Охотник на санги - Жаринова Елена - Страница 48
- Предыдущая
- 48/77
- Следующая
– Егор! – окликнул меня Самир. – Спасибо. Я знаю, меня взяли на эту работу только потому, что ты попросил. Я клянусь, что отблагодарю любой ценой! Как только тебе что-нибудь понадобится…
Не оборачиваясь, я махнул рукой – дескать, пустяки – и распахнул дверь кабинета Вираты.
Босс был на месте, и не один. Джан в коротком черном платье с умопомрачительным воланом потрясала перед его носом какими-то бумагами.
– Вот, сутяга! Канцелярская крыса! Вот подпись Фэйт, вот резолюция Натха. Я торговалась с ними целый день, но все-таки убедила сделать по-моему. Так почему ты не принял мое письмо? Почему я лично должна предъявлять эти жалкие бумажонки? Я что, по-твоему, секретарша? Девочка на побегушках?
И Джан королевским жестом швырнула бумаги на стол. Вирата взял их, выудил из кармана очки и стал внимательно читать, приговаривая:
– Ну-ну, ради бога, не кипятись. Электронная почта, она ведь для адъютов. Вот я и подумал: мало ли что можно написать?
– Так ты мне не доверяешь?! – оскалилась Джан, хищно изогнув яркие губы.
– Я и себе-то не очень доверяю, – вздохнул Вирата. – Такие времена… Это раньше можно было сыпать чудесами из рога изобилия… Помнишь? Наверное, мы тогда переборщили. Ну вот, теперь все в порядке. Значит, Лондон…
– А кто отправится? – придирчиво спросила Джан.
И тут раздался мой молодецкий голос:
– Я!
Хвала неведомым богам, обитающим в высших Кругах и заведующим судьбами атхартийцев. Сейчас я был уверен: есть такие боги, есть такие Круги! Возможно, чудо предназначалось не мне, возможно, кто-то из этих богов хочет через голову Фэйт моими руками спасти Никиту Воронцова… Как бы то ни было – удача, удача!
Вирата уставился на меня, спустив очки на нос.
– Ты? Вообще-то такими делами у нас всегда занималась Лила.
– Вирата, разреши мне, – заканючил я. – Я засиделся. Аналитическая работа сводит меня с ума. Настолько, что готов снова санги ловить. А тут еще Самира встретил, завидки взяли, у него такой… свежий вид! Я как раз и зашел узнать, нет ли какого-нибудь завалящего поручения.
Вирата пристально посмотрел мне в глаза. Я впервые обрадовался, что мысли атхартийцев богам недоступны. В отличие от людских: для этого в «Шамбале» есть специальная компьютерная программа. Очень засекреченная – адъютов к ней не допускают.
– Бог с тобой, – изрек наконец мой босс, и у меня победно екнуло сердце. – Не забывай только, что ты по-прежнему находишься под колпаком у Натха. Если дорожишь работой – будь осторожен! Завтра утром получишь маршрут. Джан, ты ведь объяснишь господину Гобзе все детали?
Инструкции Джан я получал по дороге домой. Я вел машину, богиня сидела рядом, закинув ногу на ногу и довольно фамильярно положив пухлую руку на мое колено. Ради прикола я предложил ей сигарету. Джан манерно прикурила, склонившись к протянутой зажигалке всем телом.
– Так вы поможете моему протеже, Егор? Он очень милый мальчик и сильно страдает… А судя по прогнозам, эта бессердечная девчонка так и не обратит на него внимание. Эдак можно убить всякую веру в любовь!
Выяснилось, что мне предстоит воплотиться в одну юную англичанку во время студенческой вечеринки.
– Всего один танец! – говорила Джан. – Мальчик заслужил такой подарок.
– И после этого они полюбят друг друга? – удивился я.
– Нет, – усмехнулась богиня, пуская колечко дыма. – Чтобы это случилось, к ним должен явиться мой ангел. Увы! Натх категорически запретил такое вмешательство. Но может быть, мальчик справится и сам. Надо только дать ему шанс! А! Вот вы и дома. Полагаюсь на вас, Егор, полагаюсь на вас!
Я обернулся к Джан, но ее на сиденье уже не было – только последнее сизое колечко таяло в воздухе. Симпатичная тетка, подумал я и только теперь вспомнил, что утром поссорился с Фаиной.
