Хэда - Задорнов Николай Павлович - Страница 63

• Предыдущая
• 63/101
• Следующая

– Идет война, ребята, – сказал Томсон товарищам в «белом» кубрике, – а мы повезем врагов Англии? Вообще нечего связываться! Мы с ними никогда не имели дела и не знаем, что за люди. Или пусть речь идет о долларах. Верно? Волк знает, кого съесть. Но тогда надо знать, за сколько идти на риск. Мы соглашаемся. Но извольте поделиться. Вот мы вчетвером возьмем на себя всю команду.

– Так вот они что задумали! – переваливаясь с ноги на ногу, как в шторм, сказал Дик с библейской бородкой. – Только бы не уперся. Швабра!

Утром на клипер прибыли адмирал и офицеры, лейтенант Крэйг, как чудом выздоровевший, одетый во все новое и чистое, в белом крахмальном белье, выглаженный, посвежевший и напомаженный, надушенный японскими травяными духами.

Вчера вся семья Ота приняла участие в судьбе расхворавшегося американца – друга Ареса-сан.

На складе нашелся новый костюм американского офицера из взятых на «Поухаттане».

Адмирал спускался по трапам, осматривая помещения и вглядываясь в лица янки. С ним приветливо здоровались. Но некоторые бычились, потуплялись, что у них не в обычае, не принято. Конечно, это не пиратский корабль. Настоящий чайный клипер и настоящий спекулянт капитан.

Бобкок, набрав воздуха, приподнял голову, словно хотел сказать: «Послушайте пастора, овечки...»

Склоняя голову набок, – улыбка у него вечная, как у волка с добычей, – процедил сквозь зубы:

– Сорок восемь тысяч долларов за доставку вас в Де-Кастри.

Условия продиктовал, как инспектор в тюремном дворе с решетками. Он в самом деле поплевывал на кораблекрушение и на международные права, на их судьбу и на адмиральский чин, на страдающие семьи. Мало ли кто где гибнет! Деньги есть – платите, господа, и мы вас живо доставим. Без особого комфорта, но доставим. Денег нет? Как хотите...

– Я уступил две тысячи. Сколько даете?

– Десять тысяч долларов.

Бобкок приоткрыл клык.

Крэйг молчал. Возвратившись на судно, он как бы вспомнил что-то неприятное и понурился. Присутствие офицера военно-морского флота не могло не иметь значения для шкипера.

– Что же вы со мной хотите сделать! – вскидывая склоненную голову и руки, воскликнул Бобкок. Его большой, рыхлый живот выставился под красной шерстяной рубашкой. – Вы хотите меня отдать в руки англичан? Во время войны я рискую больше, чем вы. Вы же мне должны риск оплатить. Я рискую судном! Я вам могу одну тысячу долларов еще уступить.

– Десять тысяч долларов. Красная цена. Порт Де-Кастри близок, отсюда рукой подать. Это не через океан, не во Фриско и не в Гавану. Мы – соседи и друзья с японцами, – сказал Шиллинг.

– Прекрасно можем дойти в Россию по их островам, без всякого риска военного столкновения, – сказал Посьет. – Но все мы предпочитаем идти на корабле дружественной нам державы, как потерпевшие кораблекрушение. Никто не посмеет задержать клипер, спасающий претерпевшую команду, так по международному праву. Вы не рискуете и за риск не получите ни цента.

– Возвращайтесь в Китай, – сказал Путятин.

Бобкок сморщил нос, словно заслышал запах паленого или гари на корабле. Бизнес его горел? Он принюхивался! Знакомый тип!

– Вы обязаны плыть. Иначе... иначе... вы, вы...

– Что «вы»?

– Иначе вы – дезертир, адмирал, – с улыбкой сказал шкипер, – если остаетесь здесь на время войны.

Всякие доводы слыхал Путятин на дипломатических и коммерческих переговорах. Шкипер торгового судна, за то, что ему не дают цены, которую он ломит, осмеливается называть дезертиром адмирала императорской службы! Воротит морду и морщится, словно ему дают не деньги, а тычут в нос чем-то смрадным.

Крэйг молчал. Офицер не должен вмешиваться в дела бизнеса.

Алексей положил руку на плечо Бобкока.

– Sorry[55]. Что за слово «дезертир»? А если у петуха оторвать последние перья из хвоста?

