История Хэйкэ - Ёсикава Эйдзи - Страница 63

• Предыдущая
• 63/133
• Следующая

– Надо же! Нам не следует больше ездить в Эгути с Дзиро. Трудно было предположить, что он так близок с Ко-Каннон. Но послушай, то, что она сказала, на самом деле правда? Это серьезная улика о весьма влиятельном человеке.

– Серьезная? Возможно, и отнюдь не невероятная. Даже главнокомандующий Ёситомо, говорят, сын очаровательной девы веселья.

– В любом случае мы неплохо провели время в Эгути.

– Да, но каково нам будет в столице?

– Утро вечера мудренее, и не достойно таким воинам, как мы, строить догадки о том, что будет завтра. Следует только помнить, что наш командующий хотел знать точную дату отъезда Киёмори в Кумано. Нам строго приказано вернуться, как только она будет известна.

– Гляди, пошел град! Пришпорим наших коней и согреемся.

Вскоре дорога, пади и холмы, которые они оставили позади, превратились в сплошное белое пятно.

Придворный Цунэмунэ вновь провел день в особняке вице-советника. Почти каждый при дворе знал о тесной дружбе двух сановников, но для вида Цунэмунэ оправдывал свои частые визиты в особняк желанием обучить Фудзивару Нобуёри игре в мяч. Те, кто знал, что Цунэмунэ был склонен использовать свои личные знакомства в корыстных целях, тщательно избегали участия в его аферах. Тем не менее он не испытывал недостатка в покровителях. Экс-император Го-Сиракава благоволил к нему как партнеру в игре в мяч. Император Нидзо тоже был благосклонен к этому придворному, а Нобуёри сделал Цунэмунэ своим доверенным лицом.

– Цунэмунэ, что могло задержать военачальника Наритику и советника Моронаку?

– Они скоро должны прибыть сюда. Задержать их могло только желание приехать попозже и отдельно друг от друга, чтобы не привлекать к себе внимания… А вы послали весточку Корэкате?

– Мой дядя обещал приехать сегодня вечером. Его обязанности в Полицейском ведомстве не позволят ему освободиться днем.

– Если так обстоят дела, мы могли бы потренироваться.

– Нет, я устал. Этот день был довольно напряженным. Я переутомился и боюсь, моя голова не будет достаточно ясной для разговора, который состоится позже.

– Ничего страшного. Легкая тренировка помогает восстановить работоспособность.

Цунэмунэ и Нобуёри двинулись на спортивную площадку. В морозном зимнем воздухе стали гулко отдаваться удары по мячу. Сановники иногда отдыхали под деревом и переговаривались на пониженных тонах.

Позже здесь стали часто собираться некоторые из молодых придворных под предлогом проведения конкурсов поэзии или игры в мяч. Но главной темой их разговоров был Синдзэй.

Почти три года после окончания Хогэнской смуты авторитет Синдзэя был непререкаем. Он вознесся с обычной должности советника до положения первого лица после императора. И это, естественно, прибавило ему врагов. Во власти он был смел и инициативен, проводил политику «твердой руки». С окончанием боевых действий Синдзэй позаботился о том, чтобы повсюду без промедления был восстановлен мир. По его указанию проводились многочисленные и широкие радикальные реформы, принято новое налоговое законодательство в провинциях, запрещено ношение оружия в городской черте. По его приказам в правительственные учреждения были призваны наиболее способные чиновники, ему доверили назначать и отменять чуть ли не любые наказания и награды. Несмотря на определенные достижения, политика Синдзэя устраивала далеко не всех. И среди многих придворных распространилось мнение, что новоявленного диктатора следует обуздать.

Существовали разные мнения насчет того, порождают ли конфликты тиранов или тираны – конфликты, но все сходились в одном: во главе государства встал деспот, присвоивший себе необъятную власть. Хотя дела в стране складывались в его пользу и проницательность диктатора не подвергалась сомнению, недовольные правлением Синдзэя утверждали, что он обязан своими успехами главным образом военной поддержке Киёмори. Одного этого было достаточно, чтобы возбудить обиду дома Гэндзи. Пошли разговоры о том, что в интересах государства необходимо постепенно удалить от власти Синдзэя и его сторонников.

