Честь самурая - Ёсикава Эйдзи - Страница 62

• Предыдущая
• 62/309
• Следующая

— Что? — Глаза Нобунаги заблестели. — Выходит, Ёсимото не заходил в Одаку?

Не успел князь пояснить свою мысль, как послышался крик:

— Смотрите! Еще один!

Прискакал второй всадник, потом еще два — возвращались лазутчики Нобунаги.

— Основные силы Имагавы направились на Окэхадзаму, но, не дойдя до нее, рассредоточились около Дэнгакухадзамы, к югу от Окэхадзамы. Они разбили лагерь. Шатер князя Ёсимото поставили в центре лагеря.

Нобунага молчал, взор его был острым, как лезвие меча. Смерть! Он думал только о смерти, страстно, самозабвенно и отчаянно. Он жаждал умереть, но умереть достойно, как подобает воину. С рассвета до полудня он бешено мчался навстречу смерти. Внезапно, как солнечный луч, пробившийся сквозь толщу облаков, в его мозгу вспыхнула мысль о том, что не все еще потеряно. У него появилась надежда на победу.

Если, конечно, судьба будет благосклонной к нему.

До этого мгновения Нобунага не верил в возможность победы, в то единственное, за что должен сражаться истинный воин.

Мысль человека подобна пузырькам на воде, а жизнь его — краткий миг. Мысли и поступки человека до последнего вздоха зависят от случая, сама по себе мысль способна уничтожить человека.

В повседневной жизни у человека есть время для размышлений, но миг, предопределяющий судьбу, внезапен и краток. Куда свернуть в минуту опасности — направо или налево? Нобунага стоял сейчас на роковом распутье и бессознательно сделал правильный шаг.

Характер, подготовка Нобунаги, конечно, сыграли роль в критический момент и удержали его от ошибочных действий. Он крепко сжал губы, хотя горел от нетерпения высказать нечто важное.

К нему неожиданно обратился один из вассалов:

— Мой господин, сейчас самое время! Ёсимото, взяв Васидзу и Марунэ, считает, что выявил нашу слабость, и празднует победу. Он упивается торжеством и его боевой дух низок, как никогда. Настало наше время! Если мы внезапно атакуем его лагерь, победа будет за нами.

— Согласен! Мне нужна голова Ёсимото. Вперед на восток, к Дэнгакухадзаме! — произнес Нобунага.

Командиры, не уверенные в успехе стихийного наступления, пытались отговорить князя от поспешности, но он не захотел их слушать.

— Перестраховщики! Не ворчите, следуйте за мной! Попаду я в огонь, и вы окажетесь в нем. Попаду я в воду, и вам придется последовать за мной. Не нравится — наблюдайте со стороны.

Презрительно усмехнувшись, Нобунага решительно хлестнул коня и помчался впереди войска.

Полдень. В настороженно замерших горах не слышно даже птичьего посвиста. Ветер утих, и палящее солнце словно испепелило все живое. Листья прижались к ветвям или скрутились, как сухой табак.

— Эй!

Несколько воинов во главе с командиром побежали по травянистому склону.

— Осторожней развешивайте!

Одни расчищали землю граблями, другие цепляли за ветви деревьев широкие полотнища. Они огораживали большое пространство, в котором намеревался разместить свою ставку Ёсимото.

— Ну и жара!

— Местные говорят, что не помнят такого пекла.

— Пот глаза заливает, доспехи — как железо на наковальне у кузнеца.

— Снять бы их да немного освежиться. Да вот с минуты на минуту подойдут господа.

— Передохнем чуть-чуть.

На холме росло несколько деревьев, и воины устроились под одним из них, в живительной тени.

Гора Дэнгакухадзама на фоне горной цепи, окружавшей долину, казалась всего лишь маленьким холмиком. Время от времени росшие на нем деревья вздрагивали от свежего ветерка с вершины Тайсигадакэ.

Один из воинов мазал лекарством натертую ступню и, случайно взглянув вверх, присвистнул.

— Что там? — спросил его сидевший рядом воин.

— Сам посмотри.

— Куда?

— Тучи набегают, к вечеру дождь, пожалуй, соберется.

— Дождь сейчас был бы очень кстати, но для тех из нас, кто починяет дороги и таскает поклажу, ливень может оказаться похуже любой схватки с врагом.

Ветер трепал развешенные полотнища.

