Темное путешествие - Желязны Роджер Джозеф - Страница 10

• Предыдущая
• 10/22
• Следующая

— У меня все по той же схеме, — продолжил Барри. — Даже проще, потому что есть у кого спросить. Выйду на Кендаллов и узнаю у них, не проходил ли Том через их установку. Если проходил, то, возможно, там у них и остался…

Плотно сжав губы и не сводя глаз с пламени, Бекки поднимала с пола тоненькие свечки и зажигала их одну от другой.

— Ну нет, так не пойдет. — Ее руки продолжали двигаться. — Слишком уж у вас все просто. Я ведь говорила, что могу переместить вас лишь приблизительно, в направлении станций. И я совсем не уверена, что попаду точно в яблочко. Поэтому придется рассчитывать только на собственные силы, если вас куда-нибудь занесет.

Бекки зажгла очередную свечу. В мерцающем свете ее лицо казалось старше и было почти неузнаваемо.

— И насколько же далеко нас может занести? — поинтересовался Барри. — Честно говоря, мне бы не хотелось оказаться где-нибудь на другом континенте или посреди океана.

— Да нет, такого точно не будет, — уверила его Бекки. — Я могу ошибиться максимум на двадцать-тридцать миль — никак не больше.

— Ну, это другое дело, — кивнул Барри. — Окрестности-то я хорошо знаю. Однажды мне пришлось провести там больше месяца.

Я представил себе мысленно карту разрушенного города с множеством топографических значков, на заучивание которых я в свое время убил столько времени. Вспомнил ориентиры, по которым можно найти дорогу.

— Я тоже справлюсь, — ответил я.

Бекки все продолжала зажигать свечи, выстраивая их в одну линию слева от себя. Теперь по стенам и по панелям приборов плясали тени. Голли выглядел в этом освещении настоящим монстром — или уж как минимум восковой фигурой последнего. Даже тихий и безобидный гул приемника, который до этого никто не замечал, казался теперь зловещим сопровождением к какому-нибудь фильму, где по сценарию вот-вот должна разразиться катастрофа.

— Ну, — удовлетворенно сказала Бекки, — теперь идите сюда.

Сначала она заставила нас сесть на пол лицом друг к другу — так, что из нас троих получился равносторонний треугольник. Затем достала из своей наволочки три дамских зеркальца и установила их по сторонам треугольника, между нами. При этом каждое зеркало было повернуто строго к одному из нас. Семь свечек она выстроила зигзагом посередине, и каждая из них размножилась в зеркалах. Почему-то в комнате сразу стало холоднее — даже несмотря на тепло от язычков пламени.

— М-м… А нам не придется делать ничего такого? — спросил я.

— Просто смотрите на меня — и все, — убаюкивающе сказала Бекки. — А когда я попрошу вас что-нибудь сделать — попозже, — то делайте. Это совсем не трудно.

Она снова запустила руку в мешок, и оттуда раздалось мелодичное позвякивание. Бекки высыпала перед собой на пол целую пригоршню каких-то медных стержней, а затем добавила к ним два небольших зубчатых колеса — кажется, тоже медных. С виду обычные шестеренки, только толстые в обхвате и с очень мелкими зубчиками.

Мурлыкая что-то себе под нос, Бекки принялась раскладывать медные стерженьки между свечами и при этом соблюдала какой-то особый порядок. Палочек было всего девять: длина их колебалась от четырех до десяти дюймов, толщина была одинаковая — в карандаш, а на кончике у каждой я заметил выгравированную змейку. Бекки раскладывала их ужасно долго и даже принялась напевать что-то вслух, но по-прежнему так тихо, что я ничего не мог разобрать.

Я наблюдал за ее руками, мелькающими среди свечей. Я наблюдал за игрой света на медных стерженьках. Я видел, как все это отражается в зеркале. Постепенно мой мозг погружался в ее заунывное пение.

Затем Бекки взяла в каждую руку по колесику, прижала их друг к другу так, чтобы совпали зубчики, и принялась медленно вращать их то в одну, то в другую сторону. Туда — обратно, туда — обратно. При этом они тихонько позвякивали в такт ее пению… И вдруг — все огоньки свечей разом слились в одно смазанное яркое пятно. Вспышка длилась всего одно мгновение, и при этом я услышал какой-то новый звук — пронзительный, похожий на чей-то плач. Затем все стихло. И вдруг — опять вспышка и опять звук.

— Что это? — спросил Барри. Бекки сверкнула на него глазами, и он замолчал. Не берусь сказать, сколько времени все это продлилось, но с каждым разом промежутки между вспышками становились все короче и короче. Наконец Бекки положила колеса, все еще сцепленные, на пол и продолжила вращать их одной только правой рукой, а левой в это время выложила из стерженьков новый узор.

— Барри, — сказала она после этого. — Встань… — И я краешком глаза увидел, что он встает. — Повернись, — продолжала Бекки. — А сейчас иди…

Он пошел — я услышал, как он сделал несколько шагов. Потом — тишина.

Теперь я один пялился на вспышки, слушал звяканье меди и пронзительный вой. Временами мне казалось, что Бекки где-то далеко-далеко.

Но вот ее левая рука начала выкладывать из палочек новый узор. Она снова запела, и у меня перед глазами все поплыло. Казалось, я вижу один только яркий свет.

— Теперь встань, — велела Бекки, и ее голос прозвучал словно издалека. Я подчинился, и тогда она сказала:

— Повернись.

Я выполнил поворот кругом, и в воздухе передо мной закружились тысячи золотых пылинок — таких же ярких, как вспышки, которые я видел до этого. Их были целые мириады, и они окружили меня, точно рой мошек…

— Иди, — сказала Бекки, и я пошел.

Я ступал медленно и осторожно, опасаясь, что вот-вот на что-нибудь наткнусь. Однако через некоторое время я понял, что сделал уже гораздо больше шагов, чем вмещала комната, — в каком бы направлении я ни пытался ее пересечь. Так. Значит, я уже не в комнате.

Перед глазами была все та же неразбериха — даже еще хуже. Мелькающие огоньки стали ярче и больше числом, и теперь уже никак не подумаешь, что они мерещатся. Одновременно с этим я обратил внимание, что иду по каким-то неровностям. Это был явно не пол.

Впереди меня висело огромное световое поле, и именно к нему я шел. В руках и ногах я ощущал какое-то странное покалывание — странное и в то же время до боли знакомое.

До ушей еле-еле, но все еще доносилось пение Бекки, и я смутно сознавал, что должен идти и не останавливаться, пока не доберусь до сияющего впереди света или не перестану слышать ее голос. Кажется, восприятие у меня нарушилось — я был словно на грани между сном и явью. Во всяком случае, я не смог бы даже приблизительно сказать, сколько времен и я вот так шел.

И еще я понял, откуда мне знакомы все эти ощущения — легкое покалывание, головокружение, золотые мушки перед глазами… Такое обычно бывает, когда перемещаешься с помощью транскомпа. Но там это длится какие-то секунды, а сейчас я испытывал то же самое гораздо дольше.

Я все шел, шел, и свет впереди все увеличивался и приближался. Где-то далеко еще слышался затухающий, но такой необходимый мне сейчас голос Бекки. И вот свет приблизился настолько, что заполнил все пространство у меня перед глазами. Теперь он рос сам по себе, независимо от скорости моих шагов. Через секунду я почувствовал, как свет налетел на меня, и в этот же момент…

Последовала короткая, ужасающе яркая вспышка — я словно куда-то прорвался, — и все разом изменилось.

Ноги продолжали сами собой идти, однако теперь я, вне всякого сомнения, шагал по земле — по какой-то тропинке, затененной с обеих сторон деревьями. Световое поле рассыпалось, обернувшись звездами и еще каким-то сиянием, маячившим сквозь ветви справа от меня. Было слышно, как ветер шевелит листву. Временами раздавались вскрики ночных птиц и жужжанье насекомых.

Мой чувствительный нос едва не лопался от запахов. Пахло здесь все — влажная земля, прелые листья, пробивающиеся тут и там ростки… Порывы ветра доносили слабые запахи животных — некоторые я узнал, некоторые — нет. Кроме того, остро ощущалась близость воды.

Все это было более чем странно. Я-то ожидал увидеть пейзажи «ядерной зимы», разрушенные дома, заржавевшие остовы машин, пыль и битое стекло. Вместо этого я шел по мирной лесной тропинке, явно не тронутой никакими атомными ветрами. Находиться здесь было, конечно, куда приятней, но означать это могло только одно: Бекки ошиблась. Я попал совершенно не туда, куда рассчитывал. Я…

• Предыдущая
• 10/22
• Следующая