Георг — Синяя Птица - Юрген Анна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая

— Будем надеяться, что он будет беречь нашего сына, — кротко ответила ему Лучистое Полуденное Солнце.

— Он обещал мне, что сын будет только переводчиком.

Перед отъездом Синяя Птица, взволнованный таинственностью путешествия, всю ночь не мог сомкнуть глаз.

Только на второй день пути дядя сообщил Синей Птице о своих планах.

— Мы идем с тобой к форту на озеро, туда, где теперь сидят Красные мундиры.

— Что? К Преск Илю? Наверное, на него нападут воины Понтиака?

— Ты это увидишь.

На четвертый день пути они подошли к большому лагерю индейцев. Синяя Птица повсюду видел черные раскрашенные лица воинов и мешочки, наполненные пулями. Мальчик легко различал оджибва по большим кожаным колчанам, шауни по украшениям из хвостов оленей, и ленапов по головным уборам из перьев, но почти не видно было кожаных шапочек ирокезов. В лагере — тишина и настороженность; нигде не слышно барабанов.

На следующее утро, когда над полями еще лежал туман, воины отправились в поход. Время было за полдень, когда показался лес. Дядя ползком стал забираться на пологий холм; позади него — Синяя Птица.

Забравшись на вершину, Синяя Птица едва не вскрикнул. Перед ним был обрыв и снизу доносился легкий шепот волн озера Эри. Редкий туман еще покрывал огромное голубое зеркало, но с лугов и леса уже сползла его пелена. А там, у самого берега, там должен быть Преск Иль!

На мысе, между берегом озера и небольшим ручьем, возвышался ряд темно-коричневых бревенчатых домов. На самом конце мыса, как наседка над цыплятами, стояло двухэтажное строение.

Верхний этаж выступал над нижним. Из тяжелых бревенчатых стен угрожали жерла орудий. Длинные толстые доски проходили вдоль самого конька крыши, покрытой щепой. Весь форт лежал так близко, что казалось, до него можно дотянуться рукой. Между домами патрулировал солдат. Мальчик видел даже, как он позевывал, затем присел на чурбан, решив, видимо, погреться в лучах восходящего солнца. Его красный мундир на общем сером фоне казался пятнышком крови.

Справа и слева от холма смыкалось кольцо наступающих индейцев, прикрытых кустарником и деревьями.

У Синей Птицы перехватило дыхание. Неужели солдат ничего не заметил? Неужели он не видел подползающих за поваленными деревьями индейцев?

Дозорный, по-видимому все же что-то заметил. Он поднял голову, посмотрел на кустарник, растущий по крутому обрыву, неожиданно вскочил и бросился в ближайший маленький дом. Посыпались громкие удары приклада в дверь, и мгновением позже прозвучал выстрел тревоги.

В ответ на это раздался многоголосый крик наступающих: «Воо-уп-уп!» Из-за деревьев выскочили индейцы и хотели в быстром беге пересечь луг, но не успели еще добежать до ручья, как показались длинные красные языки пламени выстрелов из бойниц деревянной крепости и отбросили их назад. В это же время из маленьких домиков солдаты в одних рубашках и брюках бросились к большому блокгаузу. Послышался скрежет закрывающихся тяжелых ворот. Внезапность удара была потеряна. Было ясно, что англичане пожертвуют всеми постройками, кроме главной цитадели, расположенной на конце мыса.

Звук выстрела оглушил Синюю Птицу. Это выстрелил Хмурый День, лежащий рядом с ним. Как большинство индейцев, он стрелял почти не прицеливаясь и не прижимая приклада. Ответ не замедлил. Осажденные сосредоточили огонь по холму, который так угрожающе возвышался над ними. Пули срезали ветки кустов. Индейцы должны были покинуть вершину холма и укрыться за его склоном.

Но вождь индейцев, командующий наступлением, считал этот холм важным пунктом. Отсюда, находясь почти на такой же высоте, что и крыша крепости, удобнее было держать цитадель под обстрелом. Большая ошибка, допущенная в размещении всего укрепления — постройка двухэтажной главной цитадели форта слишком близко к обрыву холма, — была на руку нападающим.

Синяя Птица видел, как индейцы валили деревья и затаскивали их на холм. Быстро выросла целая баррикада, спасающая от ружейного обстрела. Стрелки индейцы снова ползком взобрались на вершину и открыли оттуда огонь.