Терпеть не могу домашнюю холодную войну! У моей последней земной подружки Златы была отвратительная манера: после пустяковой ссоры она замолкала на неделю. Смотрела сквозь меня, не отвечала на вопросы… Она таким способом добивалась, чтобы я извинился. Помню, как у меня все сжималось внутри, когда я подходил к дверям своей квартиры, зная, что там все застыло от ледяного молчания. Естественно, я не выдерживал, каялся в чем был и не был виноват, потом презирал себя за это.
К счастью, у Фаины был другой характер. Она встретила меня довольно угрюмо, однако молчать не собиралась.
– Тебе приглашение пришло. – Она протянула мне конверт.
– Приглашение? – удивился я. – Но последняя пятница была недавно. И потом я сегодня видел сэра Перси…
– При чем здесь сэр Перси? Посмотри на адрес.
Я прочитал вслух:
– Малая Венеция, Изумрудный палаццо… Уго Леопарди Великолепный… Девятнадцатого… – я закашлялся, – девятнадцатого июля. Грандиозный карнавал… ВИП-приглашение на двоих… Ты понимаешь?! – Я торжествующе помахал конвертом. – Это же билет в атхартийский бомонд! Ты же пойдешь со мной? Не откажешься погреться в лучах моей славы?
– Мне фиолетово, – буркнула Фаина.
Но в глазах у нее уже загорелось любопытство. Очень скоро мы, позабыв о ссоре, наперебой обсуждали карнавальные костюмы. Да здравствует Леопарди Великолепный! Он обеспечил мне тихий семейный вечер перед броском в неизвестность.
48
Первые шаги в неизвестности были ошеломляющими.
Я шел по Кронверкскому проспекту – прямо по трамвайным путям. Здесь все ходят по путям, поскольку вероятность появления трамвая стремится к нулю. В Питере стоял прохладный июльский день. Ветер с Невы подгонял меня в спину. Пахло рекой, выхлопными газами, а иногда – зоопарком. Волею Судьбы, Натха, Вираты и прочих богов, а также загадочных сил природы я оказался в самом любимом районе города, да еще в теле моего близкого друга.
Дружба, как и любовь, имеет свои законы. И один из них, почти хрестоматийный, – после двадцати пяти новых друзей не заводят. (Соседи, сослуживцы и собутыльники, разумеется, не в счет.) Исключения только подтверждают правило.
Настоящие друзья появляются в детстве. Они так же посланы свыше, как первая любовь. Ты не выбираешь их сознательно, а просто живешь с ними в одном дворе, сидишь за одной партой, или ваши родители снимают дачу в одном и том же месте. В старших классах и в институте это происходит иначе. Ты вдруг открываешь для себя человека, с которым можно говорить обо всем на свете ночами напролет… Потом пестрая школьно-студенческая компания просеивается через сито семейных дел, бизнеса и прочее, и прочее. И остаются два-три человека, которых ты и зовешь друзьями.
Так это должно быть, Сурок. А вот у меня не сложилось…
В свое время общительность сослужила мне дурную службу. Количество не перешло в качество, и однажды я понял, что одинок. Не то чтобы это причиняло боль… Нет, мне всегда было с кем сходить в баньку и попить пивка, но все же… какая-то неполноценность…
В девяносто седьмом Евгений возглавлял такую же маленькую риелторскую конторку, как мой «Горизонт». Пыхтя, мы неслись по пути рыночной конкуренции. То он вырывался вперед, то я. Пару раз мы крупно поругались, обвиняя друг друга в нечистоплотном переманивании клиентов. Потом вместе провернули несколько удачных сделок, на этом сблизились, стали общаться в неформальной обстановке, обменялись пьяными откровениями, подружились.
Наши отношения были основаны на почти инстинктивной уверенности, что, случись у кого-то из нас беда, другой непременно поможет. Повод проверить это не заставил себя ждать: в девяносто восьмом году грянул дефолт.
Меня порядком потрепало, но чудом я удержался на плаву. А Женька разорился. Я с ужасом понимал: дружбе конец. Нет, я бы его не бросил, я дал бы ему денег, я дал бы ему работу… Но не может один друг быть просителем, а другой благотворителем. Любое неравенство – это зависимость для обеих сторон, а я считаю свободу обязательным условием дружбы. Искренние чувства как редкие звери: они в неволе не размножаются… Евгений был моим единственным другом, и вопрос о приоритетах не стоял.
- Предыдущая
- 48/77
- Следующая
