Боевой клич - Юрис Леон - Страница 49

• Предыдущая
• 49/102
• Следующая

— Лефорс, а это мой сержант Пэрис. Вы, капитан, пройдемте со мной, а сержанта разместят с нашими людьми.

Пэрис, заметив меня, подозвал к себе.

— Мак, это сержант Сеймур, дивизионная разведка. Он только что с Гвадалканала. Сержант, это Мак, командир нашего отделения связи. Мак, у тебя найдется в кубрике свободная койка?

— Поищем.

В это время на палубе появился старший сержант Пуччи с РД за спиной и направился к трапу, где ожидал катер.

— Эй, Пуччи! Куда это ты собрался?

— На берег. Меня переводят в штаб дивизии. — На Пуччи было жалко смотреть, так не хотелось ему расставаться с родным батальоном.

— Не горюй, старик. — Я похлопал его по плечу.

— На этом острове есть что-нибудь интересное? — спросил Пуччи Сеймура. — Хоть как-то оторваться можно?

— Колония прокаженных и одна шлюха. Но к ней такая очередь, что возле ее хибары постоянно дежурит патруль, чтобы поддерживать порядок. Это я говорю на случай, если ты ничего не имеешь против, когда в постели со шлюхой еще трое сопливых детей. А вообще место было бы ничего, если посадить хоть одно деревцо.

Пуччи судорожно вздохнул и тоскливо сплюнул за борт.

— Ладно, до встречи, мужики. Удачи вам.

Конвой двинулся дальше на юг, но теперь «нечестивую четверку» сопровождали боевые корабли.

Как-то в жаркий вечер мы сидели в своем кубрике за партией в покер, когда я краем глаза заметил старшину Китса, стоявшего у приоткрытого люка и пытающегося привлечь мое внимание. Я положил карты и вышел к нему.

— В чем дело, Джек? Хаксли узнал о нашей самоволке на Рождество?

Китс огляделся по сторонам и, убедившись, что мы одни, вытащил из-под куртки бутылку виски и передал мне.

— Это для твоих ребят, Мак. С Новым годом.

— Чтоб мне утонуть, настоящий шотландский виски! Господи, а я и забыл, что сегодня Новый год... тысяча девятьсот сорок третий... спасибо, Джек.

— Надеюсь, капитан не заметит пропажи.

Вернувшись, я собрал своих ребят в тесный круг и приказал задраить входной люк. Сеймур тоже присоединился к нам. Убедившись, что все на месте, я вытащил бутылку.

— Старшина Китс поздравил нас с Новым годом.

— Новый год?

— Вот тебе и раз, как же это мы забыли?

— Настоящий виски! Ну и ну!

— Вот это да!

Мы пустили бутылку по кругу, причем Мэрион внимательно следил, чтобы испанец Джо не сделал лишнего глотка.

— Ваше здоровье, ребята. — Сеймур хлебнул из бутылки и передал ее Элкью.

— Так ты, говорят, только что с Гвадалканала? — спросил тот, примериваясь, как бы глотнуть побольше.

Сеймур молча кивнул.

— Слышал, там было несладко.

— Несладко? — медленно переспросил сержант. — Ну что ж, можно сказать и так.

— Может, расскажешь? Нам ведь тоже скоро под пули.

Сеймур обвел нас тяжелым взглядом.

— Отчего же не рассказать.

И он поведал нам о том, как второй полк первой дивизии морской пехоты при поддержке парашютистов занял плацдарм на Гвадалканале, О том, как флот ушел, армия отсиживалась в тылу, и никто не мог поддержать горстку людей на крохотной полоске земли, куда обрушилась вся мощь японской империи. Массированные бомбовые удары, которым противостояли жалкие остатки авиации морской пехоты. А потом подошел Токийский экспресс[11] . Имперский флот в упор расстреливал плацдарм морпехов, и разве могли остановить его несколько патрульных катеров? Под носом у второго полка японцы высаживали многотысячный десант, а морпехи ничего не могли сделать. А потом начались бои. Жуткие, кровопролитные, беспощадные. Бои на Тенару, на Матинакау, на бесчисленных безымянных холмах и в джунглях. Героизм стал рутиной, обычным делом, и никого не удивлял слепой пулеметчик, которого направлял его парализованный товарищ.

— Мы огрызались, как могли. — Сеймур зажег себе сигарету. — По ночам высылали диверсионные отряды, которые сутками с боями продирались через позиции японцев, уничтожая и взрывая все на своем пути. Назад возвращались единицы. Наши отряды таяли, кончались боеприпасы, и все чаще приходилось драться штыками и голыми руками. Тех, кого не достала японская пуля, косили малярия и желтая лихорадка. — Глубоко затянувшись сигаретой, сержант на секунду умолк. — Как сейчас, вижу наших ребят с сорокаградусным жаром, лежащих на траве, ослабевших от дизентерии настолько, что передвигаться приходилось только ползком, но они не покидали позиций, пока могли стрелять. И наконец подошла помощь. Армейская часть Национальной гвардии, сто шестьдесят четвертый полк, который дрался не хуже морпехов. Сражение разгорелось с новой силой, вплоть до той страшной ночи, когда четыре американских миноносца напоролись на японский флот и были разорваны на куски тяжелыми снарядами линкоров и крейсеров. После этого мы врылись в землю и только отбивались от наступающих японцев. Так продолжалось до пятнадцатого ноября, когда наконец появился наш флот и адмирал Ямомото, опасаясь, что его отрежут от Японии, увел Токийский экспресс от берегов Гвадалканала. Только тогда мы выбрались из своих нор. И теперь вам, ребята, предстоит очистить остров от японцев.

— Уж будь уверен, корешок, шестой полк никогда не отступит, — мрачно заявил Бернсайд.

Сеймур загасил окурок и хотел было что-то сказать, но потом передумал и, махнув рукой, вышел из кубрика.

Десантный катер доставил нас с борта «Джексона» на берег, который выглядел, как на рекламных открытках — желтый песок, пальмы и зеленые холмы в туманной дымке. Мои ребята с довольным видом любовались этой идиллией, когда среди холмов промелькнуло несколько красных пунктиров.

— Что это было, Мак?

— Пулеметные трассеры.

— Смотрите, вон еще!

— Еще насмотритесь. А ну, вылезай на берег и живо строиться!

Через несколько минут берег кишел морпехами и невесть откуда взявшимися туземцами... Тут же завязался натуральный обмен. За сигарету или несколько центов аборигены приносили кокосовые орехи, стирали форму, а Энди умудрился подкупить одного из местных джентльменов, чтобы тот подвесил антенный провод на самую высокую пальму. Причем туземцы наотрез отказались брать новозеландские пенсы, а требовали только американские центы.

• Предыдущая
• 49/102
• Следующая