Три цвета времени - Виноградов Анатолий Корнелиевич - Страница 54

• Предыдущая
• 54/149
• Следующая

Любовью поэта написаны эти строчки. Это же чувство водило рукой Бейля, описывавшего лучшие города в мире. Он хотел сказать, что это чувство раскрыло для него впечатления от мира вещей, ранее ему чужого. «Ясно одно, что, помимо художника, сама действительность обладает способностью пробуждать тонкие и сложные ощущения красоты», – думал Бейль. Недаром художник выбирает и нанизывает впечатления не механически. Но ведь художник есть сам часть действительности. И поэтому деятельность воображения, выливающаяся в форме творчества, есть рождение новой действительности, есть искусство изменять мир. И чем сильнее кипящие страсти ума, тем прочнее и драгоценнее переплавка действительности, тем красивее выходит мир из рук своего подлинного творца – человека. «Так улыбка, после произнесенных слов остающаяся на губах говорящего и тающая, как световые блики, в воздухе и на предметах», – улыбка, о которой говорит Холькрофт, – сегодня это улыбка незнакомки, все озаряющая на пути Бейля.

Энрико Висмара говорит хорошо о том, что римский карбонарий несет в мир римскую революцию, романтика, как римское миросозерцание, ломает мир классических традиций и превратит старую Европу в мировую республику.

Третья книга брошена в свет. Делонэ в Париже выпустил томик «Рим, Неаполь и Флоренция», написанный офицером французской конницы– Стендалем. А тем временем Дидо обращается к господину Бомбэ с предложением переиздать нашумевшую «Жизнь Гайдна». И в то время как книжный транспорт старика Бэра везет в Германию французские новинки, в парижских витринах появляются новые издания «Жизни Гайдна», без имени автора.

Господин Эккерман, секретарь веймарского министра, тайного советника фон Гете, покупает у Бэра новые французские книги и доставляет их в Веймар.

В марте 1818 года, окончив чтение новых книг, разбор античных камей и описание мраморных статуй, старый Гете дописывал письмо к своему другу, музыканту Цельтеру, заканчивая словами:

Легко было сообразить неошибающемуся старцу, что под немецкой фамилией скрывается француз. В самом деле, зачем немцу Стендалю писать книжку на французском языке в Париже, описывая итальянские впечатления от трех городов на Апеннинском полуострове? Но гораздо труднее было положение того венского книгопродавца, которому австрийская полиция поручила во что бы то ни стало разузнать у Делонэ в Париже, кто этот офицер французской конницы – Стендаль, так дерзко отзывающийся об австрийской власти в Италии. Делонэ показал агенту министра австрийской полиции Седленицкого письма нотариуса Лароша, поверенного в делах этого кавалерийского офицера, барона Стендаля, путешествующего по Италии. И в то время как Бейль возвращался в Милан вдоль реки Олоны, в это же самое время в Риме, в Неаполе и во Флоренции по гостиницам и пансионам ловкие иезуиты наводили справки.

Нигде никаких следов французского кавалериста Стендаля не оказалось.

В миролюбивом настроении вернулся Бейль в Милан. Но в нем, в этом миролюбивом Бейле, жил бурный и безудержный темперамент карбонария Стендаля, офицера французской конницы. С этого момента наступает раздвоение, которое бросается в глаза даже его друзьям. Стендаль пишет, печатает и существует неизвестно где, его ищут и ловят, а господин Бейль – буржуа, с аристократическими претензиями – ведет праздный образ жизни в Милане, сидит в опере, выезжает на прогулку верхом и кочует из города в город по австрийской Италии. Во Флоренции вышла анонимная итальянская книжка о романтизме – «Romanticismo».

Читают все с восхищением, но никто не знает, что автор – француз Бейль.

Полина извещает Бейля о смерти мужа в Гренобле.