В результате частых встреч и трудных переговоров в усадьбе Нобуёри против Синдзэя созрел заговор. Планировалось реализовать его в течение ближайших двух лет. Однако в конце ноября 1159 года, когда распространились слухи о намерении Киёмори совершить паломничество к гробнице Кумано, отстоявшей в семи днях пути от столицы, заговорщики решили, что это самое подходящее время нанести удар – такой возможности позже могло больше не представиться.

Предыдущим днем заговорщики уже встречались в усадьбе Нобуёри, другую встречу руководители заговора – Цунэмунэ и Нобуёри – назначили на сегодня.

Полуденное солнце светило с одной из сторон спортивной площадки. У ворот расположились прямо на земле пять-шесть человек. Военачальник Наритика и советник Моронака присоединились к этой группе людей, которые на первый взгляд обсуждали безобидные спортивные темы. Однако предметом их разговора была более важная проблема.

– Итак, Киёмори отправляется к гробнице Кумано четвертого декабря?

– В этом не может быть сомнений. Я узнал о дате его отъезда от абсолютно верного человека, который часто бывает в поместье Рокухара, – ответил Наритика.

– Четвертое декабря. Это означает, что у нас осталось мало времени…

Заговорщики невольно вздрогнули, осознав всю степень опасности задуманного предприятия. Время для колебаний закончилось.

– У нас были все основания предполагать, что паломничество состоится ранней весной, но изменение его сроков заставляет ускорить наши приготовления. В любом случае дальнейшее обсуждение плана выступления должно происходить внутри дома.

Собеседники удалились в помещение. Ставни на окнах были закрыты, а стражники расставлены в коридорах и галереях, чтобы предупредить появление незваных гостей. С приходом после захода солнца дяди Нобуёри, Корэкаты, бывшего командующего корпуса охраны, разговор принял более конкретный характер. Как глава Полицейского ведомства, Корэката нес ответственность за поддержание порядка и спокойствия в столице. По убеждению заговорщиков, его влияние и воины Ёситомо из дома Гэндзи гарантировали успех задуманного дела.

Утверждали, что господин Красный Нос, владелец многочисленных лавок у входа в торговую часть города близ ворот на Пятую улицу, был выскочкой. На его складах работало много людей – мужчин и женщин. Склады были забиты тканями из хлопка, красителями, гребнями, косметикой и благовониями из Китая. Настоящее имя торговца – Бамбоку, но из-за некоторых особенностей физиономии к нему прилипла кличка Красный Нос. Эта деталь его лица действительно была окрашена в цвет переспелой клубники. Впадина на одной из сторон той же детали – результат перенесенного им в детстве сифилиса – делала торговца несколько курносым. То, что для другого сорокалетнего мужчины считалось бы недостатком, стало преимуществом для Бамбоку. Нос придавал выражению его лица подкупающую любезность. Если бы Бамбоку имел абсолютно правильный нос, то его лицо могло бы насторожить собеседника, поскольку оно выглядело бы хитрым и коварным. Торговца редко называли настоящим именем. Среди партнеров-купцов он назывался господином Носом. К нему часто обращались как к Красному Носу или просто как к Носу, поэтому неудивительно, что многие люди вообще не знали его настоящего имени.

– Бамбоку, кажется, дела у тебя идут все успешнее.

– О, достопочтенный Цунэмунэ! Вы совершали утреннюю прогулку по торговой части города?

– Нет. Этой ночью я был у вице-советника – для участия в поэтическом состязании, как ты, должно быть, знаешь.

– В таком случае вы зашли сюда на обратном пути домой?

Цунэмунэ кивнул:

– Ты, кажется, уже занят делом в столь ранний час. Позволь мне сказать тебе несколько слов внутри помещения.

– Не надо церемоний. Прошу сюда, пожалуйста.

• Предыдущая
• 63/133
• Следующая