Старшая сестра - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ В БЕДЕ
Старшая вожатая Ирина Леонидовна работала в школе первый год. Она старалась держаться независимо, но это ей трудно удавалось – уж слишком недавно она сама была ученицей, и привычка слушаться учителя, вставать, когда он входит, поднимать руку, когда хочется что-нибудь спросить, – эта привычка очень мешала Ирине Леонидовне занять своё место. «Надо придумать что-нибудь очень интересное, – думала Ирина Леонидовна, – такое, что захватило бы всю школу. Ну, поездка за город… Ну, спектакль на Новый год… Однако всё это уже бывало и раньше. А что внесу в школу я – я, комсомолка, старшая вожатая?»
Хотелось придумать что-то новое, своё, такое, что дышало бы сегодняшним днём.
Вот подробное сообщение в газетах о сентябрьском Пленуме Центрального Комитета нашей партии. Ирина Леонидовна не прошла мимо этого события – в школе были собрания, читки, консультации. Ирина Леонидовна собирала вожатых, рассказывала им о значении этого пленума для сельского хозяйства нашей страны, а вожатые рассказывали своим отрядам…
«И всё это – обычная, заурядная форма! – мучительно сознавалась себе Ирина Леонидовна. – Рассказ, доклад…»
И вдруг явилась новая мысль. Оживлённая этой мыслью, сна, словно на крыльях, влетела по лестнице на второй этаж.
В учительской сидела Елена Петровна, просматривая свои записки, приготовленные к уроку.
– Елена Петровна, простите!
Учительница подняла на неё глаза.
«Чистенькая, свеженькая, как плотичка! – подумала Елена Петровна. – Совсем девочка. И волосы-то по-взрослому ещё не умеет причёсывать…»
– А что, если сделать в школе выставку о передовиках сельского хозяйства? – начала Ирина Леонидовна. – Собрать их портреты и всякие картинки. Обо всём подробно написать. Под каждым портретом, под каждой картинкой поместить какой-нибудь интересный очерк, как они работают… Ну что ж, ведь должны наши ребята знать людей, которые для нас хлеб выращивают!
– Не только знать, но и любить, – вставила Елена Петровна.
– Ну вот, например, Малинина Прасковья Андреевна. Молодец ведь женщина – такое хозяйство подняла! Вот и поместить её портрет, показать молочную ферму, коров, телят… Есть же снимки! И написать всё, что она для своего колхоза сделала… И так про каждого… Правда?
– По-моему, очень хорошо. – Елена Петровна одобрительно посмотрела на вожатую. – Очень интересно и очень нужно. Надо, чтобы и городские дети научились любить деревню – не как дачу, не как место отдыха, а как поприще огромного и великолепного труда, где – как знать? – может быть, многим из них придётся работать.
– Значит, хорошо? – обрадовалась Ирина Леонидовна и чуть не захлопала в ладоши.
– Хорошо, – твёрдо ответила Елена Петровна. – А я сегодня хотела сама прийти к вам поговорить, только по другому делу… – продолжала она.
И вожатая увидела, что лицо учительницы потемнело и между бровями появилась неожиданная для молодого лба глубокая морщинка.
Ирина Леонидовна встревожилась: неужели у неё опять где-нибудь промах?
Но Елена Петровна думала совсем о другом.
– У нас в шестом классе беда…
– Что такое?
– У одной девочки – Зины Стрешневой… умерла мать.
Елена Петровна умолкла, отошла к окну и стала глядеть на сквозистый узор голых берёзовых веток, качавшихся за окном. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел её расстроенное лицо.
Наступило молчание. В учительскую торопливо вошла учительница немецкого языка, маленькая, кудрявая, с большим портфелем, и сейчас же занялась своими делами. Вошла Вера Ивановна. Её зоркие холодные глаза тотчас обратились на Елену Петровну и Ирину Леонидовну:
– В чём дело, товарищи?
Она глядела то на одну, то на другую, в глазах её можно было прочесть: «Что, поссорились? Это не годится. Мы все служим одному делу. И если вы ссоритесь – значит, вы обе неправы!»
Елена Петровна овладела собой.
– У Зины Стрешневой умерла мать, – сказала она.
– Умерла мать? – Вера Ивановна на мгновение задумалась. – А отец есть?
– Отец есть.
– Ну что ж… Значит, не так страшно, – определила она: – дети будут и сыты и одеты. Каждый день на свете кто-нибудь умирает – и бывает, что остаются сироты, которым некуда идти.
– Почему же некуда? – возразила Елена Петровна (и вожатая услышала в её голосе жёсткую и даже враждебную ноту). – У нас есть детские дома.
– Правильно! – ничуть не смутясь, подхватила Вера Ивановна. – Конечно, в нашем государстве нет сирот!
Елена Петровна нахмурилась и не ответила. В её тёмных глазах появилось выражение боли.
– Мне сходить туда? – тихо спросила Ирина Леонидовна.
– Я сегодня была у них, – сказала Елена Петровна, собирая свои записки: в коридоре уже настойчиво звенел звонок. – Они и сыты и одеты, – она бросила горячий, злой взгляд в сторону Веры Ивановны, – но там столько горя, что…
Елена Петровна махнула рукой и пошла быстро к двери. И уже у двери обернулась к Ирине Леонидовне:
– Сходите. Туда нужно ходить.
– Я схожу, – кивнула головой вожатая. – А сейчас побываю в шестом классе.
– Хорошо. Пойдёмте вместе.
Шестой класс уже знал, что случилось у Зины Стрешневой. Эта весть прошла, как ледяной ветер, и холод его проник до самого сердца. «Мама умерла! Мама… Мама…»
Сегодня Зина Стрешнева не пришла в школу, она хоронила мать. Фатьма сидела одна на парте с опухшими от слёз глазами – она обо всём узнала ещё вчера. У многих девочек навернулись слёзы, когда Елена Петровна сказала, почему сегодня нет Зины. А Сима Агатова, которая только что подшучивала над добродушной Шурой Зыбиной, услышав и поняв, о чём говорит Елена Петровна, вдруг изменилась в лице и горько заплакала, припав головой к парте.
– Девочки, там остались маленькие дети… – сказала Елена Петровна. – А главное – смотрите не покидайте Зину в таком горе…
– Но разве мы оставим её! – всхлипывая, сказала Сима. – Ой, что случилось, что случилось! Ой, почему так сразу?
– Главное – поддержать её сейчас с уроками, ей будет трудно… – Маша Репкина говорила, как всегда, твёрдо и веско; светлые брови её сдвинулись к самой переносице, и губы чуть-чуть задрожали. – Зине сейчас будет очень трудно… И ребята ещё маленькие. Изюмку в детский сад водить надо. Очень много дел…
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
