Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена - Страница 70

• Предыдущая
• 70/138
• Следующая

– Слышу и слушаюсь, нутер.

Подняли. Двинулись. Ножками. Поалов нам не оставили. Добрые люди – пожалели животных. Да и нет ночного зрения у поалов. И у меня, кстати, тоже.

К каравану мы присоединились на рассвете. Раньше было опасно. Колдун все подходы «заминировал». А снял защиту – мы тут как тут. Нарисовались – не сотрешь. Но он совсем не обрадовался нашему появлению. Не знаю уж почему. Спал, наверное, плохо.

Спросил Марлу, к чему бывает красный закат. Оказалось, не к ветру или морозу там, как я думал, а к туфору. Ладно, поживем, посмотрим, что это за туфор такой.

Нашли своих поалов, заняли прежнее место в караване, и вперед. Не стоит задерживать движение и сбивать график. Он сам собьется, и без нашей помощи. А так мы хоть крайними не будем.

Днем налетел ветер. Сильный, порывистый. С песком и звуковыми эффектами. Несколько животных запаниковали. Не всех удалось удержать. Двое или трое сбросили груз. Еще один – всадника. Тот сломал шею. Три человека получили легкие ушибы. Четвертый вывихнул два пальца на руке.

Пальцы я вправил. Потом. Когда все закончилось.

Ветер прекратился. Животных успокоили и перегрузили. Караван готовился к отправлению, а я все не мог сесть на поала. Упрямая тварь не хотела стоять на месте.

– Ты почему не сказал, что видел туфорное солнце?!

От неожиданности я так дернул повод, что поал упал на колени.

Рядом стояла Марла. Такой свою Лапушку я ни разу не видел. Кажется, у нее кулаки чесались накостылять мне по шее. Блин, еще немного – и я стану бояться эту женщину.

– Прости, Лапушка, дурака. Не сообразил…

– Не называй меня так! – А потом она чего-то Мальку рыкнула. Тот дернулся, как от удара. Будь пацан в звериной форме, наверно б, хвост поджал.

Марла ушла, а я влез на присмиревшего поала.

И без того погано на душе, так еще колдун вякать начал. Слугой смерти меня назвал.

Как только меня не обзывали в моей «легкой и приятной» жизни, а вот так – в первый раз.

– А сам ты куда свою мудрость засунул? Почему не предупредил?.. – не слишком тихо спросил я.

Ближайшие поалы шарахнулись. А колдуна будто ветром сдуло.

Не надо меня сейчас доставать. Мне и так мерзко и противно. Как называют того, кто знал, но не помешал? Пособником или соучастником? Сообрази я раньше, что к чему, и, может, не пришлось бы везти труп, чтобы сжечь его на привале.

Придется теперь обо всем странном, чего увижу, болтать не переставая. Уж лучше пусть считают придурком с недержанием речи, чем пособником смерти.

Ну не умею я воскрешать таких мертвых. Не учили меня…

«Слуга смерти», надо же… совсем по-другому звучит, чем «ларт». Обиднее.

Да, мал рыжий клоп, а кусается больно.

Вечером Марла ко мне не пришла. И Малек прятался где-то. С вечера и до утра. Вот идиот. О голодном хозяине думать надо, а не о всяких извращениях. Что я и сказал пацану. Почти слово в слово. Утром. Как он удивился!

Меня что, сексуальным маньяком здесь считают или как?

– Еще раз без ужина меня оставишь, я Кранта понадкусываю. А он тебе утром «спасибо» скажет. Сколько раз захочет, столько и скажет. Понял?

– Да, господин.

– Где мой завтрак?

– Несу, господин. Подожди… – И убежал.

– Нутер…

– Да, Крант.

– Я твой сберегатель. Но не корм. – Внушительно он это сказал – я проникся.

– Знаю, что не корм. А Малек этого не знает. Или ты хочешь сказать ему?

– Он твой слуга, не мой.

– Вот и ладушки. Но пока он не принес чего пожрать, держись от меня подальше. Очень уж аппетитно ты выглядишь сегодня.

– Ты тоже… господин, – острозубо улыбнулся Крант.

Но на пару шагов отошел.

Заметка на будущее: не шутить с нортором на кулинарные темы.

А вот и Малек. С узелком и кувшином. Интересно, чего у него в узле?

