Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/43
• Следующая

Воспользовавшись моментом, я поторопилась покинуть «гостеприимные» стены общежития мебельной фабрики. Вероника не стала больше меня преследовать, Правда, поспешно удаляясь, я еще слышала ее нечленораздельное хныканье, это она убивалась по обделенному любовью краснодеревщику. Лучшего примера, чтобы проиллюстрировать мудрую пословицу «Что имеем не храним, потерявши, плачем», не найти.

Теперь, избавившись наконец от назойливой Вероники, я могла в относительно спокойной обстановке взвесить свои шансы, которых у меня было очень мало. Точнее, всего два. Первый — двинуться в милицию и выложить все начистоту, а дальше — будь что будет. Второй — найти Тимура и с его помощью разобраться в этой запутанной истории, а уж потом — смотри пункт первый. Наверное, благоразумнее было бы сразу же начать с него, но Тимур, Тимур… Я должна хотя бы попытаться его разыскать, иначе меня совесть потом замучает. И потом, если я не предъявлю живого Тимура, в милиции мне могут и не поверить.

В общем, я решила продолжить его поиски. Вот если бы только знать, где искать. На Веронику, как выяснилось, я надеялась зря. Правда, в запасе у меня были еще полтора десятка фотографий Тимуровых «кисок», но внутренний голос громко подсказывал мне, что их лучше оставить в покое.

Кроме того, на то, чтобы всех их проверить, мне понадобится не меньше недели, а таким временем я не располагала. И какой из всего этого вывод? Только один: новая версия и новый след! След Урфина Джюса! Ох, лучше бы я о нем не вспоминала, потому что меня сразу холодный пот прошиб.

Я опять почесала затылок, в голове у меня после длительного общения с полоумной Вероникой была настоящая каша. Но если на Тимура покушался Вероникин краснодеревщик, который теперь вместо него в могиле, то Урфин Джюс, может, никакой и не киллер, как я предполагала ранее. Тогда что он делал на кладбище? А что, если он друг Тимура, так сказать, пришел проститься? Пожалуй, такая вероятность не исключена. Тогда мне нужно разузнать его имя немедленно! Но как? А фирма «Окна и жалюзи»? Ну да, конечно, конечно!

И я привычно бросилась догонять отходящий от остановки автобус, направлявшийся в центр.

Фирма «Окна и жалюзи» встретила меня запертыми дверями, которые, судя по висящему на стекле объявлению, должны были быть открытыми нараспашку в ожидании клиентов, по крайней мере, еще часа три, до семи вечера. Приложив ладонь к глазам, я заглянула в окно, пытаясь рассмотреть, есть ли в офисе кто-либо живой. Стол секретаря был пуст, а стоящий на нем телефон прямо-таки разрывался. Значит, точно никого.

Впрочем, что тут странного? Ведь Урфина Джюса, владельца фирмы «Окна и жалюзи», вчера убили, и, может, он все еще лежит в той недостроенной многоэтажке, в пыли. Я еще немного постояла у дверей наглухо запертого офиса, не зная, что предпринять дальше. А потом меня окликнула дородная мороженщица, скучающая под зонтиком на противоположной стороне улицы. Она-то и сообщила зычным голосом:

— Сегодня они не появлялися. Клиенты ходют, ругаются, говорят, они заказы не выполняют. — И заключила многозначительно:

— Не иначе, очередная пирамида.

Я перешла через дорогу и купила у наблюдательной мороженщицы пачку пломбира. Не то чтобы я так сильно хотела мороженого, особенно на голодный желудок, скорее рассчитывала получить в нагрузку к нему еще кое-какую информацию. Ведь мороженщица, судя по всему, была наблюдательной особой.

— Да они сегодня, считай, не открывались, — доложила она, отсчитывая мне сдачу, — девчонка-секретутка еще с утра смылась, начальник тоже недолго отирался. А народ ходит, в окна заглядывает, говорят, заказы оформили, денежки взяли, а сами не выполняют…

— Начальник? — Ледяное мороженое обожгло мне небо.

