Час бультерьера - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/85
- Следующая
– Глянь! Сама глянь – крыло теперь рихтовать, красить! – Подходя к «Форду», лопоухий замедлил шаг.
Кстати, невооруженным взглядом видно было, что вышеупомянутое крыло братишки правят да красят раз по пять на дню.
– Ща ментов выпишем, ваще на пять штукарей влетишь! – заверил золотозубый со знанием дела.
Вполне возможно, между прочим, что менты на ближайшем посту ГИБДД в доле с каскадерами и их реально «выписать» в шесть секунд.
– На хер ментов! – примирительно махнул рукой кривоносый. – На хер ей права терять. Штукарь нехай отслюнявит и катится. Свидетелей – полна улица, менты, в натуре, ее еще и посадят! На хер нам бабу в цугундер сажать, а? Разве ж мы звери какие?
Свидетелей – Зоя огляделась – вокруг не видать. За исключением штатных в «мерсе». Переулок тих и безлюден. Это настораживает, как и то, что не слышно шума моторов за поворотом.
– Мелкого с собой возишь, дура! – Замыкающий делегацию «братков» мужичонка заглянул в салон Зоиного «Форда». – Пацаном, блин, рискуешь!..
Про ребенка это он зря высказался. Реплика прозвучала более чем двусмысленно: то ли имелось в виду, что дура-баба рискует ребенком, так как недостаточно классно управляется с автомобилем, то ли прозвучала угроза втянуть «мелкого» в конфликт.
Зоя привыкла всегда исходить из худшего.
– Спокойно, граждане. – Она, особенно не спеша, сунула руку в сумочку, взялась за рифленую пистолетную рукоятку. – Сейчас все разрулим, как говорится...
Куцый ствол скомкал шелк подкладки, тонкий женский палец нажал на спуск.
«Вул» тем и ценен, что стреляет практически бесшумно. Еле слышный хлопок, и цилиндрическая пуля массой 9,3 грамма проделала дыру в модной женской сумочке, пролетела мимо лопоухого, золотозубого, горбоносого и раздробила голень горлопану, который посмел вякнуть про ребенка.
Горлопан ойкнул, ахнул, споткнулся на ровном месте, присел на корточки, схватился за раздробленную кость, отвлек на себя внимание «братков», и когда те подняли глаза обратно на Зою, то, к неописуемому всеобщему удивлению, увидали дырочку в ее сумочке и женскую руку, из этой сумочки выскользнувшую, и пистолет в этой твердой, холеной руке, и пальчик с маникюром, готовый снова спустить курок.
– Спокойно, мужчины, – скорее попросила, чем потребовала Зоя. – Спокойно, не то баба-дура, в натуре, перестреляет вас всех к чертям собачьим. Всем стоять «смирно», кто пока может. Всем смотреть и слушать. Номерные знаки моего «Форда» запомнили? По ментовской базе пробьете, кому принадлежит тачка, и, как полагается, заявите претензию. Забьем «стрелку», устроим толковище по понятиям, выясним, кто, чего и сколько кому должен. Въезжаете в тему?
– Базаров нет... – промямлил лопоухий, загипнотизированный дырочкой на конце ствола.
– За что брателлу? – спросил золотозубый, указав жестом на раненого.
– Обижаешься, что он, а не ты маслину схавал? – ответила вопросом на вопрос Зоя, с показной беззаботностью убирая пистолет в сумочку со свежей дырочкой.
Золотозубый промолчал, молчал и кривоносый, и свидетели из «Мерседеса» застыли, точно на картине Репина «Не ждали».
– За мной не ехать, – строго велела Зоя, без лишней суеты уселась в водительское кресло, аккуратно прикрыла автомобильную дверцу, положила руки на руль, озябшие ноги на педали.
«На девяносто девять и девять десятых процента эти козлы всего лишь случайные бандиты с большой дороги, а не рядящиеся под них соратники шантажиста, – подумала Зоя, свернув за угол извилистого переулка и никаких сюрпризов там не обнаружив. – Эх, да чего мелочиться?! На все сто процентов это просто козлы. Мелкота с Таганки. – «Форд» выехал из переулка на улицу с деловито снующими автомобилями, спешащими прохожими и огнями рекламы. – Все на свете ерунда, суета сует и томление духа, но за Лешку, черт побери, страшно... Слава богу, я сумела обуздать страхи и сразу их всех не уложила. А могла бы и перестрелять всю бригаду, дура-баба...»
– Мама!
– Что, сынок?
– Мама, я боюсь...
– Не бойся, сынок. Все будет хорошо, парень. Мама рядом.
– Мама, куда мы едем?
– Сын, я решила, что нам с тобой надо съездить ко мне на работу.
– Зачем?
– Холодно, я заберу свою шубку...
Глава 3
Он – террорист
Тяжелая, полная луна висела низко-низко над горизонтом.
Он стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу сосны, и дремал. Ночью выпал снег, а к утру потеплело, и он стоял по щиколотку в слякотной жиже, он промочил ноги, но простуды не опасался. Его тренированный организм легко справлялся с природными напастями, и он привык, давным-давно привык игнорировать капризы окружающей среды.
Сосна, что служила опорой его спине, росла в паре метров от малопопулярной асфальтовой дороги, пересекающей жиденький лес. Сосна торчала метрах в пятнадцати от крутого поворота слева и метрах в двадцати от еще более крутой дорожной извилины справа.
В шаге от приметной сосны тянулась, петляла меж редких деревьев тропинка, сейчас совершенно незаметная из-за темноты да слякоти. Неказистая эта тропинка пользовалась куда большей популярностью у местных жителей, чем асфальтовая, в две полосы дорожная лента у автовладельцев. По этой тропке пожилые жители забытой богом и администрацией деревеньки ходили к ближайшей железнодорожной станции с ее магазинами, аптеками, средствами связи и прочими благами цивилизации. Случалось, старушка отправлялась в путь засветло, чтобы вернуться к обеду. Случалось и так, что на пересечении тропки с асфальтом старушка вынужденно останавливалась, дабы пропустить диковинный иностранный автомобиль, мчавшийся в смрадный город из экологически чистой «зеленой зоны».
Человек, который дремал, прислонившись спиной к сосне, надеялся, и не без оснований, что сегодняшним ранним утром, более похожим на ночь, слякоть задержит ретивых пожилых пешеходов, и он будет единственной «старушкой», с которой повстречается кортеж новых хозяев здешнего тихого пасторального бытия.
Ну а ежели его надежды не оправдаются, не беда – приближение нежелательного пешехода он услышит и... И, значит, пешеходной помехе, какого бы возраста и пола она ни была, сегодня не повезло. Очень не повезло...
Он зевнул, посмотрел на циферблат наручных часов. Большая и малая стрелки, слабо фосфоресцируя, почти сошлись в одну линию, почти перечеркнули диск циферблата. Скоро, совсем скоро шесть, а значит, автокортеж господина президента нефтяного концерна «Никос» уже выехал за охраняемые пределы коттеджного поселка, и минут через пять-десять станет слышен шум моторов как минимум трех автомобилей. Сегодняшним слякотным утром господина Юдинова, Михаила Юрьевича, повезут на службу, разумеется, под усиленной охраной.
Человек с клюкой тщательно поработал с лицом, гладко побрился, наложил морщины и тени, поддел под платочек седой женский парик из натуральных волос.
Неподалеку был припрятан мотоцикл, двухколесный агрегат с шипованными шинами. Прежде чем приступить к переодеванию старушкой и накладке с гримом, человек с клюкой закатил мотобайк в пологую ямку на противоположной от приметной сосны стороне асфальтовой автодороги и аккуратно уложил его набок. Повесил на руль шлем с прозрачным забралом, а рядом с рогаткой мотоциклетного руля положил предусмотрительно моток крепкой «альпинистской» веревки. Если все пройдет, как и задумано, без веревки на втором этапе акции не обойтись.
Но, чу!.. Чу – тарахтят моторы! Едет! Едет кортеж с Юдиновым, с президентом нефтяного концерна!
Ожидающий отлепился от сосны, припал на колено, положил на мокрую землю инвалидную палку и нагнулся к прямоугольной фанерной коробке без крышки. Коробка стояла между выпирающих из почвы влажных сосновых корней. В таких коробках граждане отправляют посылки родным и близким, подобные фанерные короба продаются в некоторых почтовых отделениях.
Он сунул левую руку в ящик для посылок, коснулся плотного ряда «пальчиковых» батареек, аккуратно, чтобы не задеть мешанину проводков, нащупал колесико таймера. Механический таймер от стиральной машины крепился к днищу варварским способом, посредством гвоздей и изоленты, однако крепеж был надежным. Он сместил колесико таймера, совсем немного, на пару-тройку минутных делений, послушал, как тикает часовой механизм, прикоснулся к двум толстым, хорошо заизолированным проводам, что перевешивались через фанерный край, стелились по земле, расползались по влажной мякоти в разные стороны, один вправо, другой влево. От этих двух проводов в частности и от содержимого «посылки» вообще во многом зависело, доживет ли до рассвета отчаянный персонаж с инвалидной палкой, нарядившийся старушкой.
- Предыдущая
- 12/85
- Следующая
