Госпожа Абу-Симбела - Жак Кристиан - Страница 38

• Предыдущая
• 38/67
• Следующая

С волнением Нефертари осматривала вечное жилище Рамзеса Великого. В маленьких горшочках художники разводили измельченные минеральные пигменты, прежде чем оживить стены символическими фигурами, они будут охранять вечную жизнь Фараона. Цветочный порошок, смешанный с водой и смолой акации, давал чрезвычайную точность выражения.

«Жилище золота», зал саркофага с восьмью столбами, был почти готов. Смерть могла принять Рамзеса.

Царь позвал мастера.

— Как и в гробницах некоторых моих предков, ты выроешь коридор, который упрется в скалу, и там оставишь неотесанный камень. Он будет хранить последний секрет, о нем ни одна человеческая душа не может знать.

У Нефертари и Рамзеса было чувство, что они только что прошли решающий этап в своей жизни, к их любви теперь добавлялось осознание собственной смерти как пробуждения, а не кончины.

Серраманна старался выглядеть спокойным.

Меба вышел из кабинета более часа назад, чтобы присутствовать на пиру, который давала царица-мать Туйя, заботившаяся о поддержании сплоченности двора в отсутствие царской четы. Поддерживая постоянную связь с Рамзесом, вдова Сети была довольна кропотливой работой Амени и строгостью Серраманна, поддерживавшего порядок. У евреев, кажется, все было спокойно.

Но бывший пират, доверяя своему чутью, был убежден, что этот покой предшествовал буре. Конечно, Моисей часто беседовал с евреями, и он, безусловно, стал их вождем. Более того, большинство египетских сановников, зная о верности Рамзеса в дружбе, считали за благо обходительно вести себя с Моисеем. Через день-другой, полагали они, он получит новый важный пост и оставит свои нелепые идеи.

На первом месте среди забот Серраманна стоял Меба. Сард был уверен, что именно он украл кисточку Ка, но с какой целью? Бывший пират ненавидел знатных особ вообще, а Меба — слишком светского, слишком элегантного и слишком покладистого — особенно. Такой человек, как Меба, по мнению сарда, имел естественную наклонность ко лжи.

А если кисточка Ка спрятана у Меба? Серраманна обвинит его в краже, и он будет вынужден объяснить причины своего поступка перед судом.

Сановник Меба отправился спать, его слуги вернулись в свои комнаты. Сард пробрался через заднюю часть дома и достиг террасы. Отсюда он свободно проник в основные комнаты.

Серраманна располагал большей частью ночи, чтобы довести до благополучного конца этот замысел.

— Ничего, — заявил сард, мрачный и плохо выбритый.

— Ты действовал незаконно, — напомнил Амени.

— Если бы мой план удался, Меба прекратил бы вредить.

— Почему ты подозреваешь его?

— Потому что он опасен.

— Опасен, Меба? Он занят только собственной карьерой, и эта постоянная забота исключает любой шаг в сторону.

Сард с аппетитом съел кусок сушеной рыбы, сдобренный острым соусом.

— Может быть, ты и прав, — пробубнил он с набитым ртом, — но мое чутье подсказывает мне, что это невероятный пройдоха. Он должен находиться под постоянным наблюдением; и рано или поздно совершит ошибку.

— Как хочешь... Но это бессмысленно!

— За Моисеем тоже нужно установить наблюдение.

— Он был моим другом, — напомнил Амени, — и Рамзеса тоже.

— Еврей — опасный мятежник! Ты — слуга Фараона, а Моисей восстанет против него.

— Он не сделает этого.

— Конечно, сделает! Я знаю, что представляют из себя подобные типы. Он станет возмущать народ против Фараона, а ты отказываешься слушать меня.

— Мы знаем Моисея и верим ему.

— Однажды вы пожалеете об этом.

— Иди спать и постарайся не трогать евреев. Наша роль — поддерживать порядок, а не сеять смуту.

Аша разместили в одной из комнат дворца, он ел грубую, но сносную пищу, пил посредственного качества вино и наслаждался любовью светловолосой хеттки, которую управляющий догадался предложить ему. Лишенная всякой застенчивости, она сама хотела проверить слухи о том, что египтяне являются прекрасными любовниками. Аша согласился на этот опыт, и был то ведущим, то ведомым, но всегда воодушевленным.

