Кладбище сердца - Желязны Роджер Джозеф - Страница 2

• Предыдущая
• 2/15
• Следующая

Он понимал, что замыслил незаурядное дело. Во-первых, потребуются деньги, много денег — целые акры зеленых президентов, выложенных в надлежащих местах и в надлежащее время. И еще требуется как-то отличиться, завоевать признание. К сожалению, в мире было полным-полно инженеров-электронщиков, горящих полным накалом по 20 часов в неделю над мелкими проектиками, — компетентных, способных, даже талантливых инженеров, у которых ничего этого нет. Так что задача была нелегкой.

Он погрузился в работу: 40, 60, 80 часов в неделю — читал, чертил, слушал записанные на пленку курсы по предметам, которые никогда раньше ему не требовались. Все это на одном дыхании — про отдых он позабыл.

В мае, когда пришло приглашение, он читал коротенький рукописный (не печатный!) текст на пергаменте (не на бумаге!) со слезами на глазах. Мур уже зарегистрировал девять патентов, и еще три проходили регистрацию. Один патент он продал, а теперь вел переговоры с «Аква Майнинг» о новой технологии водоочистки — с которой, он это чувствовал, он угадал. Деньги у него будут, решил Мур, если не терять темпа.

Возможно, будет и некоторая известность. Это зависело теперь в основном от технологии очистки и от того, куда он вложит деньги. Леота (урожденная Лорелеяnote 4) мерцала за страницами его формул, проступала подобно эскизу Бракаnote 5 в линиях его чертежей; пылала, когда он спал, спала, пока он сгорал…

В июне он решил, что следует отдохнуть.

— Старший менеджер отдела Мур, — сказал он лицу в зеркале механического парикмахера (рвение в работе привело его на указанную должность в отделе герметизации «Pressure Units»), — нужно улучшить французский и заняться танцами.

Парикмахерские инструменты убрали песочные вихры, подравняли виски. Усталые глаза в зеркале уныло согласились: им осточертело вникать в абстракции.

Отдых его, впрочем, по интенсивности оказался столь же изнурителен, как прежде работа. Он повысил свой мышечный тонус, часами прыгая в невесомости трамплинного зала на Сателлите-3 YMCAnote 6; он отшлифовал свой танцевальный стиль на практике, с сотней роботов и двумя десятками женщин; он прошел ускоренный медикаментозный курс французского по Берлицу (отвергнув более эффективную технику электроцеребральной стимуляции, которая, по слухам, могла повлечь за собой замедление рефлексов к лету); решив улучшить свою речь, он нанял репетитора для светских разговоров, и набивал подушку (а также и голову, наверное) пьесами периода Реставрации всякий раз, когда ложился спать (обычно через два дня на третий), — и когда день праздника приблизился, он уже чувствовал себя придворным эпохи Возрождения (слегка утомленным придворным).

Глядя на Мура Цивилизованного в зеркале парикмахера, Мур Первобытный поинтересовался — надолго ли ему хватит этого чувства?

За два дня до Версаля он навел на себя ровный загар и стал решать, что скажет Леоте.

«Я люблю вас!» (О, нет!) «Сбросите ли вы ваши ледяные кандалы?» (Ха-ха.) «Если я войду в Круг, вы составите мне компанию?» (По-видимому, это наилучший вариант.)

Итак, третья встреча пройдет на новом уровне. Довольно топтаться на прозаических тропах. Охотник углубляется в джунгли. «Устремленный вперед! — продекламировал Мур зеркалу. — И Преодолевающий!»

Она была в дымчато-голубом корсаже из орхидей. На вращающемся куполе дворца двигались поющие знаки зодиака, полы мерцали колдовскими огнями. У него возникло неприятное ощущение, будто чертовы цветы растут прямо здесь, из ее левой груди, как экзотические паразиты; это посягательство будило в нем ревнивое раздражение — он знал, совсем не в духе Ренессанса. И тем не менее…

— Добрый вечер. Как прозябают ваши цветочки?

— Едва-едва, если не наоборот, — ответила она с иронией, потягивая через соломинку нечто зеленое, — но они цепляются за жизнь.

— Вполне понятная страсть, — заметил он и завладел рукой, которую она не стала отнимать. — Скажите мне, Ева Микропросопоса,note 7 куда вы направляетесь?

