Курица в полете - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/48
• Следующая

— Зачем ты мне врешь? — засмеялся он таким смехом, что она задрожала. — Ты врать совсем не умеешь. Я же вижу, что ты звонишь с махотинской дачи. Я сейчас приеду!

— Нет! — закричала Элла, но было уже поздно.

Он отключил телефон.

Значит, я все правильно думала. Он хочет начать с того момента, на котором все оборвалось.

То есть с мурашек… По спине немедленно побежали мурашки. Черт возьми, вечно у меня секс с каким-то энтомологическим уклоном… Пчелы, мурашки… Ею вдруг овладела паника. Она кинулась в ванную, вымыла голову, благо на стене в махотинской ванной висел отличный фен. Он ведь может приехать очень быстро. Машина у него мощная, пробок в этот час, скорее всего, нет. Надеть халат? Ни в коем случае, еще не хватало. Она надела брюки и свитер. Между прочим, я тут немножко похудела. Любка права, я не толстуха, я, как говорил один мой приятель, «полная-интересная».

И еще я сексапильная.., даже очень! И красивая!

Глаза большие, серо-голубые, волосы темно-каштановые, вьющиеся. Не баба, а.., конфетка! Не то что эти его живые мощи… — уговаривала она себя, торопливо меняя белье на постели. Покончив с этим, она сказала себе: нет, надо все-таки покобениться, чтоб не думал, что я.., по первому требованию. Он тогда примчался, сказал два слова…

Не помню, кстати, говорил он хоть что-то или нет? Надо, наверное, чем-то его для начала покормить, чтобы не сразу валиться в постель… Черт, а как хочется сразу… Любка же не велела его кормить… Хотя налить ему чаю и дать бутерброд, наверное, можно… Она достала из буфета чашки, тарелки, нарезала хлеб, вынула из холодильника сыр, масло, зелень, коробочку конфет. И хватит с него. Выпить не предложу, он же за рулем. И не факт, что он сегодня не уедет несолоно хлебавши.

Не факт! Надо взять себя в руки, забыть про энтомологию и встретить его просто как доброго знакомого. Да, именно так! Это нужно, чтобы не растечься в сироп, чтобы не дать ему в руки такой козырь… Нет, я буду спокойна, я должна, просто обязана повести себя разумно и прилично! А что это он как долго не едет? И слава богу, есть время привести себя в чувство…

И когда у дома посигналил его джип, она была уже почти спокойна.

Накинула на плечи теплую шаль, сунула ноги в валенки и выскочила, чтобы открыть ворота.

Но он уже сам открывал их.

— Беги в дом, простудишься! — распорядился он как-то буднично, как будто это невесть какое привычное дело — он приезжает домой, а она выбегает в валенках открыть ему ворота. Совсем не романтично, не, волнующе. Мурашки не побежали. Пчелы не жужжат. Отлично, просто превосходно! Однако она не послушалась и не ушла в дом, а когда он въехал на участок, кинулась закрывать ворота.

— Что ж ты какая упрямая, а? И непослушная?

— А почему я должна вас слушаться? Вы небось думаете, что я курица?

— Ну что ты, какая ты курица? — нежно улыбнулся он. — Ты — пава! Пава с голосом горлицы…

— Интересное сочетание. Заходите в дом.

— Как ты мне нравишься вот такая — в платке, в валенках… Как жаль, что в этом доме нет печки, даже камина нет…

Что он несет, зачем ему печка?

— Вам захотелось порубить дрова?

— Нет, — засмеялся он, — просто камин или лучше печка хорошо вписываются…

— Во что?

— Да так, неважно… Ну, здравствуй, моя хорошая!

— Здрасте! Чаю хотите?

— Нет, я хочу водки!

— Но вы же за рулем!

— А если я не уеду сегодня?

— Ну дело ваше, тут места много. Можете лечь в кабинете.

— Элла!

— Что?

— Ты прости меня. Я знаю, я повел себя глупо, это по меньшей мере. По-хамски… Но ты должна понять… У меня было большое горе.

— Я знаю и очень вам сочувствую.

— Не надо этого. Дай мне сказать.

— Слушаю вас!

— Ох, какая ты… Я думал, что в том состоянии… был тебе не нужен. Мне казалось, что уже ничего хорошего в жизни не будет… К тому же заболела мама… Срывалась экспедиция… Словом, я впал в депрессию…

— Очень типично для мужчины.

— Что?

— Впасть в депрессию, вместо того чтобы пытаться как-то разрулить ситуацию. Можно еще уйти в запой, начать ширяться или.., загулять с тощими девками! — вне себя от злости выкрикнула Элла.

Он посмотрел на нее и расхохотался.

— Что это вы тут ржете?

— Ну иди ко мне, не злись, хотя тебе идет, глаза потемнели.., ты знаешь, что ты самая красивая женщина на свете?

— Чушь собачья!

— Ты не дала договорить. Для меня ты самая красивая женщина на свете. Хочешь — верь, хочешь — нет! И самая милая. И самая желанная…

Откуда-то появилась золотая пчелка и начала жужжать над ухом.

— Вот в это поверю, на данный момент.

— У тебя что, комплекс неполноценности? Из-за твоей полноты? Ты выбрось эту чушь из головы, я лично давно уже выбросил. Знаешь, еще год назад я даже предположить не мог… Но стоило мне тебя увидеть, как я вдруг понял, что ты.., моя женщина.

С первого взгляда. Ну хватит дуться, иди ко мне!

— Вы тут много чего наговорили о своих вкусах и чувствах. А вы про мои спросили? Да, не спорю, я в какой-то момент поддалась.., ну тогда… Просто у меня давно не было мужчины…

Он вспыхнул:

— Ты хочешь, чтобы я уехал?

По спине испуганно забегали мурашки. Вдруг он и вправду уедет? Но она молчала, из глупой гордости, от обиды.

— Хочешь, чтобы я уехал, скажи?

Она молчала.

— Молчание — знак согласия. Только на что ты согласна, а?

Он подошел к ней, погладил по голове, она рванулась было, но он ее удержал и обнял.

— Дурочка, гоноровая пани, я же просил прощения, осознал свои ошибки. А ты тут хорохоришься… — Он все продолжал гладить ее по головке как маленькую. Она всхлипнула и уткнулась лицом ему в грудь. — Помнишь, я спросил у тебя насчет мурашек, а? Бегают?

— Кажется, да.

Он поцеловал ее в шею под левым ухом.

— А теперь? Посмотри мне в глаза и скажи честно! — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Но она уже ничего не видела из-за ослепительного блеска золотых пчел и ничего не слышала из-за их жужжания…

Утром он уехал. Обещал вернуться вечером.

А она, когда закрывала за ним ворота, подумала: он обещал вернуться, но уверенности в том, что вернется, нет ни малейшей. Значит, я не стану его ждать. По крайней мере не буду жить этим ожиданием. Она быстро собралась и уехала в Москву. На мгновение пожалела, что не попросила его довезти себя до города, а потом решила: и слава богу! Дел в Москве у нее сегодня не было, запись на радио предстояла только послезавтра, но она решила пробежаться по магазинам, ведь совсем скоро у нее будет новая кухня, а кастрюли, например, у нее старые и некрасивые, еще бабушкины. Но сначала она отправилась в салон к Маше. Там ей сказали, что Маша сегодня не придет, плохо себя чувствует. Элла помчалась к ней.

— Ой, Элка, как хорошо, что ты приехала!

Машка плохо выглядела, была бледная, несчастная, под глазами темные круги.

— Что с тобой? Токсикоз?

— Да. Первое время я так прекрасно себя чувствовала, а теперь началось. Чуть что, бегу блевать, кошмар какой-то!

— Ничего, это, говорят, проходит.

— Да, но пока пройдет! Элка, какая ты умница, что пришла! Как ты там? Как твой ремонт?

— Да я первым делом к тебе…

— А что случилось?

— Ничего.

— Ой, не ври! Меня не обманешь! У тебя такой вид…

— Какой?

— Свежепотраханный!

— Машка! — слегка смутясь, фыркнула Элла.

— И кто?

— Воронцов! Только не говори Любке, она почему-то против него настроена.

— Не против него, а против его альянса с тобой. Она считает, что он принесет тебе горе.

— Нет, уже не принесет, — Элла покачала головой с немного загадочной улыбкой.

— Почем ты знаешь?

— Да так… Создала оборонительные рубежи, выставила форпосты, или как там это все называется.

— Да брось, фигня все это. Он тебе наплетет с три короба, ты и раскиснешь. Форпосты она выставила . Расскажи лучше, что вчера было, я хоть вспомню, что бывает в жизни что-то кроме токсикоза.

• Предыдущая
• 45/48
• Следующая