Ловкач и Хиппоза - Белошников Сергей - Страница 13

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая

И вот еще что я прочитала в его глазах в эти доли секунды: Узколицый понял, что я наконец-то обо всем догадалась. Он даже приопустил руку со стилетом, отвел ее в сторону и радостно оскалился, гад вонючий, будучи в полной уверенности, что теперь-то я ничего не смогу сделать. Даже заорать – не заору. Не успею. Потому что мне, глупой любопытной девчушке, пришел шандец. А шандец, как известно, не лечат.

А вот тут он крупно ошибался.

Напрасно он, сволочь самонадеянная, оставил мне руки свободными. Я криво улыбнулась в ответ, не сводя глаз с его поганой морды, словно непонятливая дурочка. А в это самое время, в растянувшиеся до бесконечности секунды, пальцы моей правой руки нащупали лежавший на бабулиной тумбочке булыжник (какое счастье, что я его не выкинула!) и крепко сомкнулись на нем. Я почувствовала, как мышцы его руки напряглись, и в тот же момент моя рука с зажатым в ней булыжником описала стремительный полукруг, и булыжник со всей силы опустился ему сверху на темя.

Раздался смачный треск. Ублюдок замер, пошатнувшись. В глазах у него плеснулось изумление. А из-под челки, по лбу, на удивление быстро потекла струйка черной крови. Ублюдка снова качнуло. Я метнулась в сторону и еще раз его ударила – теперь сбоку, по затылку. Руки у него упали вниз, он как-то странно не то хмыкнул, не то хрюкнул, и на подгибающихся ногах сделал пару коротеньких шажков вперед, к перилам. Согнулся, безвольно наваливаясь на них всем телом. Звякнул о кафельный пол балкона стилет, выпавший из его внезапно обессилившей руки.

Он все же сумел повернуть голову и посмотреть на меня снизу вверх быстро затуманивающимся взглядом, в котором смешались удивление, злоба и неверие в случившееся. Но на большее его, к моему счастью, уже не хватило.

Тело его, уже неуправляемое, начало перегибаться через перила, – сначала медленно, а потом все быстрее: оно наклонялось вниз, подчиняясь неумолимому закону земного притяжения. А потом передо мной черным циркулем мелькнули растопыренные ноги, и он без единого звука исчез за перилами балкона. Я зажмурилась. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем снизу донесся глухой стук падения.

Я открыла глаза и тупо уставилась на зажатый в руке окровавленый булыжник. Все-таки он мне пригодился, этот каменюга. Я размахнулась и швырнула его с балкона далеко в сторону. Он прошуршал в листве деревьев и беззвучно исчез в темноте. Я заставила себя подойти к перилам и посмотреть вниз.

Тело моего несостоявшегося убийцы, нелепо раскорячившись, лежало на асфальте прямо под фонарем. Возле головы, видное даже с высоты шестого этажа, расплывалось темное пятно. Я увидела, как в доме загораются огни – сначала в одном окне, затем еще в двух. Потом еще, и еще. Потом снизу отчетливо донесся испуганный женский крик. Я отпрянула от перил, подхватила с пола стилет и бросилась назад в квартиру.

Трясущимися руками я натянула на себя первое, что попалось под руку: джинсы, свитер, плащ. Но сейчас я не думала об изысканных нарядах – надо было срочно убегать. Не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: с минуты на минуты появится милиция, несомненно уже вызванная случайными свидетелями падения. А для милиционеров, тем более из уголовки (что бы там ни писали досужие газетчики про их тупость и некомпетентность), не составит особого труда понять, с балкона какой именно квартиры свалился этот парень. И выяснить, почему он упал – это будет вопросом не очень большого времени. Я, конечно, действовала в пределах необходимой самообороны – так, кажется, это называется. Ведь меня хотели убить, а я защищалась, чем могла. Но это дела не меняет. Пока они со мной разберутся, пока я, а скорее всего выдернутый из волн теплого моря папуля вместе со сворой своих адвокатов, докажут мою невиновность, Антонио наверняка снова доберется до меня. Даже если я буду сидеть в тюрьме. Боюсь, что в тюрьме Антонио даже легче будет заставить меня замолчать навеки. И меня непременно прикончат. Тем более после того, как я нечаянно замочила его киллера. И даже если в тюрьме меня не убьют, не будут ли меня поджидать у выхода из зала суда молчаливые громилы с автоматами?..

А посему мне надо было бежать. Куда угодно – но бежать. Думать я буду потом, когда непосредственная опасность попасть в лапы бандюг или милиции, даст Бог, минует.

Мамочки, как же мне было страшно!..

Я сунула ноги в ботинки, щелкнула застежками. Выматерилась, в спешке обломав ноготь на указательном пальце. У меня еще хватило ума схватить сумочку с деньгами и документами – хорошо, что я всегда таскаю с собой паспорт, – где бы я его сейчас искала?..

Я уже было шагнула к двери, как вдруг с кухни, из открытой форточки донеслись громкие невнятные голоса и урчание автомобильного двигателя. Я шмыгнула на кухню, прижала нос к стеклу: на листве деревьев уже мелькали синие отблески милицейской мигалки. Я кинулась назад, в прихожую, дрожащими пальцами нащупала на двери замок и через десять секунд, захлопнув дверь квартиры, уже неслась вверх по лестнице. На десятый этаж. На лифте я не могла поехать – его вызвали вниз, судя по удаляющемуся звуку. Может вооруженные до зубов милиционеры уже топают наверх?.. А во дворе, под кустом, затаился напарник моего киллера и точит на меня зубы, горя желанием отомстить за дружка.

Итак, я перлась на десятый этаж. Дело в том, что еще в прошлом году какие-то предприимчивые люди перестроили у нас чердак и превратили его в весьма благоустроенные мансарды. Каковые мансарды и были потом проданы не менее предприимчивым людям. Все эти мансарды по десятому этажу соединены сплошным коридором. Вот до этого коридора (к счастью, сейчас, глубокой ночью, безлюдного) я и взлетела по лестнице на одном дыхании. Едва переведя дух, я поплелась (бежать уже совсем сил не было) по нему к лифту самого дальнего подъезда.

А еще через десять минут, благополучно избежав встречи как с милицией, так и со взбудораженными соседями, я была уже достаточно далеко от родного гнезда. Не успев отдышаться, я неслась ночными переулками в сторону Садового кольца, как перепуганный усатый-полосатый, к хвосту которого привязали связку пустых консервных банок.

Страх. Страх подгонял меня, бедную кошку.

В какой-то не очень умной книге я в свое время вычитала умное изречение: если хочешь спрятать какую-нибудь вещь в своем доме, спрячь ее на самом видном месте. Родным домом для меня в данный момент была Москва-матушка, а вещью – я. Оставалось найти самое видное место.

В теории, разумеется, самое видное место в моей ситуации – это белоснежная фазенда красавца Антонио. Но меня туда теперь и на аркане было не затащить. Надо было найти другое, не менее видное место. Но вот с этим как раз была напряженка.

Я топала по мирно спящим московским улицам и мучительно размышляла о том, что же мне делать.

Как-то раз я натолкнулась в своем любимом "Московском Комсомольце" (вы обратили внимание – я вообще девушка начитанная) на статью про одного питерского беднягу. Он умудрился в своем собственном доме пристрелить из попавшегося под руку охотничьего ружья парочку бандитов из местной ОПГ. Они хотели похитить его дочку. Так вот, мало того, что суд его оправдал, так по отношению к нему еще и применили нечто вроде американской программы защиты свидетелей. То есть дали ему и его семье новую фамилию, квартиру, деньги. Короче, спрятали от мстителей.

И я подумала о том, что если пойти не в милицию (а следовательно – сразу в обычную тюрьму), а в КГБ, то бишь в ФСБ, или как там они теперь называются, и честно рассказать нашим контрразведчикам про дела красавца Антонио, они не только простят мне скинутого с балкона Узколицего, но и спрячут, как того питерского парня. И папулю с мамулей тоже. Пока не разберутся с мафией. А потом, глядишь, все успокоится и мы с папулей и мамулей усталые, но счастливые, вернемся домой.

Значит, мое видное место – это ФСБ. И именно там меня спрячут. Эта идея мне в общем даже понравилась. Итак, надо дождаться утра и заявиться на Лубянку. И рассказать им все, как на духу. Пусть в этом кровавом деле разбираются профессионалы. А когда я еще живо представила себе, как на крышу особняка Антонио выпрыгивают из приземляющихся пятнистых вертолетов бравые парни в черных комбинезонах, как они палят из автоматов и изничтожают всех подряд, включая моего колумбийско-русского красавца, даже на душе потеплело. И я чуть-чуть успокоилась.

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая