Таран и Недобитый Скальд - Завозова Анастасия Михайловна - Страница 85

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая

Пара глубоких инвалидов, ветеранов побоища, наконец вспомнили, что церковь как полыхала, так и полыхает, и сама собой не потухнет. Поэтому инвалиды, не способные ни на что, кроме переползаний на короткие расстояния, организовали слаженную подачу воды в ведрах из графского колодца, не забывая подбадривать остающихся в строю…

Некоторое время я просто наблюдала за всем действом, открыв рот. Еще бы, не каждый день видишь, как человека окучивают тяпкой на манер сорняка… Но досмотреть это мочилово до конца мне не удалось Дело в том, что граф, приметив, что разъяренная толпа крестьян все ближе и ближе подбирается к его драгоценной персоне, устилая дорожку частями тел его преданных слуг, решил навострить лыжи от греха подальше. Воспользовавшись тем, что Йожкова свекруха перестала махать косой у него над париком и отвлеклась на то, чтобы пересчитать этой же косой Миклошу зубы, граф тихонько начал отступать в глубь леса…

“Уйдет ведь, аспид!” — с отчаянием подумала я и огляделась в поисках поддержки. Но все были увлечены дракой. Только Ула пьяным облачком колыхался рядом, наводя суеверный ужас на мирно ползавших инвалидов. Что мне оставалось делать? Я подобрала оброненные кем-то вилы и ломанулась за графом.

— Эй, ты! — завывала я, несясь с вилами наперевес вслед за улепетывающим мужем. — Это… разговор есть!

Граф притормозил и боязливо оглянулся. Увидев, что его преследую только я и облачко пара, он приободрился и вякнул:

— Неблагодарная тварь!

— У меня вилы! — предупредила я разрезвившегося супруга. — Как ими зубы вправляют, я уже видела…

Басор мгновенно примолк и, сморщив трупного цвета личико, принялся оценивать сложившуюся ситуацию. Я стояла, опершись на вилы, грозная, как Кутузов перед Бородинским сражением, и тоже раздумывала о том, что делать дальше. По всем правилам хорошего тона и согласно конвенции ООН, графа следовало замочить, не отходя от кассы, но… Своими руками я еще никого не убивала. Нет, оглушить графа я, пожалуй, смогу, но что делать дальше?

Пока я шевелила скудным содержимым черепа, к графу пришло подкрепление. По направлению к нам ломила Фанни, вся в опилках, земле и вздрюченная до невозможности. Еще бы! Нельзя сохранить хорошее расположение духа, если приходится ломать головой дубовую дверь, которую какая-то поганка заперла прямо перед твоим носом. На лице у Фанни было ясно и очень доходчиво написано, что она собиралась сделать со мной.

Я ощутимо побледнела. Ула болотным туманом налип мне на платье. Я так и не поняла, то ли он хотел по старой привычке спрятаться у меня на груди, то ли с опозданием вспомнил, что должен был прикрыть меня своим телом. Остатки здравого смысла подсказывали мне, что, пока не стало совсем поздно, надо разворачиваться и мотать отсюда на первой космической скорости. Я уже начала потихоньку перетекать в сторону церкви, как Фанни, приметив мои маневр, отрезала мне пути к отступлению. Мало того, она еще и поперла на меня, размахивая топором и громко угрожая:

— Убью! Изничтожу! Порублю на части!

— Порву. Закусаю. Язык на зубы намотаю и заставлю рэп читать, — не осталась и я в долгу, но вышло все как-то вяло. Моему маленькому спичу явно не хватало живости исполнения.

Фанни со свистом махала топором:

— Ты заплатишь мне за все!

Вот чего я не люблю, так это штампов! “Ты заплатишь мне за все!”, “Кошелек или жизнь?”, “Я спляшу на твоей могиле!”, “Родителей в школу немедленно!”… Я поморщилась и укорила Фанни:

— Следите за чистотой речи! А насчет оплаты моих услуг… Предъявите товарный чек, тогда и обкашляем все конкретно! Да шутка это… — заторопилась я с объяснениями, видя, что Фанни поудобнее перехватила топорик, а граф прямо-таки зашелся в гаденьком хихиканье. — Вы, мадам, лучше спросили бы у этого нервно смеющегося джентльмена, почему он надумал поджигать церковь, не вытащив предварительно оттуда ваши кости…

Граф подавился собственным смехом и испуганно вытаращился на Фанни. Разъяренная экономка задумчиво чесала топорищем свои изрядно прореженные кудри. Видно, такая мысль ей раньше не приходила в голову. Наконец сообразив, что граф и вправду решил оставить ее в церкви в качестве горюче-смазочного материала, Фанни отвлеклась от моей скромной персоны и поперла на графа. Я порадовалась тому, что вовремя перевела стрелки на седеющего с рекордной скоростью аристократа. Ишь, как Фанни завелась! Сейчас она покромсает графа как колбасу для окрошки… А пока она будет занята этим благородным делом, мне надо бежать отсюда побыстрее.

