Антиквар - Бушков Александр Александрович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/65
• Следующая

– Один человек припер?

– Ага, – сказал Демидов, доставая из папки стандартную квитанцию. – Некто Фетисов Михаил Николаевич, Кутеванова сорок один, семь. Хотел толкнуть сразу, но я-то помнил «общую тревогу», объяснил, что рисковать капиталами не согласен, только на реализацию могу взять…

– Он быстро согласился?

– В общем, да. Без особых проволочек. Ну, конечно, разочарован был несказанно, как все эти лохи, что полагают, будто им сейчас охапку денег выложат…

– Нервничал?

– Да не похоже… Ну, самую чуточку. На наркомана вроде бы не похож, и на шпану – тоже. Самый обычный сопляк…

– Патлы длинные – ботва под Джона Леннона, физиономия отмечена некоторым интеллектом, речь правильная… – уточнил Смолин, чтобы удостовериться.

– Он самый. Этакий Гарри Поттер, только без очочков. Культурный такой, явно не из слесарей-сантехников. Ты его знаешь?

– Встречались… – сказал Смолин сквозь зубы.

Все совпадало – и адрес, раздобытый Шварцем, и анкетные данные владельца машины, определенно приходившегося «Гарри Поттеру» папашей. С родителями живет сей интеллигентный молодой человек, папиной машиной пользуется…

Ситуация, как ее ни рассматривай, была несколько щекотливой. Обычного воришку из тех, что украдкой суют за пазуху что-нибудь красивое и смываются, как правило, изловивши, без затей, без гуманизма и привлечения родной рабоче-крестьянской милиции пинают, пока ноги не устанут. Против чего он сам не особенно и возмущается, понимая, что получает за дело…

Сейчас придется действовать тоньше. Коли уж волосатый открыто сдал награды в магазин по собственному паспорту, ничуть не считает себя преступившим закон криминальным элементом – следовательно, работать с ним придется несколько иначе. Еще и оттого, что Смолин, разумеется, в милицию с заявлением о покраже бежать и не подумал, а потому, с точки зрения закона, потерпевшим как бы и не является. И, главное, к Дашенькиной компании долго еще присматриваться, так что не следует пороть горячку, нужно придумать что-нибудь тонкое, можно бы выразиться, элегантное, дело не в том, чтобы вернуть украденное, здесь все сложнее…

– Какие будут пожелания? – спросил Эрастыч.

Смолин раздумывал недолго.

– Вот это, – он небрежно ткнул пальцем в пакет с перемешавшимися медалями, – можешь выставлять на продажу хоть сейчас. Это не мое… строго говоря, это вообще ничье, так что претензий предъявлять некому. А вот это, – он коснулся картонки, – пока что припрячь подальше, лады? Он телефон оставил? Ага, отлично. Когда я тебя попрошу, звякнешь ему, чтобы приходил за деньгами. С таким расчетом, разумеется, чтобы я сам здесь уже сидел…

– Сделаем… – Демидов убрал картонку подальше в стол, оставив мешочек на прежнем месте. Помолчав, взял еще одну сигаретку из «фамильного» портсигара и спросил задумчиво: – Вася, ты как думаешь, что сталось с Кащеевыми закромами?

Смолин сохранял бесстрастное выражение лица. Ну разумеется, после смерти Чепурнова в антикварном мире ни о чем другом не рассуждали и долго еще будут ломать голову. Вообще, «наследство» нужно продавать так, чтобы ниточки не вели к нему – упаси боже, не в Шантарске. Если кто-то из коллег по ремеслу узнает… ничего жуткого, в общем, не произойдет, но зависть расцветет пышным цветом, а это ему совершенно ни к чему…

– С родными кровиночками отношения у него были испорчены напрочь, – сказал Демидов, рассеянно таращась в потолок. – Это каждая собака знает. Так что им оставить никак не мог. Самое печальное, если вся эта благодать где-то лежит настолько хорошо заныканная, что еще двадцать лет на свет не появится…

– А вот это на него как раз похоже, – сказал Смолин, приняв озабоченный вид, задумчиво морща лоб и хмуря брови. Тут, Эрастыч, простор для вариантов.

– Например?

