В погоне за метеором - Верн Жюль Габриэль - Страница 11

• Предыдущая
• 11/52
• Следующая

Так вот, значит, в чем крылась причина этой нелепой ссоры! Метеор. Болид. Аэролит [4]. Блуждающая звезда! Какой-то камень, просто огромный булыжник, о который грозила разбиться свадебная колесница Фрэнсиса и Дженни!

Крошка Лу поэтому без стеснения посылала к черту «все эти метеоры, а вместе с ними и всю небесную механику».

Время между тем шло да шло… Март сменился апрелем. Скоро настанет день, назначенный для свадьбы. Не случится ли что-нибудь до этого?.. До сих пор это злополучное соперничество основывалось только на предположениях, на гипотезах. Но что произойдет, если открытие, сделанное бывшими друзьями, в силу какого-нибудь неожиданного события станет официальным, если оно столкнет соперников лбами?

Все эти, вполне естественные, опасения, однако, не приостанавливали приготовлений к свадьбе. Все будет готово вовремя, даже длинное платье мисс Лу.

Первая половина апреля прошла в ужасных атмосферных условиях: дождь, ветер, небо, затянутое тучами, которые ни на мгновение не расходились. Не показывалось ни солнце, которое в этот период описывало довольно крутую дугу над горизонтом, ни почти полная луна, которая должна была бы освещать небесное пространство, ни a fortiori [5] злополучный метеор.

Миссис Гьюдельсон, Дженни, Фрэнсис Гордон и не думали сожалеть о полной невозможности вести какие-либо астрономические наблюдения. И никогда еще Лу, ненавидевшая дождь и ветер, так не радовалась ясному небу, как радовалась теперь упорному ненастью:

— Хоть бы так продолжалось до самой свадьбы, и пусть еще три недели не показываются ни солнце, ни луна, ни самая крохотная звездочка!

Но вопреки мольбам Лу положение изменилось. В ночь с 15 на 16 апреля северный ветер прогнал туман, и небо вновь приобрело свою безукоризненную ясность.

Мистер Дин Форсайт и доктор Гьюдельсон, каждый из своей башни, снова принялись ощупывать небесное пространство над Уостоном от горизонта и до зенита.

Промелькнул ли снова метеор перед стеклами их подзорных труб? Нужно полагать, что нет, если судить по угрюмому выражению их лиц. Одинаково скверное у обоих настроение говорило за то, что и тот и другой потерпели одинаковую неудачу… Так оно и было на самом деле. Мистер Сидней Гьюдельсон ничего не узрел в небесном пространстве, и мистеру Дину Форсайту так же мало посчастливилось, как и его сопернику. Неужели же они действительно заметили в тот раз всего лишь блуждающий метеор, навсегда освободившийся от земного притяжения?

Заметка, появившаяся 19 апреля в одной из газет, уяснила положение.

В заметке этой, исходившей из Бостонской обсерватории, было сказано следующее:

«Третьего дня, в пятницу 17 апреля, в девять часов девятнадцать минут и девять секунд вечера болид необычайных размеров пересек с головокружительной скоростью западную часть неба.

Нужно отметить удивительное обстоятельство, лестное для города Уостона: по имеющимся сведениям, этот метеор в один и тот же день и в один и тот же час был одновременно замечен двумя весьма почтенными жителями этого города.

По мнению Питсбургской обсерватории, это тот самый болид, о появлении которого поставил 24 марта в известность обсерваторию мистер Дин Форсайт, а по мнению обсерватории города Цинциннати — тот самый болид, о котором сообщил того же числа доктор Сидней Гьюдельсон. Как мистер Дин Форсайт, так и мистер Сидней Гьюдельсон постоянно жительствуют в городе Уостоне, где пользуются всеобщим уважением».

Если какой-либо континент вправе гордиться одной из стран, входящих в его состав, как отец гордится одним из своих детей, то это право, разумеется, принадлежит Северной Америке. Если какая-либо республика вправе гордиться одним из штатов, входящих в ее состав, то речь, конечно, идет о Соединенных Штатах Америки. Если какой-либо из пятидесяти одного штата, украшающих пятьдесят одной звездой угол знамени Федерации, вправе гордиться своей столицей, то речь, конечно, идет о Виргинии и ее столице Ричмонде. И если, наконец, какой-либо город Виргинии вправе гордиться своими сынами, то это Уостон, где только что было сделано столь блестящее открытие, которому суждено занять одно из самых значительных мест в ряду астрономических открытий нашего века!

Таково во всяком случае было твердое убеждение всех уостонцев.

Легко себе представить, что газеты — во всяком случае уостонские — поместили восторженные статьи о мистере Дине Форсайте и докторе Гьюдельсоне: Разве слава этих двух знаменитых граждан не отбрасывала лучи своего сияния на весь город? Кто из жителей города не ощутил на себе отблеска их славы? И само название города Уостона разве не останется неразрывно связанным с этим открытием?

В гуще американского населения, где так падки на сенсацию и где борьба мнений разгорается с такой бешеной страстностью, немедленно же сказался эффект этих восторженных статей. Читатель поэтому не удивится (а если удивится, то ему придется поверить нам на слово), что с этого самого дня население шумными толпами устремлялось к домам на Морисс-стрит и на Элизабет-стрит. Никто не имел представления о соперничестве, разгоравшемся между мистером Форсайтом и мистером Гьюдельсоном. Восторг толпы объединял их воедино, — в этом не могло быть сомнения. Оба их имени были и должны были остаться до скончания веков соединенными вместе настолько прочно, что, быть может, через тысячелетия будущие историки станут утверждать, что оба эти имени принадлежали одному и тому же лицу.

Но, не дожидаясь, пока время выверит обоснованность таких гипотез, мистер Дин Форсайт вынужден был появиться на террасе своей башни, а мистер Гьюдельсон на площадке своей обсерватории, чтобы ответить на приветствия толпы. Раздавалось оглушительное «ура», и оба астронома-любителя кланялись и благодарили.

Внимательный наблюдатель, однако, мог бы заметить, что лица их не выражали настоящей радости. Какая-то тень омрачала их торжество, словно облако, заслоняющее солнце. Они невольно искоса поглядывали — мистер Форсайт на башню мистера Гьюдельсона, а мистер Гьюдельсон на башню мистера Форсайта. Каждый видел своего соперника, отвечающего на аплодисменты уостонской толпы, и приветствия, которыми их встречали, казались не столь сладостными, сколь горько звучали аплодисменты, которыми награждали соперников.

В действительности и там и тут приветствия и крики были одинаково искренни. Толпа не делала различия между обоими астрономами. Сограждане приветствовали Дина Форсайта с не меньшим пылом, чем доктора Гьюдельсона.

Но какими замечаниями обменивались под шум оваций Фрэнсис Гордон и служанка Митс, с одной стороны, и миссис Гьюдельсон, Дженни и Лу — с другой? Не опасались ли они, что заметка, посланная Бостонской обсерваторией в редакции газет, могла оказаться чреватой тяжелыми последствиями?. То, что до сих пор составляло тайну, стало явным. Теперь уже мистер Форсайт и мистер Гьюдельсон знали, что являются соперниками. Не приходилось ли ожидать, что оба астронома-любителя будут добиваться если не награды, то признания права на первенство в этом открытии, что могло бы привести к скандалу, крайне неприятному для обоих семейств?

Нетрудно угадать, какие чувства волновали миссис Гьюдельсон и Дженни, в то время как толпа шумела перед их домом. Если доктор и появлялся на террасе своей башни, то жена его и дочь категорически отказывались показаться публике. Обе они, с тяжелым сердцем, укрывшись за плотными занавесями, глядели на это шумное сборище людей, не предвещавшее им ничего доброго. Если мистер Форсайт и мистер Гьюдельсон, поддавшись нелепому чувству зависти, станут оспаривать друг у друга право на метеор, не примет ли публика сторону того или другого из них? У каждого будут свои приверженцы, и в разгаре страстей, овладевших городом, каким тогда окажется положение будущих супругов, этих Ромео и Джульетты, когда простой научный спор превратит обе семьи в неких Монтекки и Капулетти?

• Предыдущая
• 11/52
• Следующая