Грабители морей - Жаколио Луи - Страница 85

• Предыдущая
• 85/101
• Следующая

Ничего не прощающий и ничего не забывающий Призрак Надода».

Теперь уже нечего было и сомневаться, что на корабле совершается что-то непонятное. Наскоро одевшись, Фредерик Биорн позвал брата, и на общем совете они решили немедленно произвести повальный обыск всего корабля сверху донизу.

Когда они собирались идти для этого наверх, в каюту герцога постучался лейтенант Лютвиг, говоря, что желает видеть его по важному делу.

Офицер вошел не один, а в сопровождении марсового Иоганна.

– Что скажете, Лютвиг? – спросил герцог.

– Скажу не я, ваша светлость, а сам Иоганн. Он сейчас сделал мне доклад, который пусть повторит при вас. Это будет лучше всего.

– Ну, Иоганн, говори. Мы тебя слушаем.

– Извольте видеть, ваша светлость, – начал матрос, конфузливо вертя в руках шапку, – будучи не на вахте, проходил я за своим делом по палубе… Наклонясь через борт – так, из любопытства, – вижу я вдруг, что какой-то человек висит под бугшпритом, словно гимнастику делает. Думая, что это бретонец Ле-Галль – он очень любит этим заниматься – я крикнул ему: «Эй, товарищ», но неизвестный ударил меня снизу чем-то по голове так сильно, что у меня в глазах помутилось… Когда я пришел в себя и взглянул опять вниз, там никого не было. Я побежал в сборную поглядеть, где Ле-Галль, оказалось, что он спит крепким сном на своей койке.

– Кто же это, по-твоему, был, если не Ле-Галль? – спросил герцог.

– Думаю, ваша светлость, что это был кто-нибудь из джинов… Они ведь часто шалят на кораблях, – отвечал матрос.

Герцог и его брат улыбнулись и отпустили матроса, который ушел, чрезвычайно довольный собою.

Дело, таким образом, усложнялось.

Очевидно, на корабле кто-то скрывается, но где и каким образом?

Это надо было разузнать во что бы то ни стало, а до тех пор надзор на корабле усилили до высшей степени. Перед пороховою камерой день и ночь стояли трое часовых, менявшихся каждый час.

Вечером состоялось совещание между герцогом, его братом, Гуттором, Грундвигом и еще некоторыми офицерами, но о принятом решении никто ничего не узнал: оно сохранялось в строгой тайне.

Самуил Бартон и его сородичи, владевшие одним из главнейших торговых домов в Глазго, были происхождением немецкие евреи, поселившиеся в Шотландии еще в третьем восходящем поколении. Их дед Захария Бениаминсон родился во Франкфурте, этой родине всех странствующих евреев, и прибыл в Глазго в качестве помощника местного раввина. Но служба в синагоге и толкование Талмуда не принадлежит к особенно выгодным занятиям, поэтому Захария скоро вышел в отставку и открыл комиссионерскую контору. Многие евреи с этого начинают: никогда еврей не бывает производителем, а всегда лишь посредником между производителями и потребителями, эксплуатируя обе стороны.

Захария Бениаминсон стал быстро богатеть. Через очень короткое время он был уже в состоянии посылать в море собственные корабли, которых у него завелось более полусотни. Понимая, что «Фирма Бениаминсон» никогда не сделается популярною, благодаря слишком еврейскому звучанию этого имени, он принял фамилию Бартон и передал ее своим потомкам вместе с капиталом в миллион фунтов стерлингов, причем поставил условием, чтобы его наследники держали фирму вместе и ни в каком случае не делились. Сыновья его завели кораблестроительную фирму, а внуки с Самуилом Бартоном во главе присоединили к ней еще и банк.

Когда после катастрофы у Прескота и братьев Берне, Грундвиг обратился к Бартону с предложением принять на себя постройку корабля для герцога Норрландского, глава фирмы сначала отказался наотрез.

Но вот через несколько дней мистеру Бартону доложили, что его спрашивает какой-то иностранец. Самуил Бартон велел просить его в кабинет.

Вошел высокий представительный мулат с густою черною бородою и, поклонившись, произнес обычную в таких случаях фразу:

– Имею честь говорить с мистером Самуилом Бартоном?

– Совершенно верно», сэр. Чем могу служить?

– Меня зовут дон Рамон Маркез из Валомброза. Я родился в Гаване от отца испанца и матери туземки. Сейчас буду иметь честь изложить вам причины своего посещения.

Покуда он говорил, мистер Самуил внимательно разглядывал его.

Это был мужчина лет сорока пяти, рослый и широкоплечий. Лицо его было смугло, а волосы и борода черны, как смоль. Во всей его наружности было что-то хищное и свирепое.

Дон Рамон рассказывал:

– Однажды вечером, возвращаясь из клуба, мой отец подвергся нападению убийц и был смертельно ранен. Он умер, завещав мне отомстить своим убийцам… Но вы, вероятно, удивляетесь, какую может это иметь связь с моим приходом к вам. Поэтому прежде всего позвольте показать вам эту бумагу. Она

– неограниченный кредитив, выданный мне на вашу фирму торговым домом Мартинес и Перейра.

– Бумага в порядке, и мы можем кредитовать вас на двадцать пять миллионов франков, – отвечал мистер Самуил, взглянув на документ.

– О, мне так много не понадобится… Теперь позвольте перейти к делу. Я слышал, что вы решительно отказались взять на себя постройку корабля «Дядя Магнус», два раза подвергшегося катастрофе.

– Совершенно верно, сэр.

– Могу я узнать причины?

– Они очень просты: мы не желаем подрывать репутацию нашей фирмы, так как ничем не гарантированы, что покушение не повторится.

– А если вам дадут гарантии, что покушений больше не будет?

– Кто же мне эти гарантии даст?

– Да хоть бы я.

– Вы?.. И это не шутка?

– Нисколько. Это я уничтожил оба раза корабль. В третий раз я дам ему достроиться, если будут соблюдены известные условия, которые я поставлю.

– Какие же эти условия?

– Я желаю, чтобы в носовой части корабля была устроена двойная стена и в ней потайная комната, но при этом, чтобы при постукивании казалось, будто стена глухая. Вход в нишу должен быть устроен снаружи под бугшпритом через люк, открывающийся посредством потайной пружины. От ниши до порохового погреба должен быть протянут фитиль, натертый серою и просмоленный для предохранения от сырости.

– Понимаю. Вы все-таки хотите уничтожить корабль, но только посредством взрыва и тогда, когда вам это покажется удобным.

– Да, вы угадали. Я хочу уничтожить его в открытом море. Никто из тех, кто поплывет на нем, не спасется.

– Не исключая и вас, так как вы тоже будете на нем. О, какое самопожертвование и ради чего? Ради мести убийцам вашего отца!

– Кто вам сказал, что я не рассчитываю спастись? Напротив, я имею в виду броситься в море и доплыть до моей шхуны, которая будет следовать за «Дядей Магнусом» на недалеком расстоянии.

– Ваша шхуна называется «Красный Глаз»?

– Откуда вы знаете?

– О, ведь мы получаем сведения о каждом приходящем корабле. Того требуют дела фирмы… Итак, сэр, вы рассчитывали на наше содействие?

– Вполне, мистер Бартон. Вас мне специально рекомендовали мои друзья Мартинес и Перейра, которым вы строите превосходные корабли… Эти корабли отличаются замечательной способностью – благополучно выходить из гавани, но затем дальше морского дна никуда не приходить…

– Дон Алонсо Мартинес умный человек.

– Очень умный, действительно.

– В таком случае, – сказал мистер Бартон, кусая себе губы, – мы с вами без труда сговоримся, если вы одной школы с ним.

– То есть, как же?

– Алонсо Мартинес никогда с нами не спорит о цене.

– Я готов следовать его примеру.

– Очень хорошо. Я вижу, что он сказал о вас правду.

– Кто? О ком вы говорите?

– Да все о нем же, об Алонсо Мартинесе… Неужели вы думаете, дон Рамон, что, открывая такой широкий кредит, люди не сообщают в то же время самых подробных справок о том лице, которому этот кредит открывается?

– Стало быть, вы уже знали…

– Знал не только о том, что ваш отец, убитый врагами, никогда не существовал, но и о том, что вы отлично умеете гримироваться мулатом… Впрочем, мне нет никакого дела до того, где вы родились: в Гаване или в Японии… Перейдем к сути дела. Моя цена, дон Рамон, такая: миллион за потайную нишу и миллион за пороховой фитиль.

• Предыдущая
• 85/101
• Следующая