Радость жизни - Золя Эмиль - Страница 58
- Предыдущая
- 58/83
- Следующая
Она вошла в комнату. Увидев, что Полина заливается слезами, судорожно сжимая в руках какую-то старую перчатку, Вероника сперва не поняла, в чем дело. Но потом она почувствовала легкий запах духов и догадалась, в чем причина такого отчаяния.
— Что вы хотите! Этого и надо было ожидать! — грубо заговорила она; с каждым днем она становилась все более резкой. — Я вас предупреждала. Вы их свели, вот они и тешатся… А может статься, хозяйка была права — эта кошечка нравится ему больше, чем вы.
Она покачала головой и прибавила мрачным тоном, будто разговаривая сама с собой:
— Да, хозяйка все видела, несмотря на свои недостатки… Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что она умерла.
Вечером, войдя к себе в комнату, заперев дверь и поставив свечу на комод, Полина присела на край постели и сказала себе, что должна женить Лазара на Луизе. Весь день у нее так шумело в голове, что она не могла собраться с мыслями и принять какое-нибудь решение. Только теперь, в ночную пору, когда она могла наедине отдаться своему горю, она нашла наконец неизбежный выход. Их надо женить. Слова эти звучали как приказание, как властный голос разума и справедливости, который она была не в силах заставить замолчать. На миг ей даже почудилось, будто она слышит голос тетки, приназывающей ей повиноваться, и, несмотря на всю свою смелость, Полина с ужасом оглянулась. Затем, не раздеваясь, бросилась на кровать и зарылась головой в подушки, чтобы заглушить невольные крики. Как! Отдать его другой, знать, что он в объятиях соперницы и никогда, никогда не вернется к ней! Нет, у нее не хватит мужества, она лучше будет вести эту жалкую жизнь; он не достанется ни ей, ни Луизе и сам иссохнет от ожидания! Полина долго боролась с собой, ее терзала жестокая ревность, вызывая перед нею ужасные чувственные образы. Сначала кровь одерживала верх, ни годы, ни жизненный опыт не могли унять ее кипения. Затем Полина почувствовала, что силы покидают ее и плоть смирилась.
Лежа на спине, не в силах раздеться, Полина долго размышляла. Она убеждала себя, что Лазар будет счастливее с Луизой, нежели с нею. Разве эта хрупкая девочка, ласковая и пылкая, не сумела развеять скуку Лазара? Конечно, ему нужна именно такая женщина, которая постоянно будет висеть у него на шее и своими поцелуями прогонит его мрачные мысли, его вечный страх смерти. И Полина умаляла собственные достоинства, находила, что она слишком холодна, что в ней нет женского обаяния. Правда, она добра, но для молодого человека этого мало. Еще одно соображение окончательно убедило ее: она разорена, а планы Лазара, которые так беспокоили ее, потребуют много денег. Имеет ли она право обрекать его на бедность, в которой живет теперь семья и от которой он, видимо, страдает? Это было бы ужасное существование — вечные сожаления, взаимные придирки, горечь ущемленного самолюбия. Она внесла бы в семью только озлобление, связанное с бедностью, тогда как Луиза, богатая невеста, откроет Лазару широкую дорогу, о которой он так мечтает. Говорят, будто отец девушки уже приготовил место для будущего зятя. Речь идет, вероятно, о месте в банке, и хотя Лазар уверял, что презирает финансистов, — ничего, это пройдет. Полина не имеет права колебаться. Ей казалось теперь, что с ее стороны будет просто преступлением, если она не женит Лазара на Луизе. За долгие часы бессонницы этот брак показался ей такой естественной и необходимой развязкой, что она решила ускорить его, боясь иначе потерять уважение к самой себе.
Вся ночь прошла в этой борьбе. Когда забрезжило утро, Полина наконец разделась. На сердце у нее было тихо, и, лежа в постели, она испытывала глубокий покой, хотя спать все-таки не могла. Никогда еще не чувствовала она себя так легко, так свободно, не переживала такого душевного подъема. Все кончено — она отрешилась от своего эгоизма, ни на кого и ни на что больше не надеялась; в глубине души она упивалась сознанием принесенной жертвы. Она не находила в себе даже прежнего желания — быть источником радости своих близких; это настойчивое стремление было последним оплотом ее ревности. Теперь у нее исчезла всякая гордость при мысли о своем самопожертвовании, она примирилась с тем, что близкие могут быть счастливы и помимо нее. То была вершина любви к ближнему: обезличиться, всем пожертвовать, считая, что этого еще мало, любить другого так сильно, чтобы радоваться его счастью, хотя не тебе он им обязан и никогда с тобой не разделит. Солнце уже всходило, когда Полина наконец уснула крепким сном.
