Цунами - Задорнов Николай Павлович - Страница 46

• Предыдущая
• 46/122
• Следующая

– писал Саэмон кистью на правом краю листа, выпуская его на свитках бумаги.

Он совершенно одинок, и только «внутренний помощник» – любимая жена – понимает его. Она ведь тоже была несчастна до встречи с ним, и поэтому Саэмон и Сато так привязаны друг к другу. Сейчас в разлуке ему так ясно представлялась ее былая жизнь. Ей было так больно и так тревожно! Как хорошо, что она счастливо вышла замуж!

Лук нельзя держать всегда натянутым, он может быть ослаблен. Это не лишает его ударной силы.

На русском корабле четыре раза ударили в колокол. Прибежал посыльный из храма Тонсэнди и принес письмо. В город прибыл Тсутсуй Хизен но ками и остановился в гостинице, предоставленной ему в храме на горе. Он приглашает в четыре часа утра на заседание.

Пришел еще один посыльный. Приехал Кога Кинидзиро, ученый из Высшего Управления Наук, родственник, ставленник и единомышленник Хаяси – главы «американской» партии.

Кога не так давно написал книгу «Повесть о варварах», о скитаниях японцев-рыбаков, унесенных морским ветром, которые долго прожили потом среди русских варваров. Хотя сам Кога не видал русских до встречи с Путятиным в Нагасаки, но он и прежде этого считался авторитетным знатоком России. Также приехал Мурагаки Авадзи но ками. Но еще не было главного мецке, официального шпиона, как называли русские, или цензора, как называли американцы. А без цензора запрещено разговаривать с иностранцами. Он, видимо, нарочно запаздывал.

Саэмон но джо послал старику Тсутсую поздравительное письмо по случаю прибытия.

Шел мелкий дождь, и послы со своими приближенными после завтрака двинулись со всех сторон к храму Тонсэнди на заседание. По камням и глине стучали деревянные подошвы вооруженных самураев, а также носильщиков, тащивших на плечах каго с послами. В узких улицах между ветвей с апельсинами плыли сплошные потоки мокрых зонтиков.

– Матсумото Чуробэ еще не прибыл, и мы ничего не можем решить без него, – объявил Старик, когда все расселись после взаимных поздравлений и поклонов. – Но мы все-таки предварительно поговорим как следует и обсудим положение. Все это нам поможет подумать, как лучше действовать.

– Да, это совершенно верно, – подтвердил Исава Мимасаку но ками, губернатор города Урага, где долго были американцы.

Его подпись, ниже подписи Хаяси, в числе других стоит на трактате, заключенном с Америкой в Канагава. Он не включен канцлером Абэ в делегацию, он обязан присутствовать при переговорах с русскими для дополнительного контроля над сторонниками дружбы с Россией и скорейшего заключения договора с Путятиным. Он будет при делегации, для этого назначен одним из губернаторов города Симода, как уже имеющий практику общения с американцами, для которых порт открывается.

Князь Исава Мимасаку прибыл вчера позже всех и, наверно, всю дорогу ехал в каго, полагая, что неприлично в его положении ходить пешком, хотя он еще молод, ловок и подвижен, как американец.

Решили заслушать Накамура Тамея, который ежедневно бывал на русском корабле.

Накамура уверял, что русские все узнают, что делается в городе. У них есть человек, который хорошо говорит по-японски, может быть, это бежавший японец.

Исава сказал, что следует его захватить или потребовать выдачи.

– Гошкевич тоже стал хорошо говорить по-японски, – продолжал Накамура, не обратив внимания на предложение Исава. – Они знают, что Саэмон но джо здесь, и хотят скорей начать дела. Посьет приходил на берег и все узнавал, почему мы не начинаем совещания.

Накамура уверял его, что нет еще Чуробэ, без которого ничего нельзя начать.

Бывший губернатор из города Урага Исава Мимасаку но ками сказал, что он хотел бы с русскими объясняться более твердо и решительно, чем это делалось до сих пор. Его поддержал другой губернатор, Симода. Ученый Кога молчал. Кавадзи полагал, что бы все они тут ни говорили и какие бы планы действий ни составляли, а лишь ему одному придется проводить переговоры с Путятиным. Ключ лежал у него в кармане, и вся тяжесть дела была на его плечах. Поэтому, кинув скрытую насмешку противникам, он не стал вмешиваться в их споры. Ему хотелось махнуть рукой и отвернуться от этих жалких князей – поклонников Америки, как это делали по своему обычаю русские, когда им что-нибудь окончательно не нравилось.

Мурагаки Авадзи но ками доложил о своей поездке на Сахалин. Он начал не с того, что видел там, а с того, что ему пришлось слышать в детстве от своего отца и от деда, которые в свое время служили князю на острове Матсмай и кое-что слышали об айнах на Сахалине. Теперь матсмайскому князю велено считать себя хозяином северных рыбалок.

От шпионов Кавадзи знал секреты всех послов. По пути из Эдо сюда Мурагаки, например, был встречен на одной из станций богатыми купцами, у которых теперь денег и риса больше, чем у князей. Особенно денег. Мурагаки ведет с ними обширную торговлю. Купцы пригласили его на веселый праздник, и он получил дорогие подарки.

По сути дела, Мурагаки сам торговец. Он отличный хозяин, и на его плечах лежат все денежные и материальные дела посольства. Мурагаки хлопочет, чтобы получить семейные цвета владетельных князей для украшения храма, где будет происходить прием русского посольства. Мурагаки сказал, сколько и какой рыбы, снеди и приправ потребуется для парадных обедов. И сколько мяса надо отправить на русский корабль для офицеров. А морские солдаты едят там кашу – невкусную размазню из риса, разваривая его очень сильно.

Конечно, при угощении русского посла и офицеров на берегу кушанья должны быть деликатными. Для этого привезли из Эдо поваров. Не кормить же гостей простыми кушаньями!

Поднялась целая буря. Стали говорить наперебой, что рыбу в Симода подают плохую и чай нехорош. Губернатор обиделся. Началась невообразимая суматоха.

– Даже для чиновников бакуфу присылают рыбу не очень свежую, – раздавались голоса.

• Предыдущая
• 46/122
• Следующая