Сердар - Жаколио Луи - Страница 50
- Предыдущая
- 50/131
- Следующая
Через несколько минут Рама позвал Сердара. Небрежно развалившись, Рама лежал на обеих пантерах, а они преданно лизали ему руки. Однако, стоило выйти из пещеры Тоте, как пантеры бросились к своему прежнему хозяину, показывая ему своим нежным прерывистым ворчанием, что рады его снова видеть. Сердар не пытался скрыть свое удивление таким быстрым результатом. Он в первый раз видел на практике искусство своего друга.
– Действительно чудеса! – сказал он Раме, поздравляя его. – Ты также быстро можешь усмирить и пантер из джунглей?
– Это займет больше времени, Сахиб, – отвечал заклинатель. – Однако я уверен…
Он не закончил фразы… Хорошо знакомые всем обитателям Нухурмура звуки рога, которыми они давали друг другу знать о себе, послышались где-то вдали, но так слабо, что, не будь ночной тишины, никто не услыхал бы их.
– Это Нариндра, – сказал Сердар с радостью. – Это он, я узнаю его сигнал! Оджали отвечает ему. Умное животное тоже узнало зов своего погонщика.
Это действительно был Нариндра, в число обязанностей которого входила и забота о слоне. Голос Оджали произвел необычное действие. Испуганные пантеры мгновенно вскочили и припустились бежать по долине. Достигнув противоположного конца ее, они, без колебаний и не уменьшая скорости, начали карабкаться вверх по вертикальной почти стене, пока не добрались до плато, где и исчезли из вида в одно мгновение.
Присутствующие не успели еще опомниться от удивления, как Тота, следуя их примеру, пустился бежать с поразительной быстротой по долине и затем, в свою очередь, начал опасный подъем, хватаясь руками за кусты и уступы скал.
Не сказав друг другу ни слова, Сердар и Рама бросились преследовать его, но, несмотря на быстроту бега, они добежали до конца долины только для того, чтобы убедиться в бесполезности своей попытки… Тота-Ведда был уже почти наверху.
– Это бегство, Рама, большое несчастье, – сказал Сердар в полном унынии… Ты знаешь, суеверен ли я, или нет, но у меня предчувствие, что бедный идиот этот, сам того не желая, станет причиной нашей гибели.
– Вы зря беспокоитесь, Сахиб! Необходимо невероятное стечение обстоятельств, – отвечал Рама, – чтобы этот дикарь, ненамного умнее своих пантер, не говорящий ни на одном понятном языке, мог бы выдать тайну нашего убежища. Вы знаете, что одного вида людей достаточно, чтобы заставить его бежать.
– Хотел бы я ошибиться, Рама! Будущее покажет, кто из нас прав.
Увлеченные происходящим, они совсем забыли о сигнале Нариндры, который, изнемогая от усталости, не хотел обходить озеро и просил, чтобы за ним выслали лодку. Повторные крики Оджали напомнили им об этом.
– Не стоит никого будить, – сказал Сердар, – мы одни переедем на ту сторону озера, а Сами прикажем не спать до нашего возвращения. Я с нетерпением жду новостей из Франции, – и он прибавил со вздохом, – впрочем, наверняка эта тщетная надежда… так горько бывает разочарование.
Проходя через комнату Наны, они остановились на минуту. Принц, лежавший на диване, который служил ему постелью, внезапно заворочался. Ему не спалось, и он произносил бессвязные слова. Вдруг он приподнялся, протянул руку вперед и на языке хинди отчетливо прокричал: «За веру и отечество, вперед!» Потом снова лег, продолжая бормотать невнятные слова.
– Бедный принц! – воскликнул Сердар. – С этими словами он вел сипаев на англичан. Будь у него столько же ума, сколько и мужества, ни он, ни мы не были бы здесь.
Они пришли на берег озера. Надо было ответить Нариндре, который то и дело повторял сигналы, не зная, слышат его или нет. Сердар взял буйволовый рог и извлек из него сначала звучную продолжительную ноту, означавшую на условном языке: «Мы слышали». Затем вторую отрывистую, быструю: «Мы поняли», и, наконец, две, одну за другой: «Мы сейчас будем с лодкой».
В ту же минуту из-за озера послышался целый ряд условных звуков – ответ Нариндры: «Это я, Нариндра, я жду вас».
Осторожность требовала, чтобы они имели в своем распоряжении много разнообразных сигналов. Без этого они могли, ничего не подозревая, попасть в засаду.
Пять минут спустя лодка быстро неслась по поверхности озера. Луна в это время скрылась по другую сторону гор, и вода в темноте ночи казалась чернилами.
Друзья проделали уже две трети пути, когда пронзительный крик, похожий на свист, издаваемый обезьянами вида макак-силенус, очень распространенного на Малабарском побережье, прервал вдруг молчание ночи.
– Что это? – воскликнул Сердар, вскочив на ноги. – Не сигнал ли это?
– Мы приближаемся к берегу, – отвечал Рама, – а в прибрежных лесах живет большое количество обезьян этого вида, и крик этот не представляет ничего особенного.
– Да, но тебе должно быть известно, что в тех случаях, когда звук рога может выдать наше присутствие врагу, мы заменяем его криками животных, распространенных в этих лесах, что никому не внушит подозрения. Так, например, крик макаки-силенус, повторенный два раза, означает…
Слова замерли на губах Сердара… тот же крик повторился среди ночной тишины.
– А! На этот раз я не ошибся, это сигнал, – воскликнул Сердар и, не дожидаясь ответа, бросился к машине. Лодка уменьшила ход, вращение винта прекратилось, и судно остановилось на некотором расстоянии от берега.
– Я выполнил приказ, – сказал Сердар Раме. – Сигнал означает остановку, в каком бы месте земли или воды мы ни находились. Там происходит что-то необычное.
– В том случае, конечно, Сахиб, – отвечал Рама, – если этот сигнал подал Нариндра. Я, например, не нахожу ничего удивительного, если вторая макака отвечает первой или одна и та же крикнула два раза.
– Я желал бы, Рама, чтобы ты был прав… Во всяком случае, мы скоро узнаем, в чем тут дело. Третий крик будет означать: «Вернуться обратно». Тогда уж никаких сомнений не будет.
Прошло четверть часа томительного ожидания… но третьего сигнала не было. Напротив, тихий звук рога дал знать людям в лодке, чтобы они продолжали путь. Вскоре после этого они без всяких затруднений пристали к берегу.
– Это ты, Нариндра, мой верный друг? – крикнул Сердар, не выходя из лодки/
– Да, Сахиб, – отвечал звучный голос, – это я. – И Нариндра тотчас прибавил: – Почта из Франции, Сахиб!
Услышав эти слова, Сердар почувствовал, что у него закружилась голова и подкашиваются ноги. Известие, которого он ждал целые месяцы, здесь, в двух шагах от него. Его милая Диана, обожаемая сестра, не могла изгнать его из сердца.
Он даже не спросил Нариндру, что за причина, из-за которой он дал сигнал остановиться посреди озера, не спросил своего ловкого посла, следили ли за ним шпионы, занимаются ли до сих пор английские газеты Наной и им, Сердаром, подозревают ли о том, где они скрываются… Ее письмо… он думал только о ее письме, и, когда Нариндра протянул ему пакет, он схватил это письмо, как скупец хватает потерянное им и снова найденное сокровище, и прижал его к бьющемуся сердцу. Затем, вернувшись немедленно на борт лодки, он бросился в каюту, закрыл двери и люки, зажег лампу и положил драгоценное послание на стол.
Писем оказалось пять. Почему пять, когда только три человека знали, куда писать ему: лорд Ингрэхем, верный друг, всегда веривший в его невиновность и давший совет Эдварду и Мэри обратиться к нему с просьбой спасти отца, сестра, которой он писал, и бывший консул в Калькутте, представитель восставших в Париже.
Он взял наудачу одно из них, дрожащей рукой сломал печать, пробежал первые строчки и остановился, задохнувшись от волнения.
Да, это было письмо сестры, и оно начиналось так:
«Дорогой брат!
Я никогда не обвиняла тебя, а следовательно, никогда не осуждала, но много плакала о тебе и люблю тебя, как всегда любила…»
У него не хватило сил читать дальше, он опустил голову на руки и заплакал… Вот уже двадцать лет, как он не плакал… с того дня, когда военный совет лишил его чинов, когда с его груди сорвали орден Почетного легиона… он плакал теперь во второй раз.
- Предыдущая
- 50/131
- Следующая