— Ну да, такой блондинчик, ничего, смазливый, бабам нравится…

Я откусила здоровый кусок пломбира, вставший колом» в горле. Пока он там мучительно таял, я соображала: выходит, владелец фирмы «Окна и жалюзи» вовсе не Урфин Джюс? Очередная ошибка в моей стройной теории: мало того, что он, может, никакой и не киллер, покушавшийся на Тимура, так он еще и не владелец фирмы «Окна и жалюзи».

— Что это вы так побледнели? — Мороженщица заглянула мне в лицо.

— Кажется… Это… это мороженое, натощак…

— Кто же ест мороженое натощак? — укоризненно заметила мороженщица.

Только такие непроходимые тупицы, как я.

Я выбросила недоеденный пломбир в ближайшую урну и снова обернулась к своей осведомительнице:

— Вы случайно не знаете, как его зовут?

— Кого? — переспросила она.

— Ну этого, начальника…

— Откуда мне знать? Кажется, как-то… А, Константин, а отчество то ли Николаевич, то ли Александрович.

— А фамилия, фамилия!

— Понятия не имею, — мороженщица даже отодвинулась от меня с некоторой опаской, — мне что, я тут торгую, а они себе там… Мне до них никакого дела…

— Ладно, извините, — пробормотала я и, пошатываясь, поплелась прочь. Мне было стыдно и перед мороженщицей, и перед самой собой. Кем, черт побери, я себя вообразила, сыщицей? Хороша сыщица, ничего не скажешь, чем больше я погружаюсь в эту историю, тем меньше понимаю. Все мои идеи и озарения — блеф, не успеваю как следует разогнаться, как тут же торможу в очередном тупике. Нужно идти в милицию и каяться, пока не поздно.

Нет, я еще погожу, погожу… По крайней мере, одна ниточка у меня осталась — «Розовый фламинго». Урфин Джюс чувствовал себя там как рыба в воде, насколько я помню. Там я что-нибудь разузнаю, непременно что-нибудь разузнаю, убеждала я себя, а мое сердце ныло, ныло и твердило одно: ты не найдешь своего Тимура. А мне всего-то и хотелось от него — заглянуть в глаза и спросить: «Ведь ты не причастен ко всем этим убийствам?»

Конечно, он бабник и сластолюбец, но мне не солжет.

Клуб «Розовый фламинго» выглядел совсем не так, как в прошлый раз, а каким-то замершим и Опустевшим, за стеклянной дверью покачивался на шнурке криво вывешенный кусок картона: «Извините, мы сегодня не работаем». Буквы были корявые, накорябанные наспех, что могло свидетельствовать только об одном: заведение закрылось спешно и при экстраординарных обстоятельствах. До чего же мне все-таки не везет! Я немного потопталась у запертой двери, после чего попыталась найти другой вход, служебный, пожарный или какой-нибудь еще, без разницы. Таковой обнаружился во дворе, за штабелем старых ящиков и зловонным мусорным контейнером. И вообще задворки клуба любителей боев в розовом желе сильно отличались от его фасада, можно даже сказать, контрастировали. Это называется: особенности национального капитализма.

И задняя дверь была неказистая, перекошенная и обитая ржавой жестью, а хуже всего, что и она оказалась запертой. Пришлось мне вернуться к центральному входу. Там за время моего отсутствия ничего не изменилось, только вывеска с дежурными извинениями слегка колыхалась за стеклом. В сумрачном вестибюле скользнула какая-то тень, и я постучала по стеклу:

— Эй, кто-нибудь!

Тень остановилась, двинулась к двери и в конце концов преобразовалась в упитанного товарища в униформе охранника. Товарищ пронзил меня бдительным взглядом из-под насупленных бровей, после чего молча указал толстым, похожим на сосиску пальцем на корявую вывеску с извинениями. И тут же — я не успела и рта раскрыть — скрылся в глубине вестибюля.

Раздосадованная, я снова стукнула кулаком по двери, да так, что стекло зазвенело. На этот раз охранник удостоил меня большим вниманием. Приоткрыл дверь и сурово поинтересовался:

— Чего тебе?

— Мне нужен этот… маленький, лысенький, или другой, высокий… Как его? А, Лонг! — вспомнила я.

— Ты насчет работы?

Я с готовностью кивнула. Если понадобится, для пользы дела я даже согласна повторить свое знаменитое выступление на ринге.

• Предыдущая
• 34/43
• Следующая