занял много времени, и Сьюзи потянуло ко сну, несмотря на холод и возбуждение от полета. Она поняла, что было поздно, очень поздно, и уже давно пора было спать.

И вот они уже кружат над ее двором, все ниже и ниже, и наконец мягко приземлились за гаражом.

Взошла луна, большая и круглая, кремового цвета.

Сьюзи слезла со спины Германа и встала перед ним.

– А теперь скажи мне, – спросила она, – что ты имел в виду, когда говорил «последний полет»?

– Я должен лететь, – ответил он, – сейчас. Я думал, что смогу остаться подольше, но погода слишком быстро становится холодной. Я не выношу холода. Я должен лететь на юг, как птицы.

– В Южную Америку?

– Возможно.

– Ну почему «возможно»? Почему это такая большая тайна? Почему ты не расскажешь мне, куда ты направляешься и где живут другие птеродактили?

– Да это не имеет значения, – сказал он, – честно. До свиданья, Сьюзи. Уже пора.

– Не улетай, Герман! Я буду скучать по тебе!

– И я буду скучать по тебе, Сьюзи. Но я должен лететь.

– Ты вернешься будущим летом?

Он расправил крылья.

– Ну конечно, вернусь. До свиданья.

И тут все, над чем она размышляла, все загадки, которые она пыталась разгадать этим долгим летом, – все стало ясно.

И она выкрикнула, не раздумывая. Если бы у нее было время подумать, возможно, она не стала бы этого говорить. А может, и стала бы.

– Ты последний, да, Герман? Ты самый последний птеродактиль на всем белом свете? – спросила она. – Да?

Вместо ответа он взмыл в воздух, взмахнув огромными крыльями. В следующее мгновение он был уже выше деревьев.

– Да? – кричала она. – Ведь это так? Ты самый последний!

Он кружился высоко над двором, и соленая капля, как капля дождя, упала ей на щеку.

Потом крылья подняли сильный ветер, и он поднялся так высоко, что стал казаться не больше птицы.

– Я люблю тебя, Герман! – кричала она. – Правда-правда, люблю! Пожалуйста, возвращайся! Прилетай на следующее лето!

Потом он стал таким маленьким, что его едва можно было разглядеть. А потом и вовсе исчез.

Она еще долго смотрела в небо, чувствуя себя маленькой, слабой и несчастной. Что-то большое и сильное, что могло летать выше, быстрее и дальше птиц и, в сущности, было совершенно ужасным – со своим огромным клювом и когтями, – улетело далеко-далеко.

И она чувствовала, что это навсегда и что она уже никогда не увидит Германа. Она все смотрела, пока не заметила, что совсем продрогла и хочет спать.

Сьюзи тихо вошла в дом и прокралась к своей кровати. В ту же ночь ей приснилось, что она наконец нашла свое волшебство. Утром она расплакалась.

• Предыдущая
• 6/6