В трущобах Индии - Жаколио Луи - Страница 43

• Предыдущая
• 43/152
• Следующая

— Держу пари, генерал, что, несмотря на страшную жару здесь, вам было, пожалуй, еще жарче в тот день, когда в Пуант де Галле вы с веревкой на шее и в сопровождении ваших товарищей шли на виселицу.

Услыша эти слова, Барнет едва не упал от апоплексического удара и в течение нескольких секунд не мог произнести ни слова; ничего нет удивительного, если на этот раз у него все пересохло в горле и язык отказывался служить ему. Когда наконец он мало-помалу почувствовал силу говорить, он отвечал:

— Что вы хотите сказать, полковник?.. Повешена… Веревка на шее… Я не понимаю.

— Полноте! Вот и глухота ваша прошла, и, мне кажется, мы сейчас поймем друг друга. Я стоял подле того места, где вели на казнь вас, Сердара и еще одного туземца; я узнал всех вас троих, и вы понимаете, конечно, что, с одной стороны, вы не можете разуверить меня, а, с другой стороны, я не имею права допустить вас разыграть эту комедию до конца.

— Неужели вы думаете, черт возьми, что она очень забавляет меня!

— Хорошо, по крайней мере, что вы не желаете унижаться до лжи.

— Я во сто раз больше предпочитаю свой охотничий костюм этой шерстяной кирассе, в которой я задыхаюсь, а так как вы угадали нашу тайну, то я сейчас же предупрежу об этом своего друга и мы недолго будем надоедать вам своим обществом… Вам лучше было бы молчать об этом, во всяком случае вы, таким способом возвратили бы Индию Франции, и при этом вас никто не обвинил бы в обмане.

— Вы, быть может, правы, но мне, видите ли, придется идти во главе своего полка, а это, примите во внимание, налагает на меня ответственность и не позволяет поэтому молчать. Подите и скажите вашему другу — я сам не хочу его видеть, я питаю слишком большое уважение к его характеру и героическому поведению в Индии с самых первых дней революции и не в силах одним ударом разбить хладнокровно все его иллюзии, — скажите, что я даю ему до вечера десять часов времени, чтобы удалиться с французской территории, что по истечении этого срока я расскажу губернатору о комедии, жертвой которой он едва не сделался… До свиданья! Это мое последнее слово, но не забудьте засвидетельствовать ему мое уважение.

Барнет вырвал листок из записной книжки и написал на нем несколько слов: «Найди какой-нибудь предлог, чтобы поскорее кончить эту бесполезную комедию… все открыто… ты все узнаешь».

Пять минут спустя испуганный Сердар прибежал к своему другу:

— Что случилось? — спросил он.

— А случилось то, что полковник морской пехоты, которого тебе представили, был в Пуант де Галле в день нашего побега и узнал всех нас троих.

— Роковая случайность!

— Так вот, видишь ли, у одного человека может встретиться двойник, но у троих сразу, это уж слишком.

— Ты не пытался отрицать этого?

— Отрицать! Ты, кажется, с ума сошел. Тебе следовало оставить на шхуне меня и Нариндру, и дело пошло бы, как по маслу. Но все мы трое здесь, когда пять дней тому назад нас также видели вместе, а при таких обстоятельствах лицо человека легко запоминается!..

— Послушай, Барнет, я решился на все. Потерпеть крушение у самой цели, когда все предвещало успех, это невозможно, я теряю голову! Все здесь верят моему назначению… я прикажу арестовать полковника, ссылаясь на тайное предписание, и…

— Полно! Ты не только теряешь голову, ты ее потерял уже… Кто же исполнит твое приказание?

— Правда твоя, — сказал Сердар с отчаянием, — но видеть погибающими мечты свои о мести и славе для своего отечества!.. О, Барнет! Я проклят судьбой и не знаю, что удерживает меня от того, чтобы не покончить сейчас же с жизнью.

Сердар схватил револьвер, и рука его поднялась… поднялась к голове. Барнет вскрикнул, бросился к нему и вырвал у него из рук смертоносное оружие: минута замедления — и Сердар перестал бы существовать.

— Что нам делать теперь? Как выйти из этого положения, не сделавшись предметом насмешек?

— Хочешь выслушать совет?

— Умоляю тебя.

— Полковник принадлежит к числу твоих поклонников, и только долг мешает ему принять участие в этом заговоре, ввиду того, что он догадался о нем; но он дает тебе возможность выпутаться с честью из него и срок в десять часов для устройства наших дел. Знаешь, что ты должен сделать, по-моему? Продолжай играть роль губернатора, а вечером мы тихо, смирно скроемся отсюда, а я предупрежу Шейка-Тоффеля, чтобы он держал «Диану» под парами.

— Пусть так, раз это нужно! Пошли ко мне Раму и Нариндру, мне необходимо поговорить с ними прежде, чем я выйду в приемный зал.

Барнет отправился исполнить желание друга.

Сердар остался один, и в ту же минуту на веранду вошел полковник Лурдонекс с листком голубой бумаги в руке.

— Я не хотел сначала видеть вас, — сказал он Сердару, — но нашел средство спасти вас от смешного положения. Вот оно.

И он подал листок Сердару. Последний колебался сначала, но кончил тем, что взял его; крупные капли слез покатились у него из глаз. Растроганный полковник протянул ему руку, и Сердар, судорожно пожимая ее, сказал ему:

— Я ничего не имею против вас, и я хорошо понимаю требования военной службы…

И с подавленным вздохом он продолжал:

— И я поступил бы, как вы… прощайте!

— Прощайте, и всякого вам успеха! — отвечал полковник, уходя с веранды.

Сердар развернул бумагу, которую тот передал ему. Это была поддельная депеша, написанная печатными буквами и на настоящем телеграфном бланке. Полковник воспользовался для этого телеграфным походным аппаратом.

Депеша гласила:

«Серьезные осложнения в Европе, передайте управление обратно губернатору де Рив де Нуармон, возвращайтесь в Европу.»

Это действительно избавляло Сердара от насмешек. Когда Нариндра и Рама вошли на веранду вместе с Барнетом, он сейчас же сообщил им содержание депеши и сказал:

— Мы едем через два часа.

Затем он приказал Раме немедленно отправиться к своему брату Сина-Томби-Модели и тотчас же провести их на шхуну вместе с Эдуардом и Мари, которых он проводил сюда.

Влетев затем, как бомба, в приемный зал, он протянул депешу губернатору.

— Прочтите, пожалуйста, — сказал он, — меня зовут обратно во Францию, а вы останетесь в Пондишери. События так же непостоянны, как ветер и волны; я сохраню вечное воспоминание о вашей любезности и величии вашего характера… Позвольте же мне проститься с вами…

В Пондишери до сих пор еще уверены в том, что французское правительство готовилось уже объявить войну Англии во время восстания сипаев и только интриги и золото Англии были виною тому, что оно отозвало два часа спустя после приезда генералов, которых министр командировал, чтобы стать во главе франко-индийской армии.

Незадолго до захода солнца Сердара вместе с Барнетом проводили на борт с торжеством все власти Пондишери с губернатором во главе. На Шаброльской набережной был выстроен в боевом порядке весь полк морской пехоты. Когда показался Сердар, полковник отдал приказ играть походный марш и отдал честь оружием.

Когда Сердар и друг его проходили по знаменной линии, полковник приказал приветствовать его склонением знамени. Видя, что оба задыхаются от волнения, честный полковник тихо проговорил, но так, чтобы они слышали:

— Да здравствует Сердар!

Спустя несколько минут «Диана» неслась на всех парах к острову Цейлон.

• Предыдущая
• 43/152
• Следующая