Подошел командир и, оглядев подчиненных, скомандовал:

— Пора заканчивать. Князь остановится на ночлег в крепости Одака. Он намеренно ввел врага в заблуждение, изобразив, что направляется в Одаку через Куцукакэ. Срезав дорогу через Окэхадзаму, он прибудет сегодня вечером. Надо опередить его и позаботиться о мостах и опасных участках дороги. Пошевеливайтесь!

Люди ушли, и горы погрузились в привычный покой, только цикады стрекотали в траве. Вскоре тишину нарушил конский топот. Не было ни барабанного боя, ни сигналов раковин. Отряд продвигался вперед, стараясь не шуметь. Усилия оказались тщетными — ни пыли, поднимаемой множеством лошадей, ни стука копыт не утаить. Цокот подков по камню и по утоптанной глинистой тропе загудел в воздухе, а холм Дэнгакухадзама и его окрестности усеяли всадники, пешие воины, знамена и шатры громадной армии Имагавы Ёсимото.

Ёсимото исходил потом. От спокойной жизни он к сорока годам безобразно располнел. Все видели, как мучителен для него этот поход. Его несуразно длинное и толстое туловище было облачено в алую парчовую накидку с белой нагрудной пластиной. Огромный шлем с пятью нашейными пластинами венчали восемь драконов. На поясе были большой меч по имени Мацукураго, которым род Имагава владел несколько поколений, и малый меч, сделанный руками искусного оружейника. Доспехи дополняли железные перчатки, наплечные латы и тяжелые сапоги. Снаряжение непомерным грузом давило на измученное жарой и усталостью тело князя.

Распаренный Ёсимото скакал под палящим солнцем, кожаные части его доспехов и черное перо на шлеме чуть ли не дымились от зноя. Наконец он добрался до Дэнгакухадзамы.

— Как называется это место? — спросил Ёсимото, усевшись в наспех воздвигнутом шатре.

Его окружали люди, заботившиеся о благополучии своего повелителя: оруженосцы, командиры, старшие советники, лекари.

— Мы находимся на холме Дэнгакухадзама, — ответил один из командиров. — До Окэхадзамы меньше одного ри.

Ёсимото кивнул и передал шлем оруженосцу. Слуги расстегнули на нем доспехи, и он с облегчением освободился от промокшей нижней одежды и переоделся в белое кимоно. Дул ветерок. Ёсимото облегченно вздохнул.

Походный стул князя поставили на середине холма, подстелив леопардовую шкуру. Слуги распаковывали затейливую походную утварь, которую Ёсимото повсюду возил за собой.

— Что за грохот? — воскликнул Ёсимото, едва не захлебнувшись чаем.

Отдаленный звук походил на выстрел из сотни мушкетов.

Оруженосцы насторожились. Один из них, приподняв полог шатра, выглянул наружу и поразился зрелищу, представшему его взору. Огнедышащий солнечный диск, проглядывавший сквозь водоворот черных туч, завораживал игрой света и тени.

— Это гром. Вдалеке грохочет, — доложил оруженосец.

— Гром? — Ёсимото натянуто улыбнулся, хлопнув себя ладонью по колену.

Оруженосцы подметили, что князь чем-то недоволен, но не осмелились задавать вопросы. Сегодня утром, при выезде из крепости Куцукакэ, Ёсимото упал с лошади. Расспросы о самочувствии прогневали бы князя.

Послышался шум, и одновременно множество пеших и конных появилось у подножия холма, устремляясь туда, где можно было преградить выход из долины.

— Что это значит? — негодующе спросил Ёсимото у одного из оруженосцев.

Не дожидаясь распоряжений князя, несколько вассалов выскочили из шатра. Шум не был отдаленным громом. Топот конских копыт и тяжелая поступь пеших воинов отчетливо слышались на вершине холма. Это был отряд сотен из двух воинов, нагнавший князя по пути из Наруми. Воины несли отрубленные головы защитников крепости.

Головы подданных Оды сложили к ногам Ёсимото.

— Вот что осталось от самураев Оды из Наруми! Полюбуемся! — Ёсимото сразу же повеселел. — Подайте мне стул!

Обмахиваясь веером, он внимательно осмотрел более семидесяти отрубленных голов. Когда унесли последнюю голову, Ёсимото воскликнул:

— Кровавая бойня! — и отвернулся, приказав закрыть полог шатра. Черные тучи бежали по полуденному небу. — Прекрасно. Ветер все свежее. Скоро полдень, верно?

• Предыдущая
• 62/309
• Следующая