Таран и Недобитый Скальд - Завозова Анастасия Михайловна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/87
• Следующая

Наконец наверх поднялся какой-то солдат и сменил моего брата. Я тотчас же была с предосторожностями извлечена из ниши и даже спущена вниз по лестнице. Не подумайте ничего плохого — брат мужественно протащил меня вниз на руках, при этом приседая от тяжести — я все никак не могла расстаться с волшебным мешком матушки Бруин.

При свете дня замок выглядел все так же малопривлекательно: узкие каменные коридоры, грязные стены, увешанные нестираными гобеленами и мощными оленьими рогами, которые, по моему мнению, должны были наводить грусть на любого мужчину. Окна попадались редко, в основном узкие и занавешенные какой-нибудь дрянью (примитивные у них, надо сказать, были понятия о камуфляже!). Сама я, надобно заметить, восхитительно гармонировала с внутренним убранством замка: чумазая, в грязной, местами рваной одежде, с волосами, которым уже не помог бы никакой “Head & Shoulders” и большим мешком, который я прижимала к пузу, как самую большую ценность. На свои ноги я боялась даже посмотреть — не хотелось раньше времени седеть от ужаса.

Элард остановился перед проемом в стене, занавешенным коричневой тканью. Оттуда раздавались мужские голоса.

— Сейчас ты будешь представлена мессиру де Линту, — почтительно прошептал брат. — Ты должна будешь рассказать ему обо всем, что видела этой ночью.

— Ты уверен, что это хорошая идея? Вдруг он велит посадить меня куда-нибудь в темницу как вражеского лазутчика?

— Не бойся, — заверил меня Элард. — Я был у него ночью, рассказал о тебе, и он просил привести тебя к нему утром.

— А почему не сразу ночью? — резонно спросила я. — Я ж ему не прогноз погоды рассказывать буду, а военную тайну.

— Мессир де Линт приказал мне не оставлять поста ни на секунду, поэтому я мог привести тебя, только сменившись утром.

Похоже, хозяин замка отличался крепкими нервами и слоновьей непробиваемостью. Да хоть бы полк солдат вылез из подземного хода — главное, чтобы Элард продолжал сидеть на своей скамеечке!

Комната, в которую мы вошли, представляла собой большой прямоугольный зал с громадным очагом у стены, обязательными рогами на стенах и длинным деревянным столом в центре. На огне жарилась здоровенная тушка какого-то животного, а за столом спокойно сидели трое мужчин. Один из них был одет более пестро, чем остальные, и сжимал в руках какой-то струнный музыкальный инструмент, формой напоминавший массивное свиное рыло. Ну и ну! Обстановка в зале была настолько спокойной, что казалось, будто никто даже и не подозревает о том, что замок со всех сторон окружен и вот-вот начнется его штурм. Менестрель, сладко склонив голову набок и зажмурив один глаз, перебирал струны “рыла”, видно готовясь запеть.

— Это псалтерион, старинный музыкальный инструмент, — раздался знакомый голос Улы, и я вздохнула с облегчением. — Его владелец, странствующий музыкант из Южной Франции, трубадур средней руки.

Наконец-то Ула объявился! Интересно, что за неотложные дела заставляют его все время отлучаться от моей драгоценной персоны?

Увидев нас, мужчина, сидевший во главе стола, привстал и жестом приказал нам сесть рядом. Мило улыбнувшись, он сказал:

— Анри сочинил боевую песню, которую он будет исполнять, если начнется штурм. Эта песня должна будет осрамить незваных гостей.

Оригинальный способ защиты! Я представила себе трясущегося как желе Анри, который под градом стрел скулящим голосом выводит свою песенку, и едва сдержала улыбку. Анри, похоже, такая перспектива совсем не радовала, но он мужественно остановил дрожь в коленках, от которой затрясся весь стол, и начал свое пение:

Срам вам, козлы, глазами глядящие жадно

На целостность древней могучей твердыни!

Древней? Ула мне рассказывал, что замок был выстроен около двадцати лет назад. Правда, грязи тут было и в самом деле многовато даже для столетнего замка.

Много подобных вам лезли сюда кровожадно!

А че добились? Где эти жмурики ныне?

Как вы посмели напасть на людей беззащитных!

Эта строчка у Анри прозвучала очень правдиво и прочувствованно (особенно если учесть его незабываемый аккомпанемент коленками!)

Дети и женщины в страхе в подвалах рыдают!

Но не откроем мы вам потихоньку калитку!

Дело пахнет плагиатом! Или это первая реинкарнация Нани Брегвадзе?

Ваши кишки мы себе на рукав намотаем!

Оч-чень миленький куплетик! Хоть и нескладный… А строчка про детей и женщин в подвалах хорошо бы пошла где-нибудь на Курском вокзале вкупе с традиционным “На хлеб прашу, на водку прашу!”.

Что, испугались? Я слышу, трясутся поджилки! Мы тоже!

Трусы! Мы вас обратим всех в позорное бегство!

Ловким ударом уложим вас всех на носилки,

В битве используем мы все подручные средства!

Без комментариев!

Только трусливый мужик продается за деньги!

Где продается? Я б купила парочку на развес для домашней уборки…

Жалкий наемник, у нас ни шиша не получишь!

Слушайте, гады, мое вдохновенное пенье!

Голос мой громкий трусливые уши оглушит!

Насчет ушей не уверена, может, там были и “души”, но так звучало лучше. Послышался ехидный голос Улы:

— Когда я опекал одного арабского мудреца, мы были приглашены на пир, где пел один отвратительный певец. Мой подопечный изрек: “Слышал я, что от пения совы человек может умереть, но от пения этого человека сдохнет любая сова…”

Я вспомнила, как от пения самого Улы дохли люди, и подумала, что эта фраза с таким же успехом могла относиться к нему самому.

Тем временем Анри закончил свое впечатляющее подвывание и скромно прикрылся ладошкой в ожидании комплиментов (или тухлых помидоров). Все молчали. Тогда Анри робко осмелился спросить:

— Ну что?

— Ну если это смикшировать и выпустить отдельным синглом, то… — ляпнула я не подумав. — Ой, то есть… я хотела сказать, что это звучит… очень устрашающе…

Джеймс де Линт нахмурился и встал из-за стола:

— Можешь идти, Анри. Я позову тебя позже. Ты тоже, Ричард, — кивнул он второму мужчине.

Когда те вышли, де Линт повернулся к нам, и я смогла как следует его разглядеть. Это был крупный, осанистый мужчина лет сорока с красным полным лицом и небольшими серыми глазками. Не таким я себе представляла владельца замка. Но и де Линт вряд ли ожидал, что перед ним вместо симпатичной молодой девушки предстанет чумазое пугало из восьмой части “Хэллоуина”. Он скроил вежливо-неопределенную мину и довольно-таки кисло произнес:

— Это и есть твоя сестра, Уэрч? Да, похоже, она долго скиталась по лесам. Что ж, послушаем, что она может нам рассказать.

Элард ткнул меня в бок. Я послушно повторила рассказ о таинственном незнакомце, выползшем из дерева. Цвет лица де Линта постепенно становился багровым, и я уже предвкушала, что его хватит кондрашка (не подумайте, что я такая кровожадная, просто никогда не видела, как человека хватает кондра-тий.) Но де Линт остался жив и даже выдавил:

— Все это похоже на правду. Но какой это для меня удар! Генри, мой приемный сын! Я воспитывал его как родного!

Вот это новости! Так тот парень — приемный сын владельца замка?! И он решил сбежать из замка? Никакого воспитания и уважения к предкам!

— Но что он мог нести в мешке? — спросил Элард. — Мы же вывезли все ценности из замка еще до начала осады.

— Наверное, какие-то свои пожитки, — отмахнулся де Линт. — О боже! Мой сын оказался трусом и дезертиром! Позор нашему роду!

Де Линт прикрыл лицо руками и изобразил вселенскую скорбь. Почему-то он мне нравился все меньше и меньше. Чем-то напоминал героев мексиканского сериала, у которых очень ненатурально получается убиваться по загубленной невинности какой-нибудь Хуаниты-Долорес.

— Но вы уверены, что он просто сбежал? — осторожно осведомился Элард. — Ведь он мог вступить в сговор с…

— Нет! — зарычал де Линт. — Мой сын не может быть предателем! Он просто испугался и сбежал!

• Предыдущая
• 18/87
• Следующая