– Кажется, здесь недавно много умирали.

– С чего ты взял, хозяин?

Так уж у нас повелось. Если я изрекаю какую-то глупость, то разговаривает со мной Малек. А остальные делают вид, что ничего не слышат. Но при этом держат ушки на макушке. Дерьмовый из меня провидец получился. Типа Кассандры. Только дерьмовые ситуации и предвижу. Да и то иногда. А таких «Кассандр» в любом мире не очень любят. Вернее, очень не… Меня вроде пока терпят. Так ведь и проблем больших от меня пока не было.

Второй раз про туфорное солнце я вовремя сказал. Обошлось без трупов.

– С чего взял, спрашиваешь? А ты мужиков здесь видишь?

Лично я успел заметить только одного. Который мужиком станет лет через десять. Если доживет, понятное дело. Мамаша сгребла его в охапку, и ходу! Только пятки из-под юбки мелькнули. А вот бабы, что возле колодца стояли, те прятаться не стали. Умолкли только да к нам приглядываться начали. С повышенным вниманием.

– Есть народы, где мужи выходят из дома после заката.

А вот этого я не знал. Но «зачем, почему и где» – это я потом спрашивать буду. Не время сейчас для лекций. Мы скоро с Охранными Столбами поравняемся, а на душе у меня уже муторно и гадко.

Так я возле реанимации себя чувствую. Или в отделении безнадежных. За долгие годы стены там много чего впитали. В основном боль и смерть. Вот и фонит эта «остаточная радиация», разрушает нестарое вроде здание. А почему еще в больницах так часто ремонт делают? Это ведь не школа, где энергия бьет ключом, и слабые предметы не выдерживают. В больницу народ идет, как правило, хилый, замордованный хворями и заботами, но с таким запасом негатива, что и египетскую пирамиду развалить хватит. А ведь тогда умели строить. На века. А какая из наших больниц простояла сотню лет, да еще без капремонта? То-то же. И людей раньше делали с неслабым запасом прочности. Разве культурист наших дней сможет махать мечом от рассвета и до заката? Не свалиться потом от ран и потери крови, добраться домой, а недели через две встать с постели?.. Здоровым! И это без всяких антибиотиков, современной хирургии и восстановительной терапии.

Блин, будто люди другой породы тогда жили!

А может, все дело в том, что болели у себя дома?.. И все домочадцы желали здоровья хворому. А если и умирал кто, так в этом же доме кто-то и рождался. В самое ближайшее время. Вот и получалось, что боль компенсировалась радостью, а смерть – рождением.

Не знаю, чего меня потянуло на эту заумь. Но глянул на беременных у колодца, и такие вот мысли в башке зашевелились. Другого, блин, времени найти не могли!.. Или башки другой.

– Жен возле воды видишь?

– Вижу, – отвечает Малек.

– И сколько из них с брюхом? – Пришлось показать рукой, чтобы пацан понял. Хоть и плохая примета показывать на себе. Малек смешно зашевелил губами. Еще бы пальцы загибать начал, математик!..

– Шесть. Нет, семь! – тут же поправил он себя.

– Правильно. Семь. Из одиннадцати. Не удивлюсь, если остальные тоже с начинкой. По крайней мере те две, что помоложе.

Малек еще раз глянул на сборище у колодца, потом на меня.

– Ну и что? – Он все равно не понял. Ладно, объясним популярнее.

– А то. Если у нас внезапно погибает много людей, то уже через год рождается столько же младенцев. Если не больше. Теперь понял?

– Да. А где это «у нас»?

– Далеко. Отсюда не разглядеть!

Не люблю я таких вопросов. И Малек знает это, но все равно спрашивает. А чего я могу ему ответить? Я и сам не в курсе, где мой прежний мир. Может, на другом конце галактики, а может, за ближайшим поворотом… Не спец я в прикладной астрономии. И в приставной – тоже. Скорее уж наоборот.

– А может, здесь другие законы? – опять спросил пацан. Любит он это дело.

– Может, и другие. Или людям заняться больше нечем. Вот и клепают мальков…

Понял, заткнулся.

Ну надоело мне болтать! Да и Столбы уже рядом. А возле них у меня зубы ныть начинают. Как подпиленные.

• Предыдущая
• 70/138
• Следующая