Слишком много клоунов - Збых Анджей - Страница 16

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая

Инспектор убрал тарелки на полку, посмотрел на часы. Марыся должна вот-вот прийти. Своих сотрудников он приучил к пунктуальности. Ольшак поставил на газ кофейник, полученный в подарок от человека, которого он когда-то чуть не обвинил в отравлении жены кофе, приготовленным именно в этом кофейнике. Это было чертовски трудное расследование. Ольшаку тогда до самого финала казалось, что он пробирается сквозь липкую и склизкую мглу. Что же вело его тогда к раскрытию истины? Инстинкт? Шестое чувство? «Здесь плохо пахнет», – говорил сам себе Ольшак в подобных случаях и в эти три слова вкладывал все свое беспокойство, все свои сомнения. В последний раз он подумал так, когда увидел этого идиотского клоуна, найденного под дверью ограбленного магазина ювелира, точно такого же, как в квартире самоубийцы, а потом в галантерейном магазине, владельцем которого был английский лорд с мещанской фамилией Спавач.

Ольшак закурил, ожидая, когда закипит кофе.

Из комнаты сына доносились звуки современной музыки. Удивительно, как Янек может заниматься в таком шуме.

Марыся улыбнулась, увидев шефа в цветастом фартуке, однако инспектор сделал вид, что не заметил этой улыбки, и подсунул девушке чашку с молоком.

– Ну что интересного?

– Саша Дистель, – громко ответила она. – Что? – не понял Ольшак.

– По-моему, это поет Саша Дистель, – повторила девушка, кивая на стену, из-за которой раздавались не очень мелодичные звуки.

– Интересно, – сказал инспектор. – Мой сын тоже утверждает, что это пение.

– Конфликт поколений, – рассмеялась Марыся и, открыв портфельчик, положила на стол тряпичного клоуна.

– Четвертый, – удивился Ольшак. – Откуда он у тебя?

– Одолжила у своего поклонника, который так вас интересует. Надеюсь, что пан Махулевич не заметит его отсутствия. В прихожей у него стоит картонная коробка, в которой, по крайней мере, сотня таких шедевров хорошего вкуса.

Ольшак пригляделся к клоуну и только сейчас увидел, насколько кукла уродлива.

– Ты была у него в квартире? Закадрила его, как теперь говорится?

– Простите, шеф, но это он меня закадрил. Оказалось, что он любит маленьких блондинок с глупыми глазками.

Марыся красивая и интеллигентная девушка, а ее глаза, быть может чересчур округлые, но совсем не глупенькие, хотя и выражают вечное удивление миром, умеют многое увидеть. Но сейчас, слушая с должным вниманием столь необычный по своему стилю рапорт сержанта, Ольшак не мог, да и не хотел выходить из роли шефа.

– А он? Что за человек Махулевич? – Вопрос прозвучал несколько сухо.

– Говоря коротко – плейбой, – Марыся и не собиралась менять тон. – Внешне – франт с душой нараспашку, на хате – репродукции голых девиц, маг-ник – четырехдорожечный «филипс», хорошие записи битлзов, в баре фирменные напитки. Но ко мне отнесся как к сопливой девчонке. Не могу сказать, что в данном случае это доставило мне удовольствие: налил из бутылки с этикеткой «Белая лошадь» обыкновенной «Плиски».

Ольшак, разумеется, знал, что Марысе двадцать семь лет, у нее шестилетний сын, но в это трудно поверить. Марыся выглядела лет на десять моложе, одевалась модно, даже экстравагантно. Ничего удивительного, что Махулевич попался на удочку и поверил всему, что она про себя рассказывала: двадцатилетняя девочка из провинции, богатые и до ужаса скучные родители, а она хочет вкусить жизнь большого города.

– Кроме этих клоунов, ничего интересного. Вероятнее всего, клоуны производства его мастерской. Несколько лет назад у него даже был какой-то контракт на поставку продукции на экспорт: проверила своего кавалера по картотеке капитана Мязговского, – Марыся заглянула в блокнотик. – Ничего особенного. Четыре года назад у него было какое-то уголовно-финансовое дело: сокрытие доходов или что-то в этом роде. Больше ни в чем не замечен.

– Это я знаю, – кивнул инспектор. – А в «Спутнике»?

– Там сменили оркестр. – Марыся отхлебнула кофе. – Ударник – мой знакомый. Он обещал мне кое-что узнать. Ручаюсь – свой парень. О Тадеке слишком расспрашивать не пришлось, за меня это делает Барбара Кральская. Как я вам уже говорила, мы с ней друзья. Бедная девушка, она его по-настоящему любит.

– Кого? Тадека, который растворился в воздухе?

– Вы совершенно не знаете женщин, шеф, – сказала Марыся сердито и встала. – Она любит мужа. Мне очень жаль, что больше ничего не могу вам сообщить. Может, удастся еще что-нибудь прояснить у Ма-хулевича. Вчера я была вынуждена быстро ретироваться.

– Не так уж мало ты узнала для первого раза, – сказал Ольшак и подбросил на ладони тряпичного клоуна.

«Если бы еще выяснить, что это страшилище символизирует, – размышлял инспектор после ухода Мары-си. – А ведь оно должно что-нибудь обозначать: у покойного – клоун, у Броката – тоже, только с вырванным глазом. Интересно, отсутствие глаза что-нибудь значит? Ювелир Брокат делает вид или действительно не знает, что означает эта кукла? Его магазин ограбили, забрали на тридцать тысяч серебра. Есть ли связь между этим ограблением и появлением куклы? В свою очередь, Спавач говорит, что купил клоуна у случайной, торговки, но не признается, что его ограбили. Так все: таки грабили Спавача или нет? Если нет, зачем Козловскому наговаривать на себя? Боится чего-то, допустим! Может, даже хочет укрыться в милиции – и не такое приходится видеть за двадцать лет милицейской работы. Если человеку грозит опасность, он выбирает меньшее зло. Попасть в милицию менее неприятно, чем попасть под поезд. Но, очевидно, он все-таки не такой идиот, чтобы предполагать, что милиция арестует его исключительно по самообвинению. Наверное, просто хочет пересидеть несколько дней. О краже говорит с такой уверенностью, сыплет подробностями. Но тогда почему молчит пострадавший?»

Инспектор посмотрел в глаза-бусинки тряпичного клоуна, как будто хотел найти в них ответ.

За этим занятием и застал его Янек. Усевшись на табурет, он без спросу потянулся к отцовским сигаретам. Значительно взглянул на гору окурков в пепельнице.

– Не говори матери, – сказал Ольшак, встал и выбросил окурки. Он хорошо знал, что не должен столько курить. Жена прощает ему кофе, беспорядочное питание, готова даже не замечать его ночных бдений, но с сигаретами ведет беспощадную борьбу, требует, чтобы он выкуривал не больше десяти штук в день. Он выторговал себе двадцать, но ему редко удается сдержать слово. Две, а то и три пачки в течение дня, если он занят каким-нибудь трудным делом, как, например, теперь, когда нет ничего, за что можно было бы ухватиться.

– Персонал у тебя похорошел, – донесся до него голос Янека. – Ты это хоть заметил?

– А мне показалось, что тебе больше нравятся брюнетки?

– Уже знаешь? Мать?

– Видел как-то. Вы были так увлечены собой…

– Какое там, – смутился Янек. – Скажешь тоже – увлечены. Просто о чем-то болтали.

– Она интересная, – сказал Ольшак неуверенно. Он даже не присмотрелся к девушке, с которой видел сына на улице.

– Действительно ничего. Эта Каська тоже ничего. Может, даже лучше. Я встречал ее в «Спутнике» и даже как-то танцевал с ней.

Только сейчас инспектор понял, что Янек говорит о Марысе. Ну конечно, Марыся, посещая «Спутник», придумала себе имя и фамилию.

– А что, – спросил он, – Марыся в последнее время часто бывает в «Спутнике»?

– В последнее время! – рассмеялся Янек. – По крайней мере, два года. Ее зовут Марыся? А я слышал, что ее называли Каськой.

– Два года? – искренне удивился Ольшак. Немного же он знает о личной жизни подчиненных. А почему бы ей не ходить в «Спутник»? Может, она любит танцевать. А это в городе единственное место, куда девушка вечером может прийти одна. Не говоря уже о том, что там завязываются полезные знакомства, которые могут когда-нибудь пригодиться. Марыся недавно получила повышение по службе за раскрытие шайки молодых угонщиков автомобилей. Кто знает, может, именно «Спутник» ей помог? В этом молодежном танцклубе должно происходить много интересных вещей.

• Предыдущая
• 16/30
• Следующая