– Благодарю вас, – отозвался шкипер. – Sorry! – Его глаза быстро метнулись вправо и влево.

– Я с ним объяснюсь! – сказал по-французски Крэйг. Не удержался, чувствуя нелепость положения.

– Мы все едем с адмиралом на берег, – ответил Шиллинг.

– Какой же негодяй этот американец! – сказал Шиллинг в вельботе.

А матросы загребли веселей. Наконец-то адмирал и офицеры раскусили прощелыгу. Да его сразу видно!

Путятин всю ночь думал, и во сне и просыпаясь. Как же быть? Утром объявил Посьету, что согласен дать Бобкоку пятнадцать тысяч, отказываться нельзя, и не надо придавать значение нахальству и грубости американцев.

– Нам с ними не детей крестить. Дойти до порта, расплатиться – и дай им бог! Японцы никому из них сходить на берег не позволяют, поезжайте к шкиперу сами и скажите про мои условия. Если согласен, то сегодня же начинать подготовку. Японцев же нельзя подводить: об этом особь статья.

– Сколько вы еще можете прибавить к пятнадцати? – спросил Бобкок у Посьета.

– Ни цента, – ответил Посьет.

– Идти сюда из Шанхая, а потом в Де-Кастри! Нет! Где вы еще найдете такой пятимачтовый гигант? Ну, тридцать пять тысяч? – с отчаянием в голосе, как будто его обирают, вскричал Бобкок.

– Адмирал не меняет слова.

– Какая у вас вера? – раскидывая обе руки, спросил шкипер.

– А какая у вас?

Бобкок выставил целую батарею бутылок.

– Крэйг сказал мне, что у шкипера с командой неблагополучно, – доложил Посьет, явившись в Хосенди. – Четверо коноводов требуют с него за плавание в Россию во время войны по тысяче каждому, в противном случае грозят забастовкой всей команды и объявят себя защитниками прав человека. Если же Бобкок поделится с ними, то зажмут всю команду, никому пикнуть не позволят и пойдут куда угодно.

– Каков шкипер, такова и команда, – сказал Путятин.

– Клипер чайный – народ отчаянный, Евфимий Васильевич, – сказал Глухарев, когда Путятин вернулся на стапель. – Японцы рады, что мы не ушли, работают весело. Они американцам пресной воды не дали; не позволили налиться.

– Не берут нас, Евфимий Васильевич? – спросил Мартыньш, догадываясь о неудаче Путятина по его невеселому лицу.

– Не берут.

– Много запросили? – осведомился Аввакумов.

– Сначала пятьдесят тысяч долларов. Я царскую казну берегу. Тут от силы десять тысяч. Я им давал пятнадцать.

– На них нет управы! – заметил Сизов.

Матросы, знакомые с адмиралом, столпились, никто не желал упустить случая и потолковать. «Сам» сегодня покладистый.

Адмирал поговорил и ушел в кузницу.

«Неприятно, что Крэйг оказывается бессильным. Неужели и наши военные моряки когда-нибудь попадут в зависимость к буржуазным дельцам?»

– Что, ребята, не берут нас? – спросил Синичкин, подымаясь на палубу шхуны.

– Просили пятьдесят тысяч, – сказал Глухарев.

– Ах, сволочи! Вот же сволочи!

– Смотри, братцы, пошел! – закричал Строд.

– Пошел, сволочь... С глаз долой! – отозвался Аввакумов.

При небольшом ветре, без всякой помощи буксирных лодок, клипер вышел на одних лиселях.

– Идет красиво, сволочь! – заметил марсовый Сойкин.

Выйдя в море, клипер оделся массой парусов, лег крутой бейдевинд, его реи клонились к волнам. Стало видно, что в море штормит. Клипер шел почти лежа бортом на волне, как яхта. Там помощник шкипера, он же рулевой – здоровенный дядя. В спорах, как известно нашим матросам от китайцев из их команды, рулевой держался в сторонке, а в море – опытная рука, но и он в числе четырех, затребовавших долю со шкипера. Все узнают наши матросы!

Вдруг вся масса парусов стала менять положение, клипер перешел на левый галс и лег на волну левым бортом. Кажется, американцы спешили ценой любых усилия скорей убраться от этой земли, чтобы не глядеть в глаза брошенным ими морякам, потерпевшим кораблекрушение.

• Предыдущая
• 63/101
• Следующая