Опасная тихоня - Яковлева Елена Викторовна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/70
• Следующая

— Ты что, издеваешься? — отчаянно возопил он.

— Ага! — отозвалась я беззаботно, орудуя намыленной губкой. — А как ты догадался?

Венька подпрыгнул к потолку, как шарик для пинг-понга. Кажется, еще немного, и он бы послал меня ко всем чертям, но этого так и не произошло. Вместо этого он забегал по кухне, отфыркиваясь и бормоча под нос что-то неразборчивое. Наконец он остановился и изрек с трагическими нотками в голосе:

— Я вижу, ты просто морочишь мне голову. Вот так открытие!

— В конце концов ответь, ты согласна или нет? Ты принимаешь предложение?

Я продолжала с остервенением тереть тарелку губкой.

— Так что мне сказать Пашкову: согласна ты или нет? — прогнусавил Венька.

Замечательно русская фамилия Пашков резанула мне по нервам, словно лезвие.

— Да! — рявкнула я. — Да! — И, злясь на саму себя, а также на неизвестного мне Пашкова и слишком хорошо известного Веньку, с размаху швырнула тарелку в мойку с мыльной водой.

Венька резво отпрыгнул в сторону, но брызги его все-таки достали.

— Хулиганка! Истеричка! — прошипел он и, достав из кармана пиджака носовой платок, стал старательно промокать им пятна на полах своего роскошного пальто.

— Высохнет, — заметила я и побрела в комнату собираться, предусмотрительно предупредив Веньку, чтобы не вздумал высовываться из кухни.

Венька только обиженно сопел.

На то, чтобы натянуть юбку и свитер, провести расческой по волосам и мазнуть по губам помадой, у меня ушло не более пяти минут. Предвижу ваше недоумение: ведь большинство женщин за такое короткое время не успели бы и подпоясаться. Однако, к счастью, я не отношусь к большинству женщин. Я уже надевала в прихожей свое знаменитое пальто, когда Венька наконец решился выглянуть из кухни.

Ладно, о Веньке потом, сейчас о моем пальто, раз уж о нем снова зашла речь. А знаменито оно было своим красным цветом необычайной интенсивности. Я купила его в прошлом сезоне, когда моя жизнь еще не трещала по всем швам. Эти самые пальто висели в универмаге рядами, чуть ли не до линии горизонта, разнообразных цветов и оттенков, но меня, точно быка, потянуло на красный. Когда я его напялила, у продавщицы глаза на лоб полезли, а мне все было нипочем, поскольку я чувствовала себя полноправной хозяйкой собственной молодой и перспективной жизни с явными признаками успеха на всех фронтах. Тогда, выражаясь языком древних спартанцев, я была еще «со щитом» и плевала на чье-то там мнение. И только рассмеялась, когда один мой знакомый (до него еще дойдет) сказал, покачав головой:

— Теперь все будут издалека видеть: вот женщина, которая мечтает, чтобы ее соблазнили.

— Вижу, ты готова! — обрадовался Венька, заметив перемены в моем облачении, но уже в следующую минуту его «чело» омрачилось. — Гм-гм, пальто у тебя какое-то…

— Что ты имеешь против? — оскорбилась я, хотя и сама была не в особенном восторге от своего приобретения.

— Да в общем-то ничего, в принципе тебе идет, — сдал назад Венька, — только цвет уж больно…

— Боишься, что мое красное пальто бросит тень на ваши демократические идеалы? — усмехнулась я, прилаживая на темечке берет.

— Ну ты скажешь… — сдержанно хохотнул Венька. — Вот только не знаю, как к твоему пальто отнесется наш имиджмейкер.

Последняя Венькина фраза достигла моих ушей, когда мы уже вышли за дверь квартиры, и именно благодаря этой реплике я чуть не загремела с лестницы.

— Имидж… Ты сказал имиджмейкер? — не поверила я своим ушам.

— А что тут особенного? — обронил Венька, который, подхватив полы пальто, семенил вслед за мной по заплеванным ступенькам. — Разве я тебе не сказал, что у нас целая команда?

— Сказал, сказал, — вздохнула я. А Венька продолжал просвещать меня, темную, до самого автомобиля:

— Мы ведем предвыборную кампанию профессионально, на европейском уровне, поэтому у нас солидная команда, в которой каждый специалист в своей области. Да ты сама со всеми познакомишься в штаб-квартире.

Будь во мне хотя бы мизерная толика энтузиазма Вадика Вислоухова, я бы, наверное, надулась от гордости и в конце концов лопнула, как мыльный пузырь. Подумать только, какие значительные слова: «команда», «имиджмейкер», «штаб-квартира»! И ко всему этому «европейскому уровню» я имела самое непосредственное отношение!

Выйдя из подъезда, мы пошли рядом. Такая уморительная пара: длинная дылда в красном балахоне и маленький одышливый толстячок, который из последних сил пыжился, пытаясь придать своей внешности респектабельность, а выглядел просто смешно.

Зато Венькино авто было совсем не бутафорским, и за его рулем сидел водитель, безропотно подчинившийся Венькиной команде:

— В штаб!

Классный автомобиль сорвался с места, как застоявшийся мустанг.

Так называемая штаб-квартира находилась не где-нибудь там, а на самой что ни на есть расцентральной улице, в роскошном особняке бывшего Дворянского собрания, который некогда занимал обком КПСС и в котором в новейшие времена поселились разнокалиберные конторы и конторки, предпочитающие называться на респектабельный манер офисами. С тех пор власти пару раз предпринимали вялые попытки выселить «спекулянтов» из престижного дома, но всякий раз эти попытки заканчивались ничем. Почему, догадаться не трудно: коммерсанты щедрой рукой отстегивали бабки на «нужды города». Отстегивали, разумеется, не все, а те, что могли себе позволить пребывание в старинных стенах. Судя по всему, счастливый обладатель замечательной русской фамилии Пашков относился к их числу. Без сомнения, такую возможность ему обеспечивал «серьезный московский капитал», о котором мне Венька просвистел все уши.

Солидный и сосредоточенный водитель припарковал лимузин на специально отведенной для этого дела площадке, обсаженной молоденькими голубыми елочками, такими аккуратными, что закрадывалось невольное подозрение: уж не капроновые ли они? Кстати сказать, на стоянке уже имелось несколько колымаг — сплошь иномарки, так что «наша» оказалась в своей компании.

— Ну, приехали, — объявил Венька и, толкнув локтем дверцу, вывалился из авто. Потянулся, скривившись, потер поясницу, а уж потом стал извлекать меня, приговаривая:

— Скорей, Капу-ля, скорей, с минуты на минуту начнется заседание штаба.

— Спешу и падаю, — огрызнулась я чисто автоматически.

Венька галантно распахнул передо мной богатую дверь бывшего Дворянского собрания, и я едва успела сделать один шаг, как мне преградил дорогу русский Шварценеггер в камуфляже с нашивкой на груди, извещающей широкую общественность, что он олицетворяет собой службу безопасности:

— Ваш пропуск?

Я инстинктивно полезла в сумку за журналистским удостоверением, но вовремя возникший за моей спиной Венька споро и профессионально разрешил проблему:

— Девушка со мной.

Страж дворянско-обкомовских святынь немедленно отступил, между прочим так и не поинтересовавшись пропуском самого Веньки. Знал «своих» в лицо?

Лифта в особняке не было, зато его отсутствие с лихвой компенсировала широченная мраморная лестница, застланная красной ковровой дорожкой. По вполне понятной причине не могу сказать, имела ли таковая место при дворянах, но при обкомовских (я, впрочем, застала уже закат их сладкой жизни) ковровой дорожки точно не было. Да и прочая мраморная «утварь» вроде точеных балясин и напольных канделябров в виде пухлощеких амуров с младенческими пенисами производила впечатление недавно отреставрированной. Я стала с запозданием соображать, как обкомовские терпели в своей цитадели детскую порнографию в лице амуров, но Венька, дернув меня за локоть, не дал мне довести эту мысль до конца.

— Нам на третий, — объявил он с подозрительной для его неполных сорока одышкой.

На третий так на третий!

Мы миновали еще один мраморный пролет и повернули налево в точном соответствии с указателем: «Предвыборный штаб кандидата в губернаторы И. С. Пашкова». Возле третьей по счету двери Венька притормозил, достал из кармана платок, протер свою вспотевшую раннюю залысину, а потом пропустил меня вперед.

• Предыдущая
• 9/70
• Следующая