Искуситель - Загоскин Михаил Николаевич - Страница 33

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая

– Биондетта! – закричал Калиостро, – Пошла вон!

Кошка, как умная легавая собака, тотчас отправилась в другую комнату, но, проходя мимо, очень на меня косилась. Граф сел подле меня на канапе и начал разговаривать со мною о России. Все, что он говорил, было так умно, все замечания его были так справедливы, что я слушал его с истинным наслаждением. От времени до времени вырывались, однако ж, у него какие-то странные фразы, например, он спросил меня, часто ли бывают наводнения в Петербурге, и когда я отвечал ему, что это бывает очень редко, то он значительно улыбнулся и сказал: «Я был уверен в этом – я знаю, он уж не так злится на русских: они ему угодили, украсили любимую дочь его, великолепную Неву, одели ее гранитом». И когда я спросил, о ком он говорит, Калиостро тотчас переменил речь и начал расспрашивать меня о другом. Во время нашего разговора я заметил на столе, между различных бумаг, манускрипт на папирусе. Вы знаете мою страсть ко всем древним рукописям. Я не мог скрыть моего любопытства.

– Этот манускрипт привезен мною из Египта, – сказал Калиостро, – и вы можете его видеть только в таком случае, если вы… Дайте мне вашу руку.

Я повиновался. Граф пожал ее каким-то особенным образом и как будто бы ждал ответа. Я молчал.

– О! – сказал он. – Да вы еще не родились, так о годах вас спрашивать нечего. А для того чтоб разобрать что-нибудь в этом манускрипте, надобно иметь по крайней мере семь лет. Оставьте его.

В эту минуту вошел в комнату старик лет шестидесяти, голова его была повязана пестрым платком, а бледное лицо выражало нетерпимое страдание.

– Что тебе надобно? – спросил Калиостро.

– Извините, синьор! – сказал старик. – Я живу подле вас, мне сказали, что вы доктор.

– А ты болен?

– Вот третьи сутки глаз не смыкаю – такая головная боль, что не приведи господи! Ни днем, ни ночью нет покою! Если это продолжится, то я брошусь в Тибр или размозжу себе голову.

– Поверето!..[103] – шепнул Калиостро. – Постой на минутку! – Он вынул из аптечки небольшой пузырек и, подавая его старику, сказал: – На, любезный, понюхай из этой склянки в три приема, при каждом разе говори про себя… – Тут прошептал он какое-то слово, которого я не мог расслышать. Едва старик исполнил его приказание, как схватил себя обеими руками за голову и закричал:

– Боже мой!.. Что это?.. Не сон ли?.. Моя голова так свежа, так здорова!.. Ах, синьор, позвольте мне взять с собою это лекарство!

– Не нужно, мой друг! – сказал Калиостро. – Теперь уж у тебя голова болеть не станет. Ступай с богом!

Старик начал было говорить о своей благодарности, но граф рассердился и почти вытолкал его за двери.

– Благодарность! – повторил он, ходя скорыми шагами по комнате. – Я знаю эту людскую благодарность!.. Нет, старик, меня не обманешь!.. Если когда-нибудь невежды приговорят сжечь на костре бедного Калиостро как злодея и чернокнижника, то, может быть, первую вязанку дров принесешь ты, чтоб угодить палачам твоего благодетеля!

Двери опять отворились, молодая женщина в рубище, с двумя оборванными ребятишками, вошла в комнату и бросилась в ноги Калиостро.

– Что ты, милая? Что ты? – спросил граф.

– Вы наш спаситель! – проговорила женщина всхлипывая. – Вы дали мне лекарство, от которого мой муж в одни сутки почти совсем выздоровел. Он еще слаб и не может сам прийти изъявить вам свою благодарность…

– Опять благодарность! – прервал Калиостро, нахмурив брови. – Хорошо, хорошо, голубушка! Я знаю, чего ты хочешь, на, возьми и ступай вон! – Он сунул ей в руку кошелек, набитый деньгами, и, прежде чем она успела опомниться, выпроводил ее вон и захлопнул за нею двери.

– Ну, князь, теперь я спрошу тебя: неужели эти дела и поступки, которых я был очевидным свидетелем, доказывают, что Калиостро был шарлатан и бесстыдный обманщик?

– А по-твоему, они доказывают противное? – сказал с усмешкою князь.

– Как, Двинский!.. А старик, которого при мне вы лечил?..

– Мастерски притворился больным, – прервал князь.

– А это бедное семейство?..

– Славно сыграло свою роль.

– А кавалер Габриелли?..

– Которого убили лошади?

– Ну, да! Ты, верно, скажешь, что и он был в заговоре, потому что Калиостро предузнал его смерть?

– Случай, мой друг, и больше ничего. Разве нельзя было лошадям понести, изломать коляску, убить кучера и седока? Все это могло случиться самым естественным образом, и, надобно признаться, случилось очень кстати, чтоб оправдать дичь, которую порол себе этот архишарлатан Калиостро. Да что ж ты, любезный друг, ведь ты обещался доказать не словами, а самым делом, что я напрасно не верю твоим мистическим бредням, а вместо этого вот уже целый час ты рассказываешь нам сказки.

– Хочешь, князь, слушать, так слушай! А не хочешь!..

– Хочу, хочу!..

– Эх, братец, – сказал я, – не мешай ему! Ну, Нейгоф, рассказывай!

– Недели две сряду, – продолжал Нейгоф, – я почти не разлучался с графом Калиостро, беседы наши становились с каждым днем интереснее, казалось, он полюбил меня, но, несмотря на это, всякий раз заминал речь, когда я просил его сделать меня если не участником, то, по крайней мере, свидетелем одного их тех необычайных явлений, о которых он так много мне рассказывал.

– Уж не воображаете ли вы, что это сущая безделка, – говорил всегда Калиостро. – Что этим можно забавляться, как каким-нибудь физическим опытом? Не думаете ли вы, что сблизить вас с существами не здешнего мира так же для меня легко, как свести с каким-нибудь из моих знакомых? Вы очень ошибаетесь. Для моих глаз эти существа видимы и в особенном их образе, но, чтоб сделать их доступными до ваших земных чувств, я должен их облекать в формы вещественные, а этого они очень не любят.

Однажды он спросил меня, знаком ли со мною граф Ланцелоти, и, когда я отвечал, что у меня есть к нему рекомендательное письмо, Калиостро сказал:

– Ступайте к нему сегодня, познакомьтесь с ним, а послезавтра, часу в восьмом вечера, отправьтесь в Тиволи, там, недалеко от малых каскадов, вы встретите человека в белой шляпе и черном плаще с красным подбоем, скажите ему ваше имя и ступайте за ним. Быть может, вы знаете виллу, которую нанимает граф Ланцелоти, но вам все-таки будет проводник, если вы приедете одни, вас не примут, да и ворота будут заперты, вам надобно будет пройти садом.

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая