Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 17
- Предыдущая
- 17/45
- Следующая
– Кухню вообще надо объединить со столовой, как это теперь принято, и она обязательно должна быть очень светлой, с французскими окнами, вообще, я бы хотела везде французские окна! Это так красиво, элегантно и аристократично…
– Простите меня, но, по-моему, здесь климат не очень подходящий для французских окон. А вы собираетесь жить здесь круглый год?
– Нет, конечно.
– Тогда это, по меньшей мере, непрактично.
– Олеся, не увлекайся пока! – одернул меня Миклашевич.
– Можно вас на минуточку? – спросил, подойдя ко мне, Роза. Он отвел меня в сторонку. – Я вас умоляю, не надо объединять кухню со столовой. Мне кажется, здесь это неуместно. Здесь я хотел бы что-то более традиционное, что ли…
Я обрадовалась.
– Да, конечно, я вижу здесь просторную кухню, немного в старинном духе, конечно, со всеми современными прибамбасами, так сказать, и все же… Скорее темную, с красными деталями, к примеру, красные поставцы с белыми тарелками, может быть, даже с очагом, тяжелый большой стол, стулья тоже тяжелые с вышитыми подушками, а вот столовая должна быть полным контрастом: светлая, легкая, изящная.
Он как-то грустно на меня смотрел. Я осеклась.
– Впрочем, это лишь сиюминутные идеи. Там будет видно.
– Очаг это хорошо, – улыбнулся он.
На мое плечо опустилась большая рука Миклашевича.
– Уже фонтанируешь?
– Да нет, просто…
– Нам, пожалуй, пора. До встречи в Москве! – сказал он, решительно пожимая руку хозяину. – Мы подумаем, посовещаемся и представим план и смету.
– Простите ради бога, что из-за меня не состоялся обещанный вам обед, так, может быть, поужинаем вместе? – предложил Матвей Аполлонович.
– Извините, но у нас на вечер свои планы… А завтра мы уже уедем, совсем нет времени.
Интересно, он же собирался пробыть здесь дня три. Что бы это значило?
– Жаль, а я хотел утром повезти вас на рыбалку, тут такие места…
– О, рыбалка не для меня! – засмеялся Миклашевич. – Я через пять минут готов сломать к чертям все удочки.
– Кто говорит об удочках! А на блесну вы не пробовали?
– Да нет, я не рыбак!
– Вы охотник?
– Да, но только на очень крупную дичь! – усмехнулся Миклашевич.
В его голосе мне послышался вызов.
Подошла Арина.
– Жалко, что вы так спешите, мне казалось, что нам стоило бы поближе познакомиться, чтобы вы поняли наши устремления.
– Мы встретимся в Москве и решим, стоит нам интересоваться вашими устремлениями или нет.
Она даже побледнела от его хамства. Он что, с ума спятил?
Когда мы сели в машину, я спросила:
– Митя, ты что рехнулся?
– Ты о чем?
– Что за тон, как ты с ней разговаривал!
– Все нормально, Олеська, просто я хочу, чтобы она сама отказалась от моих услуг.
– Зачем? Ты не хочешь делать этот дом?
– Да ни за что!
– Но почему?
– По кочану!
– А конкретнее нельзя?
– Ну не нравятся они мне, особенно она, хотя и он тоже гусь. Зачем мне выслушивать ее идиотские пожелания, что может быть хуже снобизма плебейки?
– Бред какой-то! Ты вполне мог бы спокойно поставить ее на место, в конце концов вмешивалась бы она не столько в твою, сколько в мою работу! А мне безумно понравился этот…
– Я так и понял, потому и отказался.
– Что ты понял?
– Что тебе безумно понравился этот барон!
– Да при чем тут барон? – заорала я. – Мне дом понравился. Я так и вижу его…
– Да черт с ним, с домом, я не хочу!
– Можешь объяснить почему?
– Могу, но не желаю. Много чести!
– Кому? Мне?
– Всем.
– Боже мой, как я могла опять наступить на те же грабли, идиотка! Все, Миклашевич, больше никаких разговоров про брэнд, про запасной аэродром, это все мое сугубо личное дело, тебя эти вещи не касаются!
Я была в ярости.
– Слушай, Олеська, ты чего бесишься, так уж этот мужик тебе глянулся? Чем он лучше меня?
– Миклашевич, ты глухой? Мне понравился дом, понимаешь, дом! Я еще студенткой мечтала работать над таким объектом…
– Да ладно, найду я тебе другой дом, без барона…
– … твою мать! – только и сумела сказать я.
– Чего ты ругаешься? Я же не слепой, он явно положил на тебя глаз…
– А даже если, тебе-то какое дело?
– Ты мне не безразлична, а тут тебя ждали бы большие неприятности.
– Так меня же, не тебя! Да и какие к черту неприятности, ты, видимо, просто испугался, что тебе…
Он не дал мне договорить.
– Я испугался? Да чего мне-то пугаться? Хотя… если честно, то я действительно испугался… за тебя. Эта баба легко сживет тебя со свету. Как представит себе, что ее благополучию что-то угрожает…
– Слушай, Митька, – вдруг рассмеялась я, – ты что, хочешь непременно свети меня с этим Розеном?
– Я?
– Ты, ты! Ты так упорно твердишь, что он положил на меня глаз, что я могу ведь и заинтересоваться им. А что, он мужик еще не старый, очень привлекательный, вероятно, не бедный, чем не любовник? Надо будет рассмотреть его кандидатуру…
Он вдруг побелел и скрипнул зубами.
– Идиотка! Блядь!
– Миклашевич, ты что, ревнуешь? – обалдела вдруг я от догадки.
– А хоть бы и так! И вообще, Олеська, давай-ка, выходи за меня замуж. Хватит нам, нагулялись уже, пора гнездо вить.
У меня отвалилась челюсть.
– Мить, ты меня за сумасшедшую держишь?
– Отнюдь. Но ты же любила меня… И я… тоже.
– Любила, не отрицаю, но когда это было?
– Олеська, поехали покатаемся на лодке, вечер такой чудный.
– Нет, я не хочу никуда с тобой ехать. И вообще, что-то Гошка мне сегодня не звонил.
– А он что, каждый день звонит?
– Представь себе. Странно, телефон не отвечает.
– Позвони на мобильный.
– Я и звоню на мобильный.
– Может, он забыл его зарядить. Или не заплатил вовремя, потратил денежки на мороженое или на презервативы.
– Что? Ты спятил?
– Почему? Парню уже четырнадцать, пора уж девок трепать… Я в его годы…
– Я не желаю знать, что ты в его годы… Это совсем другой случай!
– Да почему другой? Нормальный здоровый парень в четырнадцать лет должен уже… Кстати, для Георгия сейчас мужчина в доме тоже будет полезен.
– И ты полагаешь, я буду жить с тобой в одном доме?
– А чем плохо? Мы с тобой прекрасная пара, с Гошкой я всегда найду общий язык… Ты подумай, подумай, твоя квартирка, конечно, очень милая, но это же так, гарсоньерка, что называется. А оставлять мальчишку с твоей полоумной мамашей по меньшей мере неразумно. А мы будем жить семьей, у меня теперь дом большой. Да и тебе за городом жить полезно, и работать там хорошо. Со всех сторон отличное предложение. Подумай несколько деньков… Ладно, я что-то устал, пойду спать. Завтра у нас самолет в пять вечера, так что погуляем, поездим по окрестностям.
– Подожди, ты что, сразу взял билет?
– Ну да, как только приехали, я отправил тебя с этой мымрой, а сам взял билеты и машину. Мне сразу она не понравилась.
– И ты не будешь делать смету и план?
– А зачем, если я не хочу?
– Так надо было сразу отказаться, зачем морочить людям голову?
– Кстати, они меня тоже сразу невзлюбили. Этот барон из ревности, а его баронесса…
– А баронесса за твое дикое хамство.
– А она не хамка?
– Да вроде нет…
– Хамка, хамка, я сразу это просек. Ну все, спокойной ночи, и подумай над моим предложением.
С этими словами он удалился в свой номер. Нет, он конечно просто псих и думать над его предложением я не собираюсь.
– Знаешь, Мэтью, я не хочу иметь дело с этим Миклашевичем. Он хам и дилетант!
– Дилетант? – удивился Матвей Аполлонович. – Мне его рекомендовали как профессионала высочайшего класса. А что касается хама… то тут, пожалуй, я соглашусь. Но все, что он предлагал, показалось мне интересным. И, кстати, идеи твоей любимой писательницы были очень недурны.
– Именно в писательнице все и дело. Он так жаждет приобщить ее к архитектуре, что это кажется подозрительным. И вообще, пусть каждый занимается своим делом.
- Предыдущая
- 17/45
- Следующая
