В трущобах Индии - Жаколио Луи - Страница 30

• Предыдущая
• 30/152
• Следующая

Почему же гнев примешивался к чувству удовольствия, которое он хотел выразить? А потому, что чутье его, дававшее ему знать о присутствии хозяина, доносило и испарения змей: это и приводило его в бешенство.

Сердар, давно уже пришедший в сознание после своего обморока, начинал терять всякую надежду, а потому, услыша голос слона, не мог удержаться от крика восторга, забыв даже, как опасно раздражать кобр, — крика дикого, сумасшедшего восторга, вырвавшегося у него со всею силою легких, крика, какой могут испускать только люди, видевшие смерть лицом к лицу и понявшие вдруг, что жизнь, которую они считали погибшей безвозвратно, снова возвращается к ним.

— Ауджали! Ауджали! Мой честный Ауджали! — воскликнул несчастный.

А слон по-прежнему тихо ворчал, выражая своему хозяину радость, что нашел его.

— Кто тут еще вместе с тобой, мой честный Ауджали? — спрашивал Сердар.

И он по очереди стал звать Барнета, Нариндру и двух остальных туземцев.

В эту минуту слон схватил покрышку из ветвей, лежавшую на яме, и сбросил ее вон. Свет моментально залил всю яму, и Сердар тут только понял, увидя Ауджали у краев своей тюрьмы, почему призывы его не получали никакого ответа; он понял также с ужасом, от которого сжалось его сердце, что спасение его, возможное при помощи товарищей, которым оно обошлось бы без большого труда, было невозможно при помощи одного слона.

Главная задача заключалась теперь в том, чтобы помешать последнему сделать какую-нибудь неосторожность, так как вид змей, когда осветилась яма, вызвал у него настоящий приступ гнева. Слон не боится укуса кобры; толщина его кожи защищает его от действия яда, что он, весьма вероятно, знает. Тем не менее достаточно одного вида самой маленькой змеи, чтобы привести его в бешенство.

А между тем то, чего так боялся Сердар, и способствовало его избавлению от неудобных и опасных гостей, которые поселились на нем. Увидя Ауджали, который ходил взад и вперед кругом ямы, ворча и стуча ногами по земле, кобры заволновались и, отделившись осторожно от тех мест, которые они занимали, тем самым избавили несчастную жертву от ужасного положения, в котором они держали ее в течение нескольких часов. Оставив в покое Сердара, они зашипели, надули щеки воздухом и, свернувшись спиралью, пробовали прыгнуть вон из ямы. Но несмотря на то, что они подымались в воздух с быстротою стрелы, они достигали только половины пространства, отделявшего их от врага, который возбуждал их гнев.

Змея принадлежит к числу созданий, стоящих на одной из самых низких ступеней развития, она положительно глупа, не соображает препятствий, которые могут встретиться ей по пути, и не приноравливается к ним. Она целыми часами будет биться о скалу, через которую хочет перейти, или пробовать пролезть в отверстие гнезда карриасов, слишком уж узкое для нее.

Судьба сжалилась на этот раз над долгими страданиями Сердара и соединилась с Ауджали для его спасения. Бегая кругом тюрьмы, где был его хозяин, он случайно столкнул в яму одну из бамбуковых палок, которые служили поддержкой для веток и листьев, прикрывавших отверстие ямы; палка, к счастью, упала таким образом, что образовала нечто вроде моста, идущего от дна ямы до ее внешних краев.

Не успел конец палки коснуться земли, как одна из кобр ринулась к ней с быстротою молнии и, свернувшись спиралью вокруг нее, так скоро выползла по ней из ямы, что Ауджали при всей своей ловкости не успел схватить ее. Не то было с другими; половине, по крайней мере, этих вредных животных сломал он хоботом позвоночный хребет и швырнул их на землю, где они судорожно извивались, не будучи в силах двинуться с места.

Когда последний враг его исчез из ямы, Сердар испустил громкий крик торжества… Он был спасен!

— Спасен! Спасен! — кричал он в экстазе. — Спасен! Благодаря тебе, Боже! Ты не допустил, чтобы я умер, не исполнив начатого мною дела. Так мы померяемся с вами, сэр Вильям Броун! Клянусь, я отплачу вам за те невыразимые муки, которыми я обязан вам, а что касается до орудий вашей мести, они не выйдут живыми отсюда.

Тот же самый бамбук, который помог кобрам выбраться из ямы, сделался и его орудием освобождения. Он вышел, однако, не сразу, но спустя несколько минут; реакция организма была у него так сильна, что ноги его дрожали и нервные судороги сковали его члены. Явление такой слабости никогда не продолжалось у него долго, а нетерпение быть на свободе побуждало его скорее употребить все возможные для этого средства. Схватив бамбуковую палку, он почти перпендикулярно установил ее в яме и затем с ловкостью акробата взобрался по ней наверх.

Видя своего хозяина здравым и невредимым, Ауджали не знал, чем выразить ему свою радость; он старался издавать по возможности более нежные трубные звуки, которыми наделила его природа вместо голоса, шевелил огромными ушами и делал тысячу прыжков, несвойственных его степенной наружности.

— Тише, Ауджали! Тише! Надо спешить… нам предстоит трудное дело сегодня ночью.

Долина начинала покрываться мрачными тенями заходящего солнца, которое давно уже перешло за уровень высоких гор, окружавших джунгли. Это было то именно время, когда Рама и Нариндра с отчаянием в душе искали своего друга гораздо выше тех мест, где происходили только что описанные события; далекое расстояние, а с тем вместе и густая растительность мешали Сердару слышать их призывы и выстрелы их карабинов.

— Идем, Ауджали! — сказал Сердар, усаживаясь на шее животного. — Скорее к проходу, дитя мое, пожирай пространство!

И он направил слона по тому направлению, по которому сам шел сегодня утром, так как у подошвы горы растительность была более редкая, низкая и поэтому не затрудняла движений слона. Трудно описать радость Сердара, наполнявшую его сердце в эту минуту. Полный доверия к будущему и слегка зараженный фанатизмом, как и все люди, долго жившие на востоке, он смотрел на чудесное избавление свое из приготовленной ему ловушки как на несомненный знак успеха на своих будущих предприятиях, на первом плане которых у него стоял акт правосудия и мести относительно человека, согласившегося быть агентом губернатора Пуант де Галля в этой подлой засаде. Вряд ли успел негодяй этот добраться до прохода, и наверное удастся захватить его, что было только вопросом времени и быстроты, после чего Сердар присоединится к друзьям, которые должны находиться в смертельном беспокойстве относительно его участи.

Сердару, как видите, не было известно, что туземец, преследовавший его, был не один, а вместе с сообщником, но рвение его нисколько бы не изменилось, будь это ему даже известно; он забрал себе в голову во что бы то ни стало доказать губернатору Цейлона, что Сердаром не легко завладеть, а раз он решил что-нибудь, он приводил это в исполнение, будь этот план так же безумен и отважен, как тот, который он задумал сейчас.

Поезжай он до конца в том направлении, по которому ехал, он встретил бы непременно Сами, дежурившего у подошвы горы, но проход, к которому он ехал, был не совсем в глубине долины, и к тому же он выигрывал около трех километров, т.е. полторы мили, прорезывая джунгли на расстоянии семи-восьми сот метров, прежде чем повернуть в ту сторону, где находился молодой индус.

— Так! — сказал он, внимательно всматриваясь в свет, видневшийся еще на верхушках, чтобы дать себе точный отчет о наступлении ночи. — Передо мною еще двадцать минут времени, это больше, чем нужно, чтобы добраться до середины горы.

И он двинул вперед Ауджали, который взбирался на гору с легкостью, поразительной для его колоссальной туши, по каменистым и скалистым склонам, которые сделались скользкими от действия на них обилия воды во время периодических дождей.

Сердар предвидел, что шпион, посланный против него, не останется в Долине Трупов после своей неудачи; чтобы не быть застигнутым его товарищами или им самим, если только ему удалось бы спастись из ямы, он до ночи будет, конечно, скрываться в самой густой чаще джунглей и только тогда решится выйти оттуда, чтобы добраться до прохода и вернуться в Пуант де Галль. Дело было теперь в том, чтобы добраться прежде него к тому месту, где он предполагает скрыться. Эта часть программы Сердара была исполнена им с успехом, и он расположился самым комфортабельным образом на маленьком плато, откуда он вместе со своими товарищами посылал последний привет «Эриманте», уносившей молодого Эдуарда Кемпуэлла в Пондишери.

• Предыдущая
• 30/152
• Следующая