Выбери любимый жанр

Дом свиданий - Юзефович Леонид Абрамович - Страница 55


Изменить размер шрифта:

55

— Нет, не нахожу.

— По-моему, чего-то в ней недостает, читатели могут не поверить. Обычная женщина, мать, жена, пусть неверная, как она решилась на такое? С точки зрения психологии, все не вполне убедительно.

— Я же вам русским языком сказал, что у нее были козьи глаза.

— Боюсь, для читателей этого будет мало.

— Ну, не знаю, не знаю, чего вам еще не хватает, — обиделся Иван Дмитриевич.

— Нужно объяснить, откуда в ней такая холодная, расчетливая жестокость. Кто виноват в том, что она стала убийцей? Время? Наше общество? Или всему виной дурные наклонности, развившиеся под воздействием внешней среды?

— Да вы когда-нибудь видали козу?

— Редко, но бывало, — честно ответил Сафронов, который был городским жителем в третьем поколении.

— Вот завтра утречком сходите в деревню, — сказал Иван Дмитриевич, —да поглядите. А после поговорим: хватает ли, нет ли.

Как обычно, к концу рассказа Иван Дмитриевич заплел в косицы обе свои бакенбарды. Некому было сказать ему: «Чучело ты мое! Посмотрись в зеркало!» Жена умерла год назад и лежала неподалеку отсюда, на деревенском кладбище. На ее надгробном камне Иван Дмитриевич выбил стихи собственного сочинения:

Земное странствие сверша,
Освободясь от тела,
Чиста, как свет, твоя душа
В мир лучший улетела.

Было уже за полночь, когда Сафронов закрыл тетрадь и они поднялись из-за стола.

— Прогуляемся немного? — предложил Иван Дмитриевич.

Вышли в сад. У земли ветер почти не ощущался, но на вершинах деревьев тревожно шелестела листва, уже подсохшая, легкая, по-осеннему чуткая к малейшему движению воздуха. Было то время года, когда березы и липы трепещут под ветром, совсем как осина — иудино дерево.

По траве стелился туман, семь звезд Большой Медведицы стояли на склоне роскошного сентябрьского неба.

— Помните, вы рассказывали про игру, в которую играли с Ванечкой, — сказал Сафронов. — Там в конце пути победителя ждал ангел с коробкой, но что в ней лежало, в этой коробке, Ванечка не знал. Вы нарочно ему не говорили, потому что при раскрытии тайны разочарование неизбежно?

— Верно, — улыбнулся Иван Дмитриевич. — Когда что-то очень хочешь узнать и наконец узнаешь, то в любом случае всегда чувствуешь себя обманутым.

— Сейчас я нахожусь в положении вашего Ванечки. История кончена, убийца найден, однако я так до сих пор и не знаю, каков смысл надписи на жетоне. Вы боитесь, что я буду разочарован?

— В любом случае, сказать я обязан. Можете написать об этом, хотя, сдается мне, цензура не пропустит.

— Здесь что-то политическое?

— Отнюдь. Просто у бедного Якова Семеновича где-то на детородном органе имелись маленькие родимые пятнышки. Семь родинок, и расположены в точности как звезды Большой Медведицы. Ну а врата… Чего тут долго объяснять! Мыс вами не дети.

Некоторое время Сафронов обалдело молчал, затем расхохотался.

— И всем своим любовницам, — закончил Иван Дмитриевич, — он преподносил на память такие жетончики или медальоны, называйте их как хотите.

— Зачем? — давясь от хохота, спросил Сафронов.

— А черт его знает! Дарил, да и все. Какая здесь может быть особая причина? Так, покуражиться.

Сафронов припал к дереву и продолжал смеяться.

— Вот вы смеетесь, а мне грустно, — сказал Иван Дмитриевич. — Вспоминаю я наш дом и «Аркадию», и тот дом в Москве, о котором вы рассказывали, как там коридорный жмет на кнопку и двери в номерах то закрываются, то открываются, чтобы любовь каждой пары оставалась тайной для остальных, вспоминаю и думаю: а что, собственно говоря, с нашей человеческой точки зрения представляет собой весь этот мир?

Он рукой очертил в воздухе круг, включая в него все, что их окружало: темный яблоневый сад с невидимыми в листве плодами, звездное небо, туман, траву в росе, силуэт дома с верандой на фоне восходящего от реки загадочного сияния.

Сафронов слушал без интереса, считая дурным тоном вслух задаваться такого рода вопросами, порожденными, как он полагал, недостатком образования.

— Этот мир, — повторил Иван Дмитриевич, — что он есть для всех нас, живущих в нем один краткий миг между рождением и смертью?

Ветер опять прошел по верхушкам деревьев. Молчание затянулось, и Сафронов, по слабости характера не умевший выдерживать долгие паузы, спросил:

— Так что же он все-таки собой представляет, наш мир?

— Дом свиданий, — ответил Иван Дмитриевич. — Встретились, расстались, а повстречаемся ли там, — махнул он рукой в сторону Большой Медведицы, — бог весть.

Он последний раз взглянул на небо, пытаясь угадать, какая завтра будет погода, повернулся и пошел к дому. Верная Каллисто никогда не гасила огонь в своей спаленке, а его спальня второй год была пуста, ни одно окошко не светилось ему навстречу.

Эпилог

Тот жетончик, который Нина Александровна оставила в «Аркадии», чтобы сбить с толку полицию, Иван Дмитриевич на следующий день после поминок незаметно забросил в Фонтанку и стал терпеливо ждать, когда Ванечке наскучит второй, найденный в лесу. Тогда можно будет потихоньку, без скандала, избавиться и от него.

Прошло четыре дня, на улице Ванечка по-прежнему таскал свою штучку в кармане, днем клал ее в коробку из-под халвы, а на ночь засовывал под подушку, но кое-какие признаки говорили о том, что охлаждение уже близко.

Однажды, вернувшись со службы домой и зайдя в детскую, Иван Дмитриевич обратил внимание, что возле заветной коробки сегодня почему-то не выставлены часовые. Егеря, неусыпно стоявшие здесь день и ночь, валялись в груде кубиков.

— Что, — спросил Иван Дмитриевич, — караул устал?

Он заглянул в коробку и невольно вздрогнул. Жетончик превратился в большого черного жука с торчащими из спины подкрыльями.

— Вот те раз! Где же твоя штучка?

Смущаясь, Ванечка объяснил, что поменялся во дворе с соседским мальчиком. Во взгляде сына читался немой вопрос: не продешевил ли?

— Жук лучше, — осторожно сказал Ванечка.

— Гораздо лучше, — с радостью согласился Иван Дмитриевич.

— Он ведь живой.

— Конечно.

Подошла жена. Иван Дмитриевич притянул ее к себе, все втроем они присели над коробкой и смотрели. Жук был квелый, Ванечка успел потерзать его своей любовью. Он лениво шуршал по дну своими мохнатыми лапками, а за окном шелестел дождик. Бабье лето кончилось, наступила осень.

55
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело