Приключения троих русских и троих англичан - Верн Жюль Габриэль - Страница 24

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая

Сэр Джон («его милость» сами потом сознались в этом) почувствовал, как быстро забилось у него сердце. Глаза астронома выкатились из орбит, брови полезли вверх, и он застыл в каком-то конвульсивном страхе, к которому примешивались изумление и тоска; но это продолжалось недолго, он быстро овладел собой. Что касалось его спутников, то те, как всегда, были спокойны.

Тем временем лев и обе львицы почуяли опасность. Увидев свое заваленное камнями логово, они остановились. Охотников и зверей разделяли менее шестидесяти шагов. Испустив ужасный рев, самец, а за ним львицы, кинулись в чащу леса справа, что немного ниже того места, где охотники остановились вначале. Сквозь ветки было очень хорошо видно этих страшных животных, их желтые бока, настороженные уши, сверкающие глаза.

— Куропатки на месте, — прошептал сэр Джон на ухо бушмену. — Каждому по одной.

— Нет, — ответил Мокум тихо, — здесь еще не все семейство, и выстрел спугнет остальных. Бушмен, ты попадешь из лука на таком расстоянии?

— Да, Мокум, — ответил туземец.

— Хорошо, целься в левый бок самцу и попади ему в сердце!

Бушмен натянул тетиву и старательно прицелился через бойницу. Стрела со свистом вылетела. Послышался рев. Лев сделал прыжок и рухнул на землю в тридцати шагах от пещеры. Он оставался недвижим, и можно было разглядеть его оскалившиеся зубы, торчащие в окровавленной пасти...

— Отлично, бушмен! — сказал охотник.

В этот момент львицы, покинув чащу, устремились к телу льва. Привлеченные их грозным рычанием, на повороте ущелья появились еще два льва, один из них — старый самец с желтыми когтями, а следом за ним — третья львица. От страшной ярости их черные гривы вздыбились, и они казались исполинами. Можно было подумать, что львы стали вдвое больше обычного. Прыжками они двигались вперед, издавая страшный рев.

— А.теперь за карабины! — воскликнул бушмен. — И стреляем в бегущих, раз они не хотят останавливаться.

Грянуло два выстрела. Один из львов, настигнутый разрывной пулей бушмена, попавшей в основание крупа[174], упал замертво. Другой, в которого целился сэр Джон, был ранен в лапу и кинулся к баррикаде. Разъяренные львицы последовали за ним. Свирепые животные хотели ворваться в пещеру, и им бы это удалось, если бы их не остановили пули.

Бушмен, сэр Джон и туземец отошли в глубину логова. Ружья были спешно перезаряжены. Один-два метких выстрела, и животные, быть может, уже пали бы бездыханными, если бы не одно непредвиденное обстоятельство, сделавшее положение трех охотников ужасным.

Пещера вдруг наполнилась дымом. Один из пыжей[175], упав на сухой хворост, поджег его. Вскоре стена пламени, раздуваемого ветром, встала между людьми и животными. Львы отступили. Охотники не могли больше оставаться в своем убежище, не рискуя задохнуться.

Времени на размышления не оставалось.

— Надо выбираться отсюда! — крикнул бушмен, уже задыхавшийся от едкого дыма.

Тотчас ружейными прикладами хворост был раскидан, камни баррикады отодвинуты, и трое охотников вместе с клубами дыма вырвались наружу.

Туземец и сэр Джон едва пришли в себя после удушья, как оба были повержены на землю, африканец — ударом головы, а англичанин — ударом хвоста еще не раненых львиц. ' Туземец, получивший удар прямо в грудь, остался неподвижно лежать на земле. Сэру Джону показалось, что у него перебита нога, он упал на колени. Но в ту минуту, когда хищник приготовился броситься на Джона Муррэя, его внезапно остановила пуля бушмена, которая, наткнувшись на кость, разорвалась в теле животного.

В этот момент на повороте ущелья показались Михаил Цорн, Вильям Эмери и два бушмена, появившись весьма вовремя, чтобы принять участие б 6итес Два льва и одна львица были уже настигнуты пулями и стрелами, смертельными для них. Но две другие львицы и самец, лапа которого была перебита выстрелом сэра Джона, еще представляли большую опасность.

