Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена - Страница 12
- Предыдущая
- 12/138
- Следующая
Пока я возился с Читающей, ко мне никто не подходил. И стирать мне не мешали и воду набирать. Никто даже не сказал, что я много воды выливаю в землю.
Пыли перед горами мало – только камни и немного земли. А на ней растет трава и низкие редкие кустики. И сама трава горькая и запах у нее горький. Я отдал воду с кровью этой траве. Может, она поделится своей силой с раненой, ведь только сильный способен выжить в таком месте. А трава живая и сильная. Я стараюсь не наступать на нее.
Когда я подошел к костру – еще к самому первому на этой стоянке – он был больше и ярче. Огонь тогда танцевал на горючем камне и поальих лепешках. И пахло от него тогда иначе. Жизнью, зерном и сухой травой. Теперь у горючего камня совсем другой запах. А траву, что растет здесь, в костер бросать нельзя. Слуга лекаря кинул только горсть – так все, кто сидел вокруг, начали кашлять и тереть глаза. Я не наглотался вонючего дыма, но глаза у меня тоже заболели. Лекарь поколотил тогда слугу и оставил до утра голодным. А перед всеми попутчиками извинился. Потом увидел меня и отошел подальше. Гоняться за ним я не стал. А вот кипан сам подошел ко мне.
– Как она? – спросил он, когда я набрал миску асты и сел подальше от костра.
– Ранена.
– Рана тяжелая?
– Не знаю.
– А что лекарь говорит?
– Что раны в голову не лечатся.
Кипан потрогал повязку на лице – там, где под тканью прятался шрам. Я съел половину каши, когда Старший опять спросил:
– А лекарь видел ее рану?
– Нет.
Кипан кивнул, хотел отойти, но потом передумал.
– Вот что, Нип, – сказал он совсем тихо, – может, ты этого не знаешь… если Читающая умрет, ее смерть ляжет на тебя. И никто не защитит тебя.
– Я знаю это… Крант.
– Тогда… пускай удача не отвернется от тебя.
Удача не отвернулась. Ни в первую ночь, ни во вторую. Когда возле кутобы купца начали шуметь. Не очень громко, но мне было слышно, и я пошел посмотреть. Купец расположился близко от меня. С ним ехало трое – двое охранников и слуга-помощник. Молодой совсем, если верить его голосу. Или невольник, лишенный зверя. Но таких ущербных не берут в Пыльные Земли. Неведомо, на кого падет выбор Читающей, а муж без зверя – это уже не муж.
Шумели охранники купца. Они собрались поиграть с молодым слугой в большого зверя и тесную нору. Среди мужей бывают такие, кому нравится эта игра. Кому-то приятно быть норой, кому-то – большим зверем. В такие игры редко играют в пути. Когда весь день сидишь на поале или топчешь тропу, то вечером хочется только поесть и заснуть. На игры тянет тех, кто не устал. Но караван стоял ночь и день. Вот в ком-то и собралась лишняя сила.
А Читающей все едино, сколько зверей побывало в норе Избранника – Читающей нужен его зверь, а не его нора.
Я хотел уже уйти, но потом понял, что играют только двое, а третий отбивается из последних сил. Я не люблю вмешиваться в чужие дела, но когда один не хочет играть, а двое его заставляют – это уже не игра.
Охранники купца оказались плохими бойцами. А слуга быстро удрал, как только его перестали держать. Возле кутобы лежали восемь поалов и тюки с грузом. Где спрятался молодой, только Мюрту знает.
Пока я шел к своему поалу, демон ругался:
…Я бы этим озабоченным озабоченность их быстро ампутировал. Тупым ножом и без наркоза. А ты им тихой ночи пожелал! Блин, совсем из ума выжил?
Я старался понять, о чем говорит демон, но его речь трудна. Иногда он говорит просто и понятно, как сегодня утром, когда Читающая так и не проснулась. Я умыл ее, напоил, а она даже глаза не открыла. Тогда я стал искать другие раны на ее теле, как посоветовал демон. И нашел. На спине. Еще один след от удара. Вот только кровь не вышла наружу.
Мазь от ушибов я взял у кипана. А тугую повязку сделал из качиры самой Читающей. Демон сказал, что у нее могут быть трещины на ребрах. Или перелом.
И опять никто не пришел узнать, что я делаю с раненой. Все притворялись, что ее нет. А караван стоит лишь потому, что дальше Трех Столбов ему не надо идти. Только кипан спросил, когда я отдавал ему мазь:
– Как она?
– Спит.
Он кивнул и отошел к первой кутобе. В ней была женщина, что наняла кипана и его стаю. А купец приготовил кайрыш, что Избранный получит, когда вернется от Читающей. Так всегда делают. И несколько молодых с собой берут – Читающие выбирают одного из них. Если б наш караван был побольше, то и кайрыш для Избранного был бы большим, и молодых в караване было бы не двое, а пятеро или десяток. Слуга лекаря тоже молодой, но Читающие никогда не выбирают гайнулов. Даже красивых. Тех, кто все забыл, также не выбирают.