Не был ли это самый приятный способ проводить время? Урхи-Тешшуб, удивленный поступком Аша, был, однако, польщен присутствием верховного сановника Фараона; не означает ли это, что Рамзес признавал его как будущего императора, его, сына Муваттали?

Урхи-Тешшуб вошел в комнату Аша в тот момент, когда хеттка жадно целовала египтянина.

— Я зайду позже, — сказал Урхи-Тешшуб.

— Останьтесь, — попросил Аша, — молодая особа поймет, что государственные дела иногда важнее удовольствия.

Обворожительная хеттка исчезла, Аша облачился в изысканную тунику.

— Как чувствует себя император? — спросил он у Урхи-Тешшуба.

— По-прежнему.

— Я снова предлагаю вам помощь: позвольте мне помочь ему.

— Зачем приходить на помощь самому злейшему врагу?

— Ваш вопрос приводит меня в замешательство.

Тон Урхи-Тешшуба стал повелительным.

— Однако я жду ответа.

— Дипломаты не любят открывать свои секреты... Мирный характер моего визита вас не удовлетворяет?

— Я требую настоящего ответа.

— Хорошо... Рамзес знает Муваттали. Он испытывает по отношению к нему большое уважение и даже некоторое восхищение. Его болезнь причиняет Фараону глубокое страдание.

— Вы смеетесь надо мной?

— Я уверен, что вам не понравилось бы быть обвиненным в убийстве собственного отца.

Несмотря на ярость, которая поднималась в нем, Урхи-Тешшуб не возразил. Аша постарался закрепить свое преимущество.

— Нас волнует все, что происходит при хеттском дворе; мы знаем, что армия желает, чтобы переход к власти осуществился в спокойной обстановке и чтобы император сам указал на своего преемника. Вот почему я желаю помочь его выздоровлению, используя секреты нашей медицины.

Урхи-Тешшуб не мог исполнить эту просьбу. Если к Муваттали вернется речь, он бросит сына в тюрьму и доверит империю Хаттусили.

— Откуда такая осведомленность? — спросил он у Аша.

— Мне трудно...

— Отвечайте!

— К сожалению, я должен хранить молчание.

— Вы не в Египте, Аша, а в моей столице!

— Я здесь с официальным визитом, чего я должен опасаться?

— Я воин, а не дипломат. И мы находимся в состоянии войны.

— Это угроза?

— Спокойствие мне не присуще, Аша. Поспешите ответить.

— Вы прибегнете к пытке?

— Без колебаний.

Содрогаясь, Аша закутался в шерстяную накидку.

— Если я скажу, вы меня пощадите?

— Мы останемся добрыми друзьями.

Аша опустил глаза.

— Я должен признаться вам, что настоящая цель моего визита состоит в том, чтобы предложить перемирие Муваттали.

— Перемирие! На какое время?

— Как можно дольше...

Урхи-Тешшуб возликовал. Итак, армия Фараона была ослаблена! Как только эти проклятые знамения станут благоприятными, новый властелин хеттов бросится на штурм Дельты.

— Затем... — продолжил Аша.

— Затем?

— Мы знаем, что император, выбирая преемника, колеблется между вами и своим братом Хаттусили.

— Откуда вы знаете, Аша?

— Дадите ли вы нам передышку, если у вас будет власть?

«Почему бы, — подумал Урхи-Тешшуб, — не пойти на хитрость, столь любезную сердцу моего отца?»

— Я военный человек, но я не исключаю эту возможность при условии, что она не ослабит нашу державу.

Аша расслабился.

— Я говорил Рамзесу, что вы мудрый человек, и не ошибся. Если вы пожелаете, мы заключим мир.

— Конечно, мир... Но вы не дали мне ответа, которого я требовал: откуда все это вам известно?

— Военачальники, делающие вид, что поддерживают вас. В действительности они вас предают, поддерживая Хаттусили.

Открытие поразило Урхи-Тешшуба как раскат грома.

— С Хаттусили мы не добьемся ни мира, ни перемирия; его единственная цель — командовать союзной армией, как при Кадеше.

• Предыдущая
• 38/67
• Следующая