Тут-то карабины с нарезным стволом и сослужили свою службу: пала вторая львица, сраженная двумя пулями — в голову и в бок, а раненый лев и третья львица, сделав необычайно высокий прыжок, прямо над головами молодых людей, исчезли за поворотом ущелья, получив вдогонку две пули и две стрелы.

Торжествующее «ура» раздалось из уст сэра Джона. Львы были побеждены. На земле осталось лежать четыре трупа.

Все поспешили к сэру Джону Муррэю. Друзья помогли ему подняться. Его нога, к счастью, оказалась не сломана. Туземец, опрокинутый ударом львиной головы, пришел в себя через несколько мгновений, к общей радости, он оказался лишь оглушенным нападением зверя.

Час спустя отряд, так и не встретив больше убежавшую пару львов, достиг чащи, где были привязаны лошади.

— Ну как, — спросил по дороге Мокум сэра Джона, — довольны ли ваша милость нашими африканскими куропатками?

— Вполне, — ответил сэр Джон, потирая раненую ногу, — вполне! Однако что за хвосты у них, дражайший бушмен, что за хвосты!

Полковник Эверест и его коллеги с нетерпением ожидали результатов сражения, состоявшегося у подножия горы. Весь день они провели в тревоге. Свои инструменты ученые настроили на вершину горы таким образом, чтобы поймать в поле зрения окуляров свет ориентира, каким бы слабым он ни был! Если у охотников будет удача, ночью на горе засветится визирная точка. Но появится ли этот свет?

Полковник Эверест и Матвей Струкс не знали ни минуты покоя. Только один Николай Паландер не думал о той опасности, которой подвергались его коллеги. Да простят его за этот своеобразный эгоизм! О нем можно сказать то же, что было сказано о математике Буваре[176]: «Он перестанет считать только тогда, когда перестанет жить». И даже, быть может, Николай Паландер перестанет жить именно потому, что перестанет считать!

Справедливости ради надо сказать, что оба астронома, английский и русский, столько же думали о судьбе геодезических операций, сколько о своих товарищах, вступивших в схватку со львами. С хищниками они справились бы и сами, не забывая при этом, что находятся на передовом крае науки. Так что, прежде всего их занимал результат исследований. Физическое препятствие, если оно не будет преодолено, может совсем остановить работы или же сильно затянуть их.

Наконец настала ночь. Полковник Эверест и Матвей Струкс, которые должны были вести наблюдения по полчаса каждый, по очереди занимали место перед окуляром зрительной трубы. Они, не произнося ни слова, в полной темноте сменяли друг друга с хронометрической точностью. Кому первому суждено было заметить с таким нетерпением ожидаемый сигнал?

Текли часы. Прошла полночь. На погруженном во мрак пике горы все еще не появился огонь. Наконец без четверти три полковник Эверест, спокойно распрямившись, произнес одно только слово:

— Сигнал!

Случай улыбнулся ему, к большой досаде его русского коллеги. Но Матвей Струкс сдержался и не промолвил ни слова.

Снятие показаний было произведено с педантичной[177] тщательностью, и после неоднократно повторенных наблюдений угол составил 73°58'42,413''. Как видно, измерение было произведено с точностью до тысячных долей секунды, то есть с точностью, можно сказать, абсолютной.

На следующий день, на рассвете, лагерь снялся с места. Полковник Эверест хотел как можно быстрее присоединиться к своим компаньонам. Он спешил узнать, не слишком ли дорогой ценой было оплачено это покорение высоты. Под руководством «форелопера» повозки тронулись в путь, а в полдень члены научной комиссии воссоединились и поздравили друг друга с победой.

В это утро сэр Джон Муррэй, Михаил Цорн и Вильям Эмери с вершины горы измерили угловое расстояние до нового ориентира, расположенного в нескольких милях к западу от меридиана. Затем астрономы определили зенитную высоту нескольких звезд и вычислили широту самого пика. Это дало возможность Николаю Паландеру заключить, что последними измерениями была получена вторая часть дуги меридиана, равная одному градусу. Отсюда следовало, что общее протяжение пятнадцати треугольников, начиная с базиса, покрывает два градуса.

• Предыдущая
• 24/47
• Следующая