…Ты тоже забыл.
Демон смеялся, а я едва сдержался, чтобы не обругать его. Но с демонами нельзя разговаривать! Даже если они говорят полезное. Можно принять совет, можно притвориться, что не услышал, но разговаривать с ними нельзя. Иначе он никогда не уйдет.
А я не гайнул, да и забыл я не все. Я многое помню. Но все это разорвано на отдельные нити. Когда я сплету из них узор, вспомню все. И демон уйдет. Ему не останется места в моей голове.
Купец самый низкий из нас, но он разговаривает так, будто самый главный в караване – это он. И на охранников своих он кричит, и на слугу, даже на кипана. Еще в то утро, когда я брал мазь, он хотел, чтобы караван пошел дальше. Но кипан не стал уводить караван от воды. Сказал, что, пока проводник жив, они будут ждать. А когда умрет и за ней придут другие Читающие, тогда они дадут еще одного проводника. Если их хорошо попросить.
Похоже, кипан давно ходит по Пыльной Земле. Я не знал, что за мертвым проводником приходят. Или я это забыл?
Еще кипан сказал, что купец может идти сам, не дожидаясь каравана. Если очень торопится. А караван не пойдет вперед без проводника. И назад не пойдет – никто ведь не запомнил пройденный Путь и все ловушки.
Но молодой так и не ушел. И охранники его остались. А ночью они мешали мне спать. Тогда-то я и не дал им поиграть с молодым слугой.
Сразу заснуть в ту ночь у меня не получилось – слуга купца сидел возле моего поала. С той стороны, где не было раненой.
Я дал ей воды, поправил подстилку, на которой она лежала, сам напился. А молодой все не уходил. Я расстелил свой плащ, лег, завернулся в него, закрыл глаза и притворился, что сплю. Но он так и не ушел. Когда мне надоело, что он сидит и молчит, я спросил:
– Зачем ты здесь?
– Я пришел отблагодарить тебя… миной.
– Не называй меня так. У тебя уже есть хозяин.
– Я иду с ним первый раз. И больше с ним не пойду.
Такое часто бывает. Многие становятся попутчиками, но, когда путь каравана окончен, они расстаются, чтобы больше не встретиться. Только кипан и его воины редко делают это. Но они не попутчики, они – стая.
Пока я молчал, молодой придвинулся ко мне и зашептал:
– Миной, я не могу заплатить тебе, но если ты хочешь поиграть со мной…
Он снял качиру. Его волосы и лицо были светлыми. Я никогда не видел такой светлой кожи и потрогал ее пальцем. Кожа была теплой и гладкой – волосы на ней еще не росли. Молодой всхлипнул, но отодвигаться не стал.
…Еще один озабоченный. Блин, тут что, все бледно-синие?
Я не понял, что сказал демон, но играть мне не хотелось. Я мечтал выспаться, а не дремать еще одну ночь вполглаза, слушая, дышит раненая или нет.
– И часто ты предлагаешь такую плату?
Я вытер руку о штаны. Пальцы еще помнили, какая мягкая кожа у молодого слуги.
– Нет, миной. Я никому такого не предлагал. Даже брату моей матери!
Потом он всхлипывал и говорил, говорил и всхлипывал, а я слушал и дремал сидя.
Ролус – маленький обломок большого камня – такое дорожное имя взял себе молодой. Еще сезон назад у него был дом, мать и отец, два старших брата и младшая сестра. Но все они вдруг заболели и умерли. Он тоже заболел, но остался в живых. Пока он думал, что ему делать с большим пустым домом, с лавкой и с мастерской, появился брат матери и забрал все это себе. За долги, как он сказал. Ролус никогда не слышал, чтобы отец говорил о долгах, но с братом матери пришел отряд стражи, и дом пришлось оставить. Потом и из мастерской, где Ролус переночевал всего две ночи, он вынужден был уйти. А вскоре и из города. Брат матери назвал его вором, что забирается в чужие мастерские. Если бы Ролус согласился поиграть в нору и зверя, его не стали бы наказывать за мастерскую, но он отказался и убежал. Он не думал, что брат матери обзовет его вором. Вот и пришлось срочно уезжать из города. А в поясе у него оставались только те камни, что сам гранил и шлифовал. Дешевые и простые камни, с какими отец разрешал работать. Их и придется показывать будущему наставнику. Если найдется такой, кто захочет взять ученика без рекомендации и учить в долг. Купец пожалел Ролуса и позволил идти с караваном. Сказал, что еда и охрана стоят дорого и что платы в конце пути не будет. Но если ведущая караван выберет Ролуса, тогда пояс с сабирами будет его.
- Предыдущая
- 12/138
- Следующая