– Ну, например, сын с дочкой могли и притворяться… с Кащеевой же подачи. Все старательно притворялись, что враждуют. А на самом деле Кащей просто не хотел, чтобы стало известно, какой клад он оставляет деткам. Вполне понятное стремление: в наши печальные времена и за полтинник в подъезде задавят… В Новониколаевске в свое время случилось именно так, когда помер Воронецкий, помнишь? Сынок якобы последние лет десять с Воронецким был на ножах, друг друга завидев, на другую сторону переходили… вот только месяца через три после безвременной кончины папаши Воронецкий-младший, бюджетник сраный, коттеджик в хорошем районе прикупил и стал на сотом «крузере» раскатывать…

– А пожалуй… – кивнул Эрастыч.

– Вариант номер два, – сказал Смолин. – Кащей не мог не понимать, что на часах – двенадцать без пяти. И незадолго до смерти толкнул закрома оптом в одни руки – кому-то стороннем у, не местному. Чтобы казна не досталась детишкам, которых терпеть не мог. А деньги… Ну, мало ли куда умный и хитрющий старикан мог подевать деньги. Перечислил на возведение памятника граненому стакану в городе Пропойске или нашему зоопарку… Что, мы с тобой не знаем примеров, когда нехилые коллекции тихонечко уходят в одни руки? Кира Булычева взять, сказочника нашего, бирмановеда в штатском. Богатейшая была коллекция, у любого слюнки бы потекли – а после смерти письменника растворилась в воздухе без шума и криминала, и ни одна вещичка на рынке потом так и не всплыла… Значит – тихонечко, культурно, в одни руки… Одним словом, не стоит даже голову ломать. Если никто из нас в Шантарске ни сном ни духом – значит, были Кащеевы сокровища, да сплыли…

– Да я и сам примерно так же рассуждаю, – сказал Демидов с тоской в глазах. – Обидно просто: такая коллекция куда-то на сторону улетучилась… Жалко…

– А что тут жалеть? – пожал плечами Смолин. – Все равно не твое, Эрастыч…

– Какая разница? Все равно грустно. Представляешь, сколько там должно быть… всего?

Представляю, подумал Смолин, прекрасно представляю, ты и не знаешь, насколько… Нет, нельзя и словечком заикнуться о нежданном наследстве. Никто, конечно, из коллег по ремеслу не воткнет ему в спину вострый ножик, и отношений не порвет, и даже не обматерит в глаза – но завидовать станут люто, по-черному, как и он бы на их месте, пожалуй… А это, в свою очередь, когда-нибудь обязательно себя проявит так или иначе. Говорил же умный герой какого-то романа о пиратах: главное – не отыскать клад, а ухитриться правильно поделить и остаться при этом в живых…

– Что до тех орденов… – начал Смолин деловитым тоном, чтоб побыстрее переменить тему.

И замолчал. Дверь распахнулась так, как ей и не полагалось – ни сотрудники, ни клиенты таким макаром не входят – грохнула об стену, ее тут же, когда она отскочила, придержала невидимая рука. И в кабинет повалили люди – то есть их было – всего человека три, много четыре, но они ворвались с таким нахрапом, что показались поначалу целой толпой…

Голова у человека соображает быстро, особенно у битого жизнью, и Смолин, не успев толком осознать, уже понимал чутьем, что к чему. Трое – все же их оказалось трое – разомкнулись по обе стороны двери, с таким видом, словно опасались пулеметной очереди навстречу, они все были в штатском, но это не имело значения, физиономии и повадки неясностей не оставляли. Погорел аристократ, успел подумать Смолин со смесью легкого злорадства и нешуточной тревоги.

Один из незваных гостей оказался рядом с Демидовым и встал над ним с видом грозно-бдительным, уставясь так, словно опасался, что хозяин кабинета начнет пригоршней пихать в рот секретные коды и шифры и жевать их всухомятку. Второй просто стоял у двери без особенных эмоций на стандартной милицейской физиономии. Третий с тем же напором шагнул к столу и махнул в воздухе знакомой книжечкой:

– Майор Летягин, отдел по борьбе с незаконным оборотом оружия…

Смолин разглядывал его искоса: за сорок, крепенький, коротко стриженный, типичная физиономия опера, за которую чертовски трудно зацепиться взглядом в поисках не то что особых примет, но и яркой индивидуальности.

Отошел на шаг, замешался в толпу – и уже не опознаешь, начисто забыл, как выглядит…

• Предыдущая
• 42/65
• Следующая