Синяя Птица вместе с дядей спустился к опушке леса.

— Посмотри, — сказал он взволнованно, схватив за руку дядю Хмурый День. — Что это они хотят делать со связками хвороста?

Дядя не ответил. Воины, схватив связки, бросились к цитадели. Мощный огонь, открытый наступающими с вершины холма, сдерживал отпор осажденных. Со связками хвороста индейцы пересекли луг и мелкий ручей и сбросили ношу у стен крепости. Их потери были невелики. Через мгновенье вспыхнуло пламя и красные языки начали лизать сухие бревенчатые стены. Но тут же жаркое пламя задохнулось в черном дыму. В выступах верхнего этажа открыли люки, через которые на горящий хворост полились потоки воды.

На какое-то время наступила тишина. Слышно было только шипение воды. Но вот на крышу дома дугой пронеслась, точно яркая звездочка, огненная стрела и застряла в щепе. Еще одна, еще и еще…

Синяя Птица вздрогнул. Огненные стрелы! О, он их знал! Теперь осажденные должны будут лить воду на крышу. Нужна вода, очень много воды! Точно в ответ на его мысли, запенился поток воды над пылающей крышей, под самыми досками, идущими вдоль конька и защищающими от пуль.

Синяя Птица был возбужден до предела. Он видел, что все происходит точно так же, как тогда в Рейстоуне, во время нападения на их дом. «Этот темный чердак под загоревшейся крышей…»

Свинцовый град с вершин холма не мог сдержать потоки воды. Огненные стрелы так же быстро гасли, как и вспыхивали. Еще некоторое время длилась эта борьба, но вот перестали летать с опушки леса светящиеся звездочки.

Солнце стояло почти в зените, и наступившая жара, чуть смягченная близостью озера, сдерживала пыл наступающих. Нестерпимо сверкала бескрайняя голубовато-серебристая поверхность озера. С берега доносились резкие крики цапель и посвисты красноногих куликов, которых не тревожили звуки одиночных выстрелов.

И вдруг снова начался полет огненных стрел. На этот раз они падали на крышу маленького домика, прижавшегося к цитадели. Там никого не было и никто не пытался спасти дом. Под языками огня щепа начала скручиваться, и возникающие то тут, то там очаги пожара вскоре слились в одно гудящее пламя, высоко поднявшееся в воздух. Стена цитадели, отстоящая едва ли более чем на четыре шага от этого домика, стала обугливаться. Снова полились потоки воды из отверстий верхнего этажа. Снова и снова тушили загорающиеся бревна. Но теперь, как показалось Синей Птице, воду лили более экономно. Осажденные опрокидывали ведра только в случае крайней необходимости. Было ясно, что Красные мундиры внутри цитадели имели лишь один-единственный колодец, который постепенно иссякал.

Из бойниц непрерывно били мушкеты. Сопротивление, казалось, еще не было сломлено. Наступающие прекратили огонь, и вновь над лугом и берегом озера нависла тишина. Со стороны индейцев прозвучал чей-то голос. Синяя Птица, несмотря на то, что внимательно прислушивался, не понял говорившего. Из люка верхнего этажа прозвучал ответ. Мальчик должен был сдержать себя, чтобы не вскочить, — он услышал английскую речь.

— Есть ли среди вас переводчик?

— Что он говорит? — спросил Хмурый День.

Мальчик перевел. Он обернулся и увидел, что к дяде подошел главный вождь индейцев.

— Выйди и отвечай, — сказал вождь.

Синяя Птица встал и пошел на луг.

— Я говорю по-английски.

— Спроси, — что с нами будет, если мы сдадимся? Синяя Птица повернулся в полуоборот и прокричал дяде перевод.

Наступило длительное молчание. Но вот послышался голос Хмурого Дня:

— Скажи, мы сохраним им жизнь, если они немедленно сдадутся, но если они будут сопротивляться, то все будут перебиты.

— Можем ли мы переговорить с самими вождями?

Прошло некоторое время, прежде чем последовал ответ.

— Вожди согласны. Вожди выйдут навстречу белым — между опушкой и фортом — и будут говорить с ними.

Мальчик сопровождал представителей индейцев. Из осажденной крепости вышли двое. Мундиры англичан были разорваны. У одного из офицеров через повязку на руке сочилась кровь, их лица были измождены.

• Предыдущая
• 37/47
• Следующая