Бриллиантовое бикини - Вильямс Чарльз - Страница 12

• Предыдущая
• 12/42
• Следующая

— Сагамор Нунан, — произнес он тихо, но как-то сдавленно, — когда десять лет назад избиратели впервые поставили меня шерифом, я обещал им сделать этот округ уважаемым местом и упрятать тебя в кутузку так глубоко, чтобы почтовая открытка до одних только передних ворот стоила тебе цельных восемь долларов. И когда они переизбрали меня сперва шесть лет, а потом два года назад, я обещал им то же самое. Они знали, — что я честно пытаюсь выполнить свое обещание, и верили мне. Они терпели, ибо знали, на что я иду.

И я все еще не сдаюсь. В один прекрасный день я выполню свое обещание. Я наберу столько улик, что хватит заслать тебя далеко вверх по реке, и к тому времени, как ты вернешься, твои правнуки давно будут своих внуков нянчить. И тогда-то мы наконец вздохнем спокойно. Тогда мы сможем с чистой совестью смотреть людям о, глаза.

Порой меня так и подмывало бросить все это дело. Уйти в отставку, продать дом, уехать отсюда и начать жизнь сначала. Но стоило мне подумать обо всех несчастных жителях нашего округа, которые просто не могут все распродать и бежать куда глаза глядят, я крепче сжимал зубы и рвал заявление об уходе. Должно быть, у меня слишком развито чувство долга. Я просто не могу бросить всех этих беззащитных людей на твой произвол.

И для меня это не просто работа. Это гораздо больше. Однажды я даже отправился в офис казначейства и поклялся, что не возьму от них ни единого чека, покуда не избавлю наш округ от тебя, и что ежели через два года меня не переизберут больше на это место, то буду работать даром, бок о бок с новым шерифом. И мы не успокоимся, пока не наберем достаточно улик, чтобы упечь тебя куда подальше. Вот тогда-то мы перестанем краснеть перед нашими невинными детьми за то, что они родились, в мире, где ты разгуливаешь на свободе.

А теперь я выясняю, что ты тут не один, что вас двое — двое Нунанов на ферме, все соседи которой — честные богобоязненные граждане. Как будто одного мало! Знаете, ей-богу, мне чертовски хочется обратиться к губернатору, чтобы он ввел военное положение. Не может быть, чтоб во всех сводах законов не нашлось ни одного, в чьей власти было бы защитить мирных жителей от таких, как вы, не упираясь в необходимость судить вас за какое-то конкретное преступление.

— А я тебе что говорил, Сэм, — вставил дядя. — Наш шериф — парень что надо. Только чуток склонен страсть как кипятиться по любому пустяку, который и гроша-то ломаного не стоит. Наверное, все от высокого давления. И то сказать, поднимется тут давление, когда имеешь дело с остолопами, пихающими себе горошины в нос.

— Да нет, — поправил папа. — И вовсе не пихали они никаких горошин себе в нос. Они выпили кротоновое масло, забыл разве?

— Ах да, — спохватился дядя Сагамор. — Ну конечно же, кротоновое масло.

Шериф воздел руки к небу и закрыл ладонями лицо. Дышал он тяжело, однако когда отнял руки от лица, снова сумел овладеть собой.

— Кстати, раз уж я тут, — сказал он дяде, — мне бы хотелось осмотреть твою конюшню. Из разных городов нам сообщали, что ты помаленьку закупаешь кое-что то здесь, то там.

— О, разумеется, шериф, — согласился дядя Сагамор. — Сделайте одолжение. Я, знаете ли, всегда радуюсь, когда подкуплю малость по хозяйству. Сдается мне, что, если честный труженик способен еще чего-то себе купить после того, как накормил всю свору политиканов, что сидят у него на шее, это лучше всяких слов говорит о процветании страны.

— Пойдем! — коротко отозвался шериф. Конюшня была сложена из бревен, под крышей виднелись обрывки, кровельной дранки. Внутри располагались изрядно захламленные стойла для мулов, там было темно и замечательно пахло конским потом, точь-в-точь как на скачках. В углу виднелась дверца, по всему видать, в комнату, где хранился корм.

Мы все остановились у входа, а шериф решительно шагнул к дверце и отворил ее.

— Ну-ну, — протянул он, потирая руки. — Так я и думал.

Из-за его спины мне было не очень-то хорошо видно, что там, но походило это на груду набитых чем-то мешков, аж почти до самого потолка.

— Как много корма. Только вот не сладковат ли он для мулов? — спросил шериф и начал подсчитывать мешки, старательно загибая пальцы и шевеля губами.

Дядя Сагамор привалился к стене и сплюнул табак.

Шериф наконец досчитал и, повернувшись, посмотрел на дядю. Вид у него (у шерифа то бишь) стал куда как довольней.

— Девяносто мешков, — подытожил он. — Примерно так нам и сообщали. Небольшая такая покупочка, совсем крошечная.

— Ну, сами знаете, как оно бывает, — пожал плечами дядя Сагамор. — Когда гнешь спину по восемнадцать — двадцать часов в день, не очень-то часто удается выбраться в город. Вот и стараешься сделать запас.

— Будь так добр, объясни-ка мне, что ты собираешься делать с этакой прорвой? — поинтересовался шериф. — Люблю послушать добрую историю.

— А почему бы и нет, — говорит дядя. — Видите ли, как Сэм написал мне, что собирается погостить у нас нынешним летом и привезет с собой мальчонку, я решил запастись сластями. Сами знаете этих мальчишек. Все бы им только сладкое подавай.

— Девять тысяч фунтов сахара? — переспросил шериф. — Должно быть, они прогостят у тебя несколько лет. А ты не боишься, что от такого количества сладкого у парня разболятся зубы?

Дядя Сагамор прямо прищелкнул пальцами.

— Ах ты, Господи! — ахнул он. — Об этом-то я и не подумал.

Лицо шерифа вновь начало наливаться краской.

Дядя Сагамор расстроенно покачал головой.

— Ну вы только представьте, — сокрушенно промолвил он. — Тоже мне шуточка получилась — купить столько сахара, и все понапрасну.

Мы вернулись к машине. Шериф отворил дверцу и занес ногу над ступенькой.

— Знаешь, наперед будь умней, Сагамор Нунан, — посоветовал он. — Отольются кошке мышкины слезки, рано или поздно, но отольются. Он где-то здесь, рядом, и уж я его отыщу. И тогда тебе будет не до смеха.

— Да никак ты что-то потерял, шериф? — спросил дядя Сагамор. — Так надо было мне сказать. Уж мы с Сэмом завсегда поможем, только намекни. И не бойся, мы не проболтаемся, что твои парни начали прикладываться к кротоновому маслу. На нас можно положиться.

Шериф выругался сквозь зубы и зашвырнулся в автомобиль, с треском захлопнув за собой дверь. Машина рванула с места, развернулась на полном ходу и понеслась вверх по склону. Похоже, этот шериф и его подручные все время куда-то спешили — неудивительно, что они так часто давили поросят у мистера Джимерсона.

Я все дивился про себя, зачем это дяде Сагамору вздумалось покупать этакую уйму сахара, но спрашивать опять побоялся, все равно ведь не скажет. Спрошу лучше потом папу, вдруг он знает. Только уж явно дядя не о нас с папой заботился, как он шерифу объяснил, — ведь до сегодняшнего утра он и знать не знал о нашем приезде.

Дядя Сагамор глянул в ту сторону, где на опушке еще виднелся прицеп доктора Северанса. Тут папа спохватился, что так увлекся дядиной беседой с этим раскипятившимся шерифом, что напрочь позабыл рассказать ему наши новости.

— Так-так… Сто двадцать долларов в месяц, говоришь? — переспросил дядя Сагамор, выслушав папу, и попытался плевком сбить кузнечика в добрых десяти футах от него, но промахнулся на пару дюймов. — А у нее анемия?

— Именно, — подтвердил папа. — Ей надо есть овощи.

— Подумать только, какие дела творятся на свете! — говорит дядя. — Такая молоденькая девушка, и на тебе.

— Кстати, а у нас овощи-то есть? — поинтересовался папа.

— Хмм, — задумчиво протянул дядя. — Думаю, в огороде еще осталась репа, которую посадила Бесси. Если, конечно, свиньи ее всю не повырыли.

— Тогда она должна быть первый сорт, — обрадовался папа.

— Как пораскинешь мозгами: ну кто и когда видел свинью с анемией?

Мы направились вверх по холму к трейлеру. Дело уже близилось к вечеру, тени деревьев начали удлиняться и накрыли озеро.

Доктор Северанс успел тем временем отцепить автомобиль от фургона и натянуть над дверью полосатый тент, как будто над верандой. Под ним стояла пара полосатых раскладных кресел и столик. Переносное радио на столе играло музыку. Словом, очень даже уютно.

• Предыдущая
• 12/42
• Следующая