Надо ехать во Францию. Опять мальпост, опять дорога, опять голубая карета с австрийским почтовым гербом на кузове, запряженная шестеркой, с переодетым жандармом вместо форейтора. Холодный ветер с севера около Альп, остановки на берегу Комо. И опять возобновленная встреча. Быстро промелькнувшая коляска, и в ней – прежняя незнакомка. Взглянула рассеянно, продолжая говорить со спутником, которого не удалось рассмотреть подробно. В черном плаще, худой, без шляпы, с огненно-рыжими волосами, изможденный, бледный, с огромными горящими глазами, похожий на хищную птицу в клетке зоологического сада. Бейль где-то видел это лицо. Да, все-таки Бейль узнает его.

Однажды, поздно ночью, он видел этого человека у Конфалоньери. Это – величайший поэт Италии, изгнанник Уго Фосколо.

Когда-то пламенный сторонник Бонапарта, Фосколо был офицером Цизальпинского легиона. Его всегда отличал генерал Массена.[106] Фосколо под его знаменами шел против австрийцев, но внезапно, после битвы при Маренго, покинул войска и назвал Бонапарта предателем Италии. Потом появилась его книга «Последние письма Якопо Ортиса» – прославленный роман, изданный на средства Траверси и нашумевший на всю Европу. В этой книге были замечательные слова: «Наша страна принесена в жертву. Все погибло, и мы живем, как тени, оплакивающие свой позор и свои несчастья. Я отчаиваюсь в родине, я отчаиваюсь в самом себе. Италия – несчастная страна! Добыча роковых столетий! Жертва победителей! Я должен сухими глазами смотреть в бессильной злобе на людей, ограбивших мою страну и ее предавших».

Вслед за этими горячими словами были написаны его речи к Бонапарту, не попавшие в печать, но распространяемые в рукописях. Это были отклики Фосколо на совещание цизальпинских депутатов, созванных Бонапартом. Фосколо – автор трагедий, запрещенных Бонапартом. Фосколо – дивный стихотворец, сообщивший небывалую музыку латинской речи. Фосколо – писавший сатиры на императоров. Фосколо – преследуемый, дважды изгнанный, одинаково ненавистный французскому Наполеону и австрийскому Францу. Как он мог появиться так смело на австрийских дорогах в коляске с этой ломбардской красавицей? И кто она, так смело путешествующая с человеком, которого все считают проживающим где-то в Шотландии?

Уже давно рассеялась дорожная пыль. Уже давно, мягко ступая по снегу, верховая лошадь медленно взбирается по крутой Сен-Готардской дороге. Бейль держит повод закоченелой левой рукой, изредка приподнимается в стременах, чтобы размять застывшие ноги, но мысли его по-прежнему в апельсинных садах и миртовых рощах, в зеленых виноградниках Ломбардии. Сравнение с апельсинным деревом приходит, ему каждый раз, как только он вспоминает незнакомку. Оглядываясь кругом, смотря на орла, летающего над снежной скалою, на горные тропинки, по которым медленно спускается австрийская артиллерия, Бейль именно по контрасту думает о незнакомке, он чувствует ее отсутствие все острее и острее, по мере того как позади, между ним и Миланом, воздвигается альпийская стена. Вместе с тем, удаляясь на север, он чувствует боль: щемящая боль закрадывается в сердце при мысли о том, как много в его жизни отведено скитаниям в дороге.

Какое количество дней в году проводит он на одном месте, вне дороги и скитальчества? Это жизнь в мальпосте!

Смутное чувство охватило Бейля, когда он подъезжал к местечку Клэ. Здесь когда-то был виноградник, принадлежавший его отцу. Старик его продал, как писала Полина. Во время остановки Бейль робко, с предосторожностями, чтобы не быть узнанным, подошел к изгороди. Крестьянин в кожаных штанах, в серой шляпе, в блузе, на которой перекрещивались ярко-желтые подтяжки, вооруженный кривым садовым ножом, стоял у изгороди и с недоверчивым удивлением смотрел на подходившего Бейля. Это был новый владелец виноградника.

• Предыдущая
• 54/149
• Следующая