Записки пешехода - Ян Василий Григорьевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/28
которых интересует только выигранное пари и количество пройденных километров. Я таких видел, они даже приходили сюда в Ясную Поляну. Но я не заметил ни у кого из них искания правды, искания лучшей жизни для ближнего… А между тем в таком путешествии вокруг света важно не то, чтобы сделать его в восемьдесят дней, как описывает Жюль Верн, а в том, чтобы… — и обратился ко мне:
— Как вы думаете, что важно, что интересно в таком путешествии?
Я несколько растерялся, но затем подумал и ответил:
— Меня в таких скитаниях больше всего интересуют две вещи: встречи с необычайными людьми и беседы с ними. Эти необычайные люди могут быть совсем простыми с виду, незаметными. Кроме того, чарующая особенность таких свободных скитаний еще состоит в том, чтобы на некоторое время прервать их в той местности, какая покажется вам необычайной и привлекательной.
Лев Николаевич приблизил ко мне лицо и пристально вглядывался своими бирюзовыми, близорукими глазами:
— А я о ч е н ь х о т е л б ы с в а м и в м е с т е п о б р о д и т ь п о С в е т у! Каждый день видеть новые пейзажи, беседовать с новыми людьми…
— В самом деле, Лев Николаевич! Давайте, пойдемте вместе! В пути ваше здоровье окрепнет, и вы будете, как мудрец в Древней Греции, бродить со своим учеником! Никто не узнает вашего имени, ни вашей мудрости. А у нас, на Руси, вас сочтут паломником, идущим ко святым местам…
Наш разговор прервался. Быстро подходил доктор Маковецкий:
— Софья Андреевна беспокоится, что вы слишком долго гуляете по сырой траве. Я, как врач, тоже скажу, что это рискованно и делать не следует.
Кофе вас ждет.
Мы возвратились в сад. Под древними липами, на круглом столике стояла сухарница с крендельками и ломтиками белого хлеба, намазанного маслом.
Горничная в белом свежевыутюженном переднике принесла на подносе стакан кофе и сливочник.
— А где же кофе для гостя? — сердито спросил Лев Николаевич. — Попросите Софью Андреевну прислать еще стакан!
— Сейчас принесу.
Я заметил, что Софья Андреевна вышла на крыльцо дома и смотрела в мою сторону. Вскоре горничная вернулась, неся на подносе стакан чаю. Он был без сахара.
Некоторое время спустя Софья Андреевна вышла в сад в очень глубоких калошах, подошла и, кивнув мне головой, сказала Льву Николаевичу тоном заботливого участия:
— Оставаться в саду сейчас опасно, слишком сыро. Следует вернуться в комнаты.
Подобрав длинное, пышное, шуршащее платье, она прошла к воротам, посмотрела по сторонам, затем вернулась в дом.
Лев Николаевич допивал свой кофе и молчал. Я понял, что мой визит заканчивался.
— Я вас провожу еще немного, — сказал Лев Николаевич, и мы вместе вышли из сада на большую дорогу. — Да, я с радостью пошел бы с вами вокруг света или хотя бы по России, от Польши до Владивостока. И то — какой масштаб!.. А у меня дела, срочная корректура. Да и здоровье мое неважное.
Не могу шагу ступить без доктора.
Мы простились. Я пожал его нервную сухую руку. Он на мгновение задержал мою и как-то грустно сказал:
— А я завидую вам: хорошо быть молодым! И с каким удовольствием я побродил бы по Свету!
Я направился в сторону железнодорожной станции. С опушки леса я оглянулся. Лев Николаевич, опираясь на палку, еще стоял на дороге и смотрел в мою сторону.
Ветер развевал его длинную седую бороду. Несколько мгновений я ожидал, что он махнет мне рукой и позовет обратно…
Но он повернулся и тихо побрел к дому.
И мне тогда показалось, что я потерял навсегда близкого и дорогого учителя и человека. Но я был счастлив тем, что все же своего добился, что я его видел, говорил с ним.
А через несколько лет весь мир был потрясен сообщением о том, что на безвестной до того станции Астапово умирает великий русский писатель граф Лев Николаевич Толстой, в простой крестьянской одежде, с котомкой за плечами и со странническим посохом в руке — ушедший бродить по России…
1907 — 1938
- Предыдущая
- 28/28