На ее лице мелькнуло выражение интереса, и задержалось в глазах.

— Похоже, ваш французский стал лучше, Адам-Кадмонnote 8, — заметила она. — Я направляюсь вперед. А куда Вы направляетесь?

— В ту же сторону.

— Сомневаюсь… к сожалению.

— Сомневайтесь в чем угодно, но мы уже стали параллельными потоками.

— Вот как? Вы позаимствовали эту идею у какого-то инженерного гения?

— У человека, который хочет стать инженером холодильного бункера, — прокомментировал он.

Ее глаза испустили пронизывающие рентгеновские лучи, обдавая живым огнем.

— Я знала, у вас что-то есть на уме! Если вы это серьезно…

— Нам, падшим духам, лучше держаться вместе в этом Малкутеnote 9… Я серьезно. — Он кашлянул и посмотрел ей в глаза. — Давайте встанем вместе, как будто танцуем. Я вижу Юнгера; он нас заметил, а я хочу поговорить с вами.

— Хорошо.

Она поставила бокал на поднос, дрейфовавший близ нее, и последовала за Муром под вращающийся зодиакальный купол, предоставив члену Круга Юнгеру пробираться сквозь лабиринт плоти. Мур смеялся над его проблемами:

— Не так легко узнать людей на антикостюмированном балу!

Она улыбнулась.

— А знаете, вы сегодня танцуете не так, как прошлым вечером.

— Я знаю. Слушайте, как мне заполучить личный айсберг и ключ от Шлараффенланда?note 10 Я решил, что это может оказаться забавным. Знаю, что это не зависит от генеалогии и даже от денег, хотя и то и другое, кажется, способствует. Я изучил всю литературу, но мне бы не повредил практический совет.

Ее узкая ладонь чуть дрогнула в его руке.

— Вы знаете Дуайенну? — сказала/спросила она.

— В основном по слухам: что это старая горгулья, которую собираются держать в холодильнике до самого Армагеддона в надежде отпугнуть ею Зверя.

Леота не улыбнулась — она снова обратилась в стрелу, ответ был холоден.

— В каком-то смысле она и впрямь отпугивает звероподобных личностей от пределов Круга.

Мур Цивилизованный прикусил язык.

— Хотя многие Дуайенну недолюбливают, — продолжала Леота, чуть оживляясь по мере погружения в свои мысли, — мне она всегда казалась редкой антикварной статуэткой из китайского фарфора. Мне бы хотелось забрать ее к себе в дом, если бы у меня был дом, и поставить на камин, если бы у меня был камин.

— Я слышал, некоторые считают ее экспонатом из Викторианского зала лондонского музея, — Мур попытался развить тему.

— Она действительно родилась при королеве Вики, и ей действительно было за восемьдесят, когда изобрели гибернаторы, но я позволю себе заметить, что этим дело и ограничивается.

— И она в таком возрасте отправилась шляться во времени?

— Именно, — кивнула Леота, — поскольку желает быть бессмертным арбитром транс-общества.

Они кружились в такт музыке. Леота вновь смягчилась.

— В свои 110 лет, — заметил Мур, — она уже превращается в архетип. Не потому ли собеседование с ней так трудно пройти?

— И поэтому тоже… Если бы, например, вы решили сейчас просить о приеме в Бальный Круг, собеседования пришлось бы ждать до будущего лета. Если бы, конечно, вас допустили.

— И сколько в списке кандидатов?

Она прикрыла глаза.

— Не знаю… Тысячи, наверное. Разумеется, она просмотрит лишь несколько десятков. Остальных проверит, просветит, прополет и отсеет совет директоров. Потом, естественно, она вынесет окончательное решение — кого принять в Круг.

Внезапно зеленый и прозрачный зал (музыка и освещение, ультразвук и тонкие наркотические ароматы незаметно изменились) превратился в прохладное темное царство морского дна — полное причудливой ностальгии, как мысли русалки, скользящей над руинами Атлантиды. Элегический гений устроителя словно бы сблизил их в поле слабой гравитации, но Леота оставалась неприветливой и замкнутой в этой беседе.

• Предыдущая
• 2/15
• Следующая