Я уже начала тихонько отступать по направлению к кустам, как слепошарая тетка с громким именем Фортуна опять повернулась к нам с Помощником не самой лучшей своей частью. Черное дело Фанни и графа решили продолжить… их Помощнички!

Как водится, были они страшные, чумазые и гадкие. Как только я намылилась опробовать близлежащие кусты на предмет маскировки, из-за спин отчаянно ругавшихся Фанни и графа материализовались двое чернявых мстителей. Во-первых, рогатая и хвостатая жертва людской нелюбви с раскаленными вилами в руках и не менее грозным взглядом красных выкаченных на рога глазенок. Это графский опекун. Определенно, сходство с подопечным просто потрясающее. Ну а во-вторых, чумазая красноглазая обольстительница, внешнему облику которой необыкновенную пикантность придавали два злобно растопыренных уха. Это, конечно, Фаннина Помощница. Даже мощный крест на груди не спас неприветливую экономку от ненавязчивого внимания черного департамента…

Ладно, шуточки в сторону. Сейчас эти козлы узнают, каковы семипендюринские девчата во гневе…

Продумать тактику наступления я не успела. Рогатый ловко запузырил раскаленные вилы прямо мне в грудь. Зубцы запутались в желеобразных ребрах Улы, и мой Помощник, икнув в последний раз, тихо сполз к моим ногам…

Я взвыла, швырнула в рогатого своими вилами. Это ему не понравилось. Добротное крестьянское орудие ловко укоротило ему рога. Ну хоть мигрень гаду обеспечена…

Ушастая хотела вступиться за друга, но тут Фортуна опять заинтересованно развернулась ко мне лицом. От разгневанной красноглазой девушки меня заслонили Мэри Джейн с обломанной дубиной и… Карл Полубес с молитвенником в одной руке и раскаленной вилкой в другой. Эту вилку Карл весьма сноровисто вогнал рогатому… в общем, чуть ниже хвоста, а между глаз приложил невезучего парня молитвенником. Рогатик так и истаял дымным перегаром, оставив после себя черную лужицу, отчаянно вонявшую жженой резиной. Мэри Джейн тем временем тыкала дубиной в ушастую морду, приговаривая:

— Ты на кого копыто подняла, недоучка малахольная? Вот тебе, вот…

Карл меланхолично шлепнул Ушастую молитвенником по макушке, и та, поняв, что спокойной старости ей не видать, тоже откинула копыта, правда весьма неохотно, но ее мнения по этому поводу никто не спрашивал…

Я, громко завывая, теребила постепенно принимающее прежние формы тело Улы. Вилы торчали из его ребер, а личико у парня было такое умиротворенное…

— Улик! — рыдала я над телом. — Ты чего это, а? Вставай, я больше не буду драться. Я опять добрая… Уличек, ну пожа-алуйста!

— Помянем раба божьего? — Мне под нос ловко сунули стаканчик с кагором. — Налегай, а то какие-то козлы уже полбочки высосали… А ведь только на минутку отлучился…

Я долила в кагор слез и послушно тяпнула полстакана. Затем осторожно скосила глаза в сторону, чтобы посмотреть, кто это такой услужливый. Над собственным трупом, задумчиво подпирая щеку ладошкой, в воздухе висел Ула. Стакан в моих руках дрогнул и накренился…

— Эй, эй! — заволновалось привидение Улы. — Держать не можешь — дай сюда! Я, можно сказать, эти сто грамм от сердца оторвал…

— Ты жив! — радостно сообразила я на пару с парами алкоголя, вольготно забродившими в моей пустой черепушке.

— Ну это теософский вопрос… — задумчиво протянул Ула. — Вообще-то, я умер девятьсот лет назад, и мое тело Мудрая Гудрун собственноручно воткнула вверх тормашками в могильный курган своих преждевременно почивших родственников…

• Предыдущая
• 85/87
• Следующая