Проклятие чародея - Вольски Пола - Страница 13

Чтобы получше расслышать слова гонца, Ваксальт Глесс-Валледж подошел к самому краю сцены, и теперь Рэйт Уэйт-Базеф свирепо взирал на него снизу вверх.

— Вы этого хотели, Валледж? Как видите, началось. Скажете ли вы всем правду, пока еще есть время или вам еще мало доказательств?

Валледж наклонился к нему и почти неслышно прошептал:

— Вы больше не произнесете ни единого слова на публике. Только попробуйте упомянуть при всех имя Грижни! Как старший по рангу я приказываю вам замолчать. Если вы не подчинитесь, то горько об этом пожалеете. Вас подвергнут остракизму до конца дней ваших.

Взгляды обоих мужчин встретились.

Герцог Бофус некоторое время обеспокоено смотрел на полуживого гонца, затем произнес:

— Ну сделайте же что-нибудь!

Леди Каравайз приказала слугам отдать посланца на попечение личного лекаря его милости. Уэйт-Базеф повернулся к герцогу:

— Если мне будет позволено, я хотел бы задать вопрос вашей милости. Намерены ли вы послать к Фензу войска?

— Послать войска, основываясь на неподтвержденных словах всего лишь одного человека? — занервничал Бофус. — Пока не знаю. Необходимо взвесить.

— Ну тогда хотя бы небольшой дозор, — надавил Уэйт-Базеф. — Пошлите, наконец, маленький патруль проверить сообщение гонца. Полагаю, это не требует раздумий.

— Обещаю вам обсудить этот вопрос с министрами при первой же возможности. — Бофус глянул на дочь, ища поддержки. — Надо многое обдумать. Еще раз допросить гонца, не так ли?

— Нет времени ждать. Неужели вы не понимаете?

— Вам ответили, мудрейший, — жестко заметил Глесс-Валледж. — Его милость объявил вам свое намерение, стало быть, вам больше не о чем беспокоиться. В свое время подданные его милости и вы вместе с ними будете извещены о его окончательном решении.

Уэйт-Базеф колебался не более секунды, после чего голос его загрохотал на весь театр:

— Дамы и господа, существует ряд фактов, касающихся причин появления новой звезды, а также магической Тьмы и нападения на Фенз, о которых я не могу говорить публично. Однако нет закона, запрещающего мне обсуждать их частным образом. — Саркастическая улыбка вновь появилась на его лице при виде того, как Глесс-Валледж весь пожелтел от негодования и злости. — Тех из вас, кто хочет знать правду, я приглашаю завтра утром ко мне домой в башню Мауранайза, после того как часы пробьют девять. Милости прошу.

Глесс-Валледж хранил молчание. Молчали и придворные. Первой нарушила тишину леди Каравайз.

— Я приду вас послушать, — сказала она. Герцог Бофус удивленно вскинул на нее свои голубые глаза.

Деврас Хар-Феннахар почувствовал прилив вдохновения. Можно ли было мечтать о лучшей возможности обратить на себя внимание знати? Широкая и ровная дорога к богатству, признанию и сокровищнице разума открылась перед ним. Мир купался в волшебном сиянии, словно Деврас смотрел на него сквозь розовые очки. И будто издалека до него донесся его собственный голос, воскликнувший:

— Я приду.

— Как же вашу светлость угораздило принять это приглашение? — Сказать по правде, Гроно, сам не понимаю. Все события вчерашнего вечера будто в тумане, помню лишь отдельные моменты. Впрочем, лично я ни о чем не жалею и решительно отказываюсь понимать твой угрюмый вид. Не ты ли хотел, чтобы я вышел в свет, начал заводить знакомства? Именно этим я и занимаюсь.

— Чудесно, но насколько мудр выбор вашей светлости? Этот самый Уэйт-Базеф — человек с подмоченной репутацией. Рассказывают, что из-за своего вздорного нрава он не в чести у сильных мира сего, а потому лишен возможности продвижения и даже препятствовал развитию собственных магических способностей. Говорю это, полагаясь на сведения из весьма и весьма авторитетного источника.

— Что же это за источник?

— Икси Мип, торговец рыбой со Старой Рыночной площади, человек в высшей степени рассудительный и приятный в общении.

— Мудрец, значит.

— Куда больший мудрец, чем какой-то там Гезеликус. Мастер Деврас, общение с отщепенцем вроде этого вашего Уэйт-Базефа скажется на вашем положении в глазах высшего света, а этого вы себе позволить никак не можете.

— Пустяки. Не кипятись понапрасну. Ручаюсь, тебя просто выводит из себя необходимость карабкаться по этим ступенькам.

Деврас и Гроно поднимались по винтовой лестнице, идущей вдоль внутреннего изгиба купола башни Мауранайза. Апартаменты Рэйта Уэйт-Базефа занимали весь верхний этаж этого монументального сооружения, и добраться до них было непросто. Проникавшие сквозь толстое красное стекло купола солнечные лучи заливали лестницу причудливым красноватым светом. Сквозь полупрозрачные стены Деврас видел распростершийся внизу Ланти-Юм, с неестественно алеющими дворцами и каналами, будто доверху наполненными вином.

Колокол на башне Ка-Неббинон пробил девять часов в ту самую минуту, когда они подошли к нужной двери. Взъерошенный и заспанный ученый сразу же отозвался на стук и впустил их внутрь.

Жилище Уэйт-Базефа представляло собой одну-единственную гигантских размеров комнату, по форме напоминавшую перевернутую вверх дном красную чашу. Вставки из бесцветного стекла в стенах и в потолке служили источником естественного освещения. Вся обстановка состояла из незастеленной кровати, нескольких продавленных кресел, пары перекошенных комодов, книжных шкафов да большого круглого рабочего стола. Всякая горизонтальная поверхность была завалена бумагами, книгами, инструментами, запачканной одеждой, использованным постельным бельем и грязной посудой. При виде этого безобразия старческий подбородок Гроно дрогнул, а лицо приобрело лимоннокислое выражение брезгливости. Ему едва удалось заставить себя сдержаться и не выразить своего отношения по поводу чистоплотности хозяина этого дома.

В наименее неприглядном из кресел восседала леди Каравайз Дил-Шоннет, весьма элегантная в своем утреннем серо-зеленом бархатном туалете. Вновь вошедшие удостоились ее холодного оценивающего взгляда.

— Кто это?

Уэйт-Базеф, как и подобает хозяину, представил их друг другу, и насупленность Гроно как рукой сняло! С блаженной улыбкой он обратился к дочери герцога со следующей тирадой:

— Поистине, Фортуна благоволит моему господину! Провидение послало нам вашу светлость будто солнечный луч, разгоняющий мрак несправедливости!

Брови леди Каравайз изумленно поползли вверх.

— Да, мадам! — ничуть не смутясь, продолжал камердинер. — Именно вы с вашим сострадательным женским сердцем протянете руку моему молодому господину в столь трудный для него час. Ваша светлость, мой господин — истинный лорд Хар-Феннахар, законный наследник родового титула и владений. До настоящего времени герцог Бофус не удостоил вниманием сей непреложный факт, однако смею надеяться, что ходатайство вашей светлости…

— Гроно! — Деврас, снедаемый чувством мучительной неловкости, готов был провалиться под землю.

— Простите, милорд, но я не в силах молчать. Ваша светлость, мой господин имел честь писать его милости герцогу Бофусу Дил-Шоннету, вашему отцу, по меньшей мере, пять раз, — продолжал наседать камердинер. — Но все его просьбы об аудиенции остались без ответа, послания канули в неизвестность. Мадам, притязания моего господина куда как обоснованы, и все же нам приходится влачить жалкое существование…

— Гроно! Довольно! — взмолился Деврас, сгорая от стыда. — Не время и не место!

— Позвольте с вами не согласиться, мастер Деврас! Если вы не замолвите за себя словечко, то, значит, мне…

— Прошу извинить моего камердинера, — в отчаянии прервал его Деврас. — Он явно злоупотребляет вашим терпением…

— Верно ли то, о чем он говорит? — Несмотря на серьезность тона, искорки смеха в глазах леди Каравайз говорили о том, что ситуация ее забавляет.

— Да, но я бы не стал сейчас…

— В таком случае мы непременно обратим внимание его милости на ваше прошение. — Она повернулась к камердинеру: — Гроно, если притязания мастера Хар-Феннахара обоснованы, я постараюсь ему помочь. Однако, как справедливо заметил твой господин, сейчас не время и не место обсуждать этот, вопрос. Мы собрались сегодня, чтобы побеседовать с вами, премудрый Уэйт-Базеф. Насколько понимаю, вы располагаете некой информацией…