Последняя схватка - Зевако Мишель - Страница 41

• Предыдущая
• 41/127
• Следующая

Почти сразу после ухода Кончини Мария Медичи нетерпеливо встала и возбужденно сказала Фаусте:

— Я удаляюсь в свои покои, герцогиня. Еще немного, и я потеряю самообладание — и Бог знает, чем это кончится. Лучше мне уйти.

— Ваше Величество, вы позволите мне зайти к вам и откланяться? — церемонно спросила Фауста.

— Конечно, сага mia, — ответила Мария Медичи. — Очень надеюсь, что перед уходом вы заглянете ко мне. Нам столько всего надо обсудить.

— Как только Его Величество меня отпустит, я отправлюсь к вам, мадам, — пообещала Фауста, добавив с улыбкой: — Должна признаться, что приду к вам не без корысти. Я осмелюсь обратиться к Вашему Величеству с просьбой…

— Повторяю, что для вас я на все готова, — заверила красавицу Мария Медичи. И сразу уточнила: — На все, что в моих силах. Ибо теперь моему сыну угодно изъявлять свою волю и ради никому не известных авантюристов жестоко оскорблять своих самых преданных, самых верных слуг. Так что я уже не знаю, что в моей власти. Может, у меня ее и вовсе не осталось.

— Вы по-прежнему регентша, мадам, — мягко напомнила Фауста. — Следовательно, власть все еще в ваших руках и вы удержите ее до будущего года, пока король не достигнет совершеннолетия. Но и тогда она останется за вами: по людским законам ваш сын превратится во взрослого человека, но по законам природы он все еще будет ребенком, и вы сможете направлять его по своей воле. Не стоит об этом забывать.

— Вы правы! — просияла Мария Медичи. — Ваши слова — это бальзам на мои раны!

— А что до моей просьбы, — продолжала Фауста, — то лишь от вас зависит, окажете ли вы мне эту милость, и ни король, ни кто-либо другой не смогут помешать вам — если вы изволите внять моей мольбе.

— Тогда считайте, что ваша просьба уже выполнена. До скорой встречи, герцогиня, — улыбнулась Мария Медичи.

И, дав знак Леоноре, королева удалилась вместе с ней.

Пока они шли через залы, где находились дежурные офицеры, гвардейцы, привратники и лакеи, Мария Медичи шествовала величественно, словно надев на лицо парадную маску. За королевой следовала глубоко задумавшаяся Леонора, а за Леонорой на приличном расстоянии шуршали юбками и щебетали изящные фрейлины. Назовем некоторых из них: Антуанетта де Рошбарон, Виктория де Кардальяк, Мария де Лаври, Сабина де Колиньи, Екатерина де Ломени.

Но вот эта процессия вступила в темный и безлюдный коридор — и королева сразу сбросила маску. Лицо Марии Медичи перекосилось от гнева. Она подозвала Леонору и ускорила шаг. И тут же страстно заговорила по-итальянски, перемежая горькие жалобы укорами и даже угрозами. Угрозы эти она адресовала как сыну, так и «безродным проходимцам, которых он так глупо послушался и которые, если так будет продолжаться и дальше, вскоре вытеснят из Лувра ее саму и всех ее друзей!». Необходимо принимать срочные меры! И она, конечно же, их примет — и безотлагательно.

Королева уже не думала о просьбе Фаусты, которую пообещала выполнить, не придав этому никакого значения.

Но об этой просьбе думала Леонора. Мы можем даже сказать, что только об этом она и думала, не вникая в слова Марии Медичи, которая, к счастью, ни о чем ее не спрашивала.

Дойдя до покоев королевы, они отослали «девушек», как тогда говорили, и затворились вдвоем. Мария Медичи возбужденно заходила по комнате, не переставая причитать, страдать и гневаться.

Леонора уселась в углу, обхватила голову руками и погрузилась в размышления, словно была здесь одна. Никакой королевы для нее сейчас не существовало.

Это продолжалось несколько минут. Наконец Мария Медичи обратила внимание на упорное молчание своей наперсницы и взорвалась:

— Да не молчи ты! Посоветуй что-нибудь! Скажи хоть слово! Положение твоего мужа под угрозой, а ты и бровью не ведешь! Откуда такое безразличие? Твое равнодушие действует мне на нервы!

Леонора медленно подняла голову, устремила на хозяйку пылающий взгляд и очень спокойно, как будто ничего не слышала — а может, и в самом деле не слышала, — спросила:

— Мадам, вы догадываетесь, о чем вас попросит синьора?

Так она сразу показала, насколько ее тревожит таинственная просьба Фаусты. Но Мария Медичи ничего не поняла. Она вскинула руки, бессильно уронила их и резко спросила:

— Ну, знаешь, это слишком!..

— Ответьте, прошу вас, — терпеливо настаивала Леонора

— Как, и это все, что ты можешь мне сказать!.. — взорвалась Мария Медичи. — Мы все — в ужасном положении, которое грозит нам гибелью, нам надо все это обдумать и обсудить, а тебя занимает только какая-то просьба мадам Фаусты! Да ты с ума сошла!

Леонора непочтительно пожала плечами и спокойно ответила:

— Поверьте, Мария, сейчас самый главный, самый жизненно важный вопрос — это тот, который кажется вам второстепенным. Я задаю его в третий раз: о чем может попросить вас синьора?

Теперь Мария Медичи наконец поняла, что все это действительно очень серьезно и что Леонора вовсе не сошла с ума. Кроме того, Галигаи обратилась к королеве просто по имени, а такое Леонора позволяла себе лишь в исключительных случаях. Марии Медичи стало не по себе. И она ответила:

— Откуда мне знать!.. А ты что же, догадываешься?..

— Боюсь, что да, Мария, — тихо откликнулась Галигаи.

— И что это может быть? — заинтересовалась королева.

— Я думаю… — заговорила Леонора. — Понимаете, Мария, я думаю, то есть я не уверена, но действовать надо так, будто у нас нет никаких сомнений…

— Ради Бога, что ты там думаешь, говори, — вскричала Мария, вся обратившись в слух.

— Я думаю, что она попросит отдать ей Флоранс, — произнесла наконец Леонора.

— Мою дочь! — содрогнулась Мария Медичи, смертельно побледнев. — Но что она собирается с ней делать?

— А вот это я знаю! — заявила Леонора. — Успокойтесь, мадам, я открою вам это в нужное время.

Мария Медичи поняла, что настаивать бесполезно: Галигаи все равно ничего не скажет.

— Но я не хочу отдавать ей Флоранс! — воскликнула королева. — Это погубит меня.

— Вы не можете отказать герцогине, — мрачно изрекла Леонора.

— Почему же? Почему? — недоуменно взглянула на нее Мария Медичи.

• Предыдущая
• 41/127
• Следующая