В это утро она сошла вниз очень поздно. Проснувшись, она с радостью убедилась, что принятое накануне решение твердо и непоколебимо. Затем ей пришло в голову, что она совершенно забыла о себе, нужно подумать о завтрашнем дне и о новом положении, в котором она окажется. Женить Лазара на Луизе — на это у нее хватит сил, но никогда она не сможет остаться с ними и быть свидетелем их супружеского счастья. Самопожертвование тоже имеет свои пределы, и она боялась, что вернутся порывы горя, боялась какой-нибудь ужасной, убийственной сцены. Да, наконец, разве мало того, что она делает? У кого хватило бы жестокости обречь ее на такую ненужную пытку? Полина тут же приняла твердое решение: она уедет, она покинет этот дом — с ним связано слишком много мучительных воспоминаний. Вся жизнь ее круто переменится, но теперь она не отступит.
За завтраком Полина была весела и спокойна, и настроение это уже не покидало ее. Лазар и Луиза сидели рядом, перешептываясь и смеясь, но Полина не теряла бодрости, оставаясь по-прежнему веселой, только сердце ей сковал ледяной холод. Была суббота, и она решила отправить их на далекую прогулку, чтобы остаться одной, когда приедет доктор Казэнов. Они ушли, а Полина, из предосторожности, отправилась по дороге навстречу доктору. Увидев ее, Казэнов предложил ей сесть в кабриолет и доехать вместе. Но Полина попросила его выйти к ней, и они пошли медленным шагом, а впереди, метрах в ста, ехал Мартен в пустом кабриолете.
Полина в немногих бесхитростных словах поведала ему все, что было у нее на сердце; она сообщила о своем замысле женить Лазара на Луизе и о желании уехать из Бонвиля. Такое признание казалось ей необходимым: она не хотела действовать сгоряча, а старый доктор казался ей единственным человеком, который может ее понять.
Вдруг Казэнов остановился посреди дороги и обнял Полину своими длинными, тощими руками. Дрожа от волнения, он крепко поцеловал ее в голову и заговорил с нею на «ты».
— Ты права, девочка… И знаешь, я очень рад — все могло кончиться гораздо хуже. Меня уж давно это мучает; я чувствовал, что ты несчастна, и всякий раз возвращался от вас совсем больной… Да, славно они тебя обобрали, эти добрые люди: сначала отняли деньги, а потом и сердце… Девушка старалась его остановить:
— Друг мой, не надо, умоляю вас… Вы о них строго судите.
— Возможно, но это не мешает мне порадоваться за тебя. Ничего, ничего, отдавай своего Лазара, не больно это завидный подарок для Луизы… О, разумеется, он очень мил и преисполнен благих намерений, но я предпочитаю, чтобы не ты была несчастна с ним, а другая. Эти молодчики, которым все приедается, — тяжелые люди, и даже такие крепкие плечи, как у тебя, не выдержали бы этой ноши. Я желаю тебе лучше выйти замуж за мясника, да, да, за здорового, молодого мясника, который хохотал бы день и ночь без умолку.
Но видя, что у Полины слезы на глазах, он прибавил:
— Ну, хватит! Ты его любишь, не будем больше говорить об этом. Обними меня еще раз. Ты умница и храбрая девочка… Дурак тот, кто тебя не ценит!
Он привлек ее к себе, взял под руку, и они двинулись в путь, продолжая спокойно беседовать. Да, конечно, она поступит разумно, если уедет из Бонвиля. Он берется подыскать ей занятие. Как раз его пожилой богатой родственнице, живущей в Сен-Ло, нужна компаньонка. Девушке будет у нее хорошо, тем более, что у дамы нет детей, она может привязаться к Полине и впоследствии даже сделать ее своей наследницей. Они условились обо всем, в доктор обещал через три дня дать окончательный ответ, а пока решили никому не говорить о предполагаемом отъезде. Боясь, чтобы в этом не усмотрели лишь угрозу с ее стороны, Полина хотела сначала устроить брак Луизы и Лазара, а потом, когда она уже не будет никому нужна, уехать как можно незаметнее.
- Предыдущая
- 58/83
- Следующая
