Курьер из Лондона - Збых Анджей - Страница 18
- Предыдущая
- 18/21
- Следующая
10
Эдвард сообщил ротмистру, какая фамилия неоднократно повторялась на листке бумаги, оброненном обер-лейтенантом Клосом.
– Ты не ошибся? – усомнился ротмистр.
– Нет. Я своими глазами прочитал: «Латошек», пан ротмистр. Больше всего, – сказал Эдуард, – меня беспокоит вот что… Помните, когда вошел Писарский, я сказал о нем, что он «король контрабандистов», а потом он сам начал говорить о памятнике неизвестному контрабандисту. Помните? Иоланта даже не среагировала на это.
– Не понимаю. На что она должна была среагировать?
– Это выражение оккупантов, пан ротмистр. Иоланта должна была спросить, что оно означает. А если не спросила, значит, она его не знает.
– Не слишком ли ты подозрителен? Они там, в Лондоне, знают о нас все, поскольку получают точную информацию.
– Я офицер контрразведки и не всегда должен верить на слово. Между прочим, пан ротмистр не обратил внимания на их разговор во время завтрака?
– Чей разговор? О чем ты говоришь?
– Извините, пан ротмистр, я не докладываю, а только мыслю вслух… Когда старик Пшетоцкий разговаривал с Иолантой, он что-то вспоминал о знакомстве с ее отцом. Сначала он рассказал, как они в Юрате, заговорившись, потеряли из виду восьмилетнюю Иоланту. Даже обратились за помощью к полиции, чтобы разыскать ее. Иоланта долго не могла этого вспомнить, но потом все-таки вспомнила и даже добавила какие-то подробности. Тогда Пшетоцкий ударил себя по лбу, кляня свой склероз, и сказал, что это было не в Юрате и потерялась не Иоланта, а какая-то Бася Козеловская.
– Может быть, она не хотела возражать старику?
– Все может быть, – ответил Эдвард. – Если бы не это, то дал бы голову на отсечение, что видел ее на варшавских теннисных кортах…
– Она же подтвердила, что была там.
– Да, это верно, – проговорил Эдвард. – Но сам я до войны никогда не был в Варшаве. Это значит, что я видел ее там уже во время войны, года полтора назад. А в это время, как известно, все варшавские теннисные корты заняли немцы и вход туда полякам был запрещен. Так почему же она утверждает, что ни разу не приезжала в Польшу, тогда как я точно видел ее в Варшаве?
– А если это была какая-нибудь другая девушка, похожая на Иоланту? – усомнился ротмистр. Подозрение Эдварда начинало беспокоить и его.
– Не кажется ли вам, пан ротмистр, что слишком много этих «может быть»?
– Но какие у тебя основания для подозрений? Она назвала пароль курьера из Лондона, предъявила половинку долларового банкнота, ты сам сверил его со своей половинкой. Привезла нам деньги. Кажется, все в порядке.
– Если бы я был уверен! – вздохнул Эдвард.
– У тебя есть еще какие-нибудь сомнения, которыми ты хотел бы со мной поделиться?
– Я и сам не понимаю. Ума не приложу, что к чему. Это только мое предчувствие, пан ротмистр. Я надеюсь, что вы скажете мне что-нибудь определенное. У меня нет конкретных доводов. Я работал в старой «двуйке»,[1] видимо, вам известно, что еще перед войной, в Гамбурге…
– Известно, говори по существу.
– Одна собака за версту чует другую. Как только я увидел этого немца, то интуитивно почувствовал, что он из наших.
– Из наших? – не понял ротмистр. – Поляк?
– Нет, нет, я не о том. Он из армейской контрразведки, из абвера. Видите ли, пан ротмистр, мне кажется, он умышленно обронил те машинописные листы с фамилией Латошека, чтобы я их прочитал.
– Какую цель он преследовал?
– Не знаю, – ответил Эдвард. – У меня есть кое-какие предположения. Пан ротмистр, я отвечаю за вашу безопасность…
– Поменьше обо мне, – прервал его ротмистр. – Если эти бумаги инженера Латошека так важны, то они не должны попасть в руки немцев.
– Так точно, пан ротмистр. Мы даже не можем передать их Иоланте, пока не убедимся, что она действительно курьер из Лондона.
– Верно, пан поручик. Но эти бумаги еще не в ваших руках. Они у Пшетоцкого, однако и это мы знаем не наверняка. Хотя он не отрицал этого, когда Зося обратилась к нему. Попытаюсь вытянуть из старика все, что ему известно о документах зятя.
– И еще одно, пан ротмистр, – это осадное положение. Для чего этот немец создал условия, связывающие наши действия? Хочет помешать нам выполнить задание? И наконец, если речь идет о нашей безопасности, то пан ротмистр может быть спокойным. Если что, сегодня в полночь подам условный световой сигнал с западной стороны крыши дома и через час в Пшетоке будет около двухсот наших людей.
– До полуночи все должно решиться, – проговорил ротмистр. Он даже представить себе не мог, что подобное решение принял и обер-лейтенант Ганс Клос.
– Разрешите, пан ротмистр, предложить вам план, хотя и весьма рискованный. Прошу вашего согласия.
– Докладывай, что это за план, – бросил ротмистр. – Только поторопись, у нас мало времени.
- Предыдущая
- 18